Битва За Масть
Шрифт:
– Больно, сука!
– огрызнулся кто-то.
– Руки, руки не переломай!
– морщился и Саша.
– С приездом, брат, - успел он крикнуть, встретившись взглядом с "отдыхающим" на асфальте Фарой.
– Здравствуй, брат!
– через силу усмехнулся тот.
"Воронок" не задержался - будто давно уже стоял наготове, тут, за углом.
XXVIII
– Первый, пошел!
Космос в синей рубашке и сбившемся набок галстуке спрыгнул на землю из приоткрытой двери автозака. Его обычно подвижное лицо напоминало гипсовую маску.
– Поживее, поживее. Руки за спину! Направо,
– Второй, пошел!
Фил, расстегнув воротник, будто тот душил его, был следующим.
– Руки за спину, поживее!
– Третий, пошел!
Пчела перед прыжком вниз аккуратно придержал полы длинного желтого пальто. Он был спокоен и вроде как даже равнодушен. Выплюнув жвачку, он шагнул в сумрак "приемного отделения".
Фархад с развевающимися волосами, весь в черном, напоминал лермонтовского Демона.
Белов даже попробовал улыбнуться. "Вовремя вырядился, - про себя усмехнулся он, - весь в белом. Белый всадник без белого коня!"
– Направо, лицом к стене!
Саша, подвинув плечом Фила, занял свое место. Точно по центру.
– Лицом к стене!
Перед этой безликой машиной они сейчас были не людьми, а фамилиями.
– Пчелкин!
– Чего?
– Ничего, отвечайте на поставленные вопросы. Фара бормотал по-своему не то молитву, не то стихи.
– Не нервничай, Фарик, - подмигнул ему Саша.
– Пчелкин Виктор Павлович.
– Год рождения?
– Шестьдесят девятый.
– Место рождения?
– Москва.
– Проходите.
– Куда нас привезли?
– поинтересовался коренной москвич Космос.
– Да в Бутырку, - снисходительно пояснил Фил.
– Прекратите разговоры! Филатов!
– Да молчу я, молчу.
Фара все бормотал свой бесконечный восточный стих.
– Филатов Валерий Константинович.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
– Место рождения?
– Город Москва.
– Проходим.
– Фамилия, имя, отчество?
– Космос Юрьевич Холмогоров.
– Год рождения?
– Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый от рождества Христова.
– Место рождения?
– Город-герой Москва.
– Проходим.
– Фамилия, имя, отчество?
– Джураев Фархад Гафурович.
– Год рождения?
– Шестьдесят девятый.
– Место рождения?
– Город Душанбе, Таджикистан.
– Проходим.
Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Из-за беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли.
– Фамилия, имя, отчество?
– Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва.
– Проходим.
Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола. Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков...
* * *
– Ну, как тут наша молодая мама?
– Катя ворвалась в Олину палату,
– Привет, Светик, - кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами.
– Ах ты моя красавица!
– Катя обняла присевшую на кровати Олю, затормошила, чмокнула в щеку.
– Что, Саша приехал?
– смеясь, спросила Оля. И насторожилась - ведь если приехал, почему он не здесь? А?
– Знаешь, - Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов.
– Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины.
– Она протянула Оле один из пакетов, старательно отворачивая лицо.
– А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли...
– Даже записки не передал?
– Оля разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки.
– Записка?..
– на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась.
– Ах, да... Слушай... Куда ж я ее..? По-моему, я ее куда-то выложила. В какой-то карман.
Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Олиным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почему-то тоже.
– Ну Ка-ать!
– укоризненно протянула Оля.
– Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона!
– Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам.
– Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там?
Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу.
Она и вправду боялась - Сашка-негодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре! Что за страна!
Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще и не знает, что у него - сын! Господи, пронеси!
– Ну, как же так, Кать?
– Оля чуть не плакала из-за мифической записки.
– Слушай, дай-ка я позвоню!
– Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата.
– Что звонить-то?
– Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная.
– Да у меня и аккумулятор сел.
– Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон.
– Свет, у тебя нет зарядного устройства?
Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала:
– Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел! Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!
– Ты разбудишь его.
– Слава богу, Оля полностью переключилась на ребенка.
– Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, - уже без сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы! Только появись! Появись, пожалуйста!
– Мне кажется, у меня молока нет.
– Оля подтянула Ваньку к груди.
– Все у тебя есть. Корми!