Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)

Фрост хмыкнул.

Выгорит у Фарборна затеянное дело - будет Фарборн царем и богом. Величайшим уголовником всех времен и народов.

А не выгорит - будет заурядным трупом.

Фрост решил содействовать второму...

– Я побеседую с вашим Фрэнком Марино, - прервал его размышление полковник Цзинь.

– Совершенно верное решение. А меня смело сбрасывайте со счета, если речь идет не о генерале Чене... И помните: независимо от итогов беседы, вы останетесь в выигрыше, коль скоро Чен исчезнет... Уговорились?

– Уговорились, - улыбнулся Цзинь, помедлил и протянул Фросту руку.

– Думаю, вы говорите правду, капитан. По мере сил постараюсь помочь. А если впрямь убьете генерала Чена, еще и заплачу дополнительно. Согласны?

Покрытая двухдневной щетиной физиономия Фроста расплылась в улыбке. Он подергал черную повязку, поправил ее.

– Что ж... Коль находите возможным, не откажусь.

– Вы - профессиональный наемник. Солдат удачи. Верно?

– Знаете, - сказал Фрост, - я обычно избегаю приклеивать людям ярлыки, однако...

Фраза осталась неоконченной.

Глава одиннадцатая

Во всяком случае, присоединившись к армии Цзиня, питаться начали несравненно лучше, подумал Фрост, шествуя рядом с Густавом и Лундиганом по довольно широкой лесной тропе.

Полковник Цзинь зачем-то побывал в столице, а теперь возвращался домой, в свою горную твердыню. Волей-неволей, Фросту и остальным пришлось его сопровождать. В последнее время Фрэнк Марино особенно часто уединялся и беседовал с полковником, а теперь катил бок о бок с ним в командирском лендровере. Как будто всю жизнь только этим и занимался!

– Эк, воспарил! В чине повысился!
– недовольно бурчал Густав.
– Мы на своих двоих плетемся, а он едет первым классом! И как умудрился, подлец?

– В самом деле, как?
– поддержал приятеля Дик Лундиган.

– Мы, в некотором роде, разделили обязанности, - сообщил Фрост, рассеянно поправляя на плече сползающий винтовочный ремень. Капитан шел раздетым до пояса, и брезентовая лямка раздражала потеющую кожу.
– Фрэнк разрабатывает генеральный план атаки на опиумный рынок; мы же с вами - рабочие лошади, наше дело - хорошенько лягнуть господина Чена...

– Знаешь, Хэнк, - сказал Густав, чье огромное тело даже на расстоянии фута буквально излучало жару - настоящая печь!
– знаешь, нас не выпустят отсюда живыми. Я имею в виду, после того, как мы шлепнем генерала.

– Знаю, - невозмутимо откликнулся Фрост и закурил. Он уже давно прикончил последний свой "Кэмел" и перешел на полковничий табак. Название овальных сигарет обозначалось незнакомым алфавитом, произнести его Фросту никак не удавалось, а упомнить - и подавно.

– Травки в них, часом, не подмешивают?
– с долей подозрения полюбопытствовал однажды Лундиган.

Фрост лишь ухмыльнулся в ответ:

– Нет, ручаюсь... Раза два я стоял на грани хронического алкоголизма, но травкой никогда не увлекался. И таблеток не глотал. И шприцем не тешился. И тебе, дружище, не советую...

– ...черта?
– донесся до него яростный шепот Густава.
– Ты отвечаешь так спокойно, словно речь идет не о нас!

– А!.. Прости. Будем жить беззаботно и весело, пока не изымем Чена из обращения. На это потребуется определенное время. Если часы не врут - а я, кажется, регулярно их завожу и берегу, - то по календарю мы здесь пробыли целый месяц. Еще три-четыре недели - и достойному джентльмену, извините за выражение, труба.

– Что?
– не понял молодой, не знавший классического жаргона Лундиган.

– Хана.

– Так бы сразу и сказал...

– Да, но потом-то, потом?
– не унимался Густав.
– Потом ведь полковник устроит карачун кой-кому другому!

Лундиган догадался, что старшие беседуют в прежнем ключе, и не стал выяснять значение слова "карачун".

– Потом - суп с котом!
– засмеялся Фрост.
– Все "потом" расчислены, как таблица умножения.

– Возьмем Цзиня заложником?
– не утерпел Дик.

– Тсс-с-с! Не волнуйся, и не ломай голову. Я рассчитал все до мелочей, солгал Фрост.

Он понятия не имел, как обернется дело, когда одиозный Чен исчезнет со сцены. И сообщать об этом Густаву и Лундигану было бы, по меньшей мере, неразумно.

– Давайте пока заниматься насущным. По словам Цзиня, в наше распоряжение поступят несколько надежных бойцов. Подмога.

– Или охрана, - сказал молодой наемник.
– Чтобы мы никуда не смылись.

Густав поглядел на Фроста и едва не застонал:

– Чудно! Просто великолепно! Хэнк, я начинаю подумывать о перемене деятельности! На свете есть вещи, которых ни за какие доллары не купишь! Даже за двадцать пять тысяч.

– И чем займешься? Поедешь домой, заведовать кладбищем автомобилей? Или откроешь бакалейную лавку?

– Прекрасная мысль. Только, Хэнк, я предпочитаю за рулем сидеть. Автомобильные свалки, скорее, по части моего братца...

– А уж сейчас и подавно сел бы за руль, правда?
– захохотал Фрост.
– С ветерком прокатился...

Огромный немец, тащивший штурмовую винтовку, словно младенца, на сгибе левой руки, лишь сокрушенно вздохнул.

– Тебе хорошо, селедка сушеная, а при моей комплекции б тропиках пешком путешествовать накладно, - пробурчал он без малейшего раздражения. И тоже засмеялся.

Фрост хлопнул Густава по плечу и подумал: "А чему, собственно, я радуюсь?"

Марш продолжался более двух суток. На третий день они вступили в предгорья, где стало неизмеримо прохладнее, и Фрост опять - не без удовольствия - облачился в полевую форму. Грудь и плечи наконец-то получили небольшой отдых от москитов и колючих веток.

Редкая, растянутая колонна скользила вперед...

Фрост увидел дым над крышами небольшой деревни еще издали. Не сговариваясь, наемники ускорили шаг. Люди полковника Цзиня подтягивались к голове походного строя, рассредоточивались поотрядно.

Автомобиль Цзиня скрипнул тормозами, остановился посреди сельской площади. Многие хижины пылали. Другой лендровер - начисто лишившийся шин, - стоял неподалеку на оголенных ободьях колес.

Густав слегка поотстал, подозревая, что вот-вот может сыскаться работа для пулеметчика, и начал присматривать выгодную позицию. Лундиган же, напротив, постарался опередить основные силы, умчался, временно пропал из виду.