Благие намерения
Шрифт:
Солнечный свет, увязнув в темно-красных шторах, наполнял комнату-шкатулку смутным нежно-розовым сиянием. Воздух стал заметно чище - видимо, пирамидка дотлела до основания. Из форточки тянуло холодком, но это было даже приятно… Крабообразно растопырившиеся на столе очки Колододникова изображали усиленную мыслительную деятельность - в линзах перекатывались розоватые отсветы колеблемых сквозняком штор…
– Телефон надо подключить… - пробормотала Мила и, сев, дотянулась до розетки.
С ума сойти! Постелила простыню, отключила телефон… Когда успела? Пока он вылезал из штанов?.. Нет, ну вот как это у них все так получается?..
Как бы
– Или не стоит?.. Тебе еще на работу сегодня идти?
Колодников прислушался к ощущениям и к удивлению своему обнаружил, что почти трезв.
– Откуда это?..
– полюбопытствовал он и не в силах приподнять голову от подушки (Боже, еще и подушку подкинуть успела!) указал на бутылку подбородком.
Мила тихонько рассмеялась.
– Когда ты коньяк принес, Иришку чуть удар не хватил… Ну мы с ней от Кирюши и припрятали… Так ты в фонд сегодня идешь или нет?
– Нет, - помрачнев, бросил Колодников.
– И пусть хоть одна сволочь слово скажет!..
– Ну и отлично!..
– обрадовалась Мила и, кажется, вполне искренне.
– Ты поспи немного, если хочешь…
В этот момент ожил телефон. Подключили на свою голову…
– Фирма «Эдем» слушает… - Ничуть не стесняясь ослепительной своей наготы, Мила стояла вполоборота к Колодникову.
– Насчет работы?.. В смысле - охранником или шофером?.. Кем? Девушкой по вызову?..
– Она прыснула и, повернувшись к Алексею, сделала большие глаза. Впрочем, они у нее и так были не маленькие.
– Молодой человек, наша фирма «голубых» не обслуживает… Ах, это вы какую-то свою знакомую хотите пристроить… Что?!
Услышав последнее восклицание, Колодников встревоженно приподнялся на локте и был поражен тем, как изменилось лицо Милы. Скорпиона давят с таким лицом, с каким она слушала трубку.
– Да вы сами-то понимаете вообще… - медленно цедя слово за словом, снова заговорила она, и Алексей уже и голоса ее не узнал, - на какую работу вы хотите устроить свою жену?.. Что значит «а чо»?.. Ты! Урод! Больше сюда не звони, понял?.. Позвонишь - скажу ребятам: приедут - опустят!.. У меня твой номер - на табло…
Мила бросила трубку, постояла, тяжело дыша.
– Боже, какой только мрази не бывает на белом свете!..
– обессиленно сказала она, помотав головой, отчего волосы ее снова рассыпались по плечам. Нахмурилась и, сорвав с горлышка бутылки акцизную марку, взяла со стола штопор.
Глава 11
С опером Колодников столкнулся на подходе к кабинету. Коридоры райотдела милиции были угрюмы и сумрачны, поскольку пролегали в самой толще здания, так что сиянье дня проникало туда лишь с лестницы да из двух торцовых окон. Тускло-желтые панели и старый коричневый линолеум съедали свет уже в десятке шагов от окна. Ртутная лампа, мигающая в середине коридора (остальные не горели вообще), тоже мало способствовала ясному различению жизненно важных предметов - таких, например, как двери и обозначенные на них номера. Поэтому опер Геннадий Степанович поначалу явился Колодникову на фоне оконного проема в виде движущегося навстречу силуэта - темного, смутного, коренастого.
Опознать его удалось лишь в тот самый миг, когда они почти уже разминулись.
–
Геннадий Степанович!..Опер обернулся, всмотрелся, сухо поздоровался.
– Геннадий Степанович!
– потрясая вчерашним номером «Городских ведомостей», негромко, но с чувством возопил Колодников.
– Ну что же это, а?..
– Чего там?
– отрывисто спросил тот, коротко взглянув на сложенную гармошкой газету.
– Да пишут уже про меня!..
– плачущим голосом объяснил Алексей.
– Вы ж меня под пулю подводите!.. Ну зачем же так делать-то?.. Программист, группировка…
Опер озадаченно нахмурился.
– Ну-ка… - пробормотал он, забирая «Ведомости». Отступил к бестолково помигивающей лампе дневного света и, напряженно прищурившись, всмотрелся в указанную Колодниковым заметку.
– Ни черта не видно… - с досадой сказал он.
– Вы - к следователю?
Колодников остолбенел.
– Ну вы же мне сами вчера… повестку-то…
– Да помню, помню…
Опер что-то прикинул, посмотрел на часы.
– Значит, так, Алексей Петрович… - глядя куда угодно, только не на Колодникова, сказал он.
– Следователь сегодня с тобой говорить не будет. А что касается заметки… Ну-ка, пойдем, разберемся!..
Сопровождаемый по пятам Алексеем, опер вернулся в конец коридора, где достал из кармана ключ и отпер дверь кабинета - не того, что был обозначен в повестке. Войдя, указал Колодникову на стул, сам же занял рабочее место и, распластав газету на столе, углубился в чтение.
– Так… - сказал он наконец с недоумением и вопросительно посмотрел на Алексея.
– А где тут про тебя?..
– Ну как же!..
– заволновался тот, привставая со стула.
– Вот… «Некий программист, проживающий в том же доме…»
– А-а… - несколько даже оторопело протянул Геннадий Степанович, снова склоняясь над мерзкой заметкой.
– А я тоже сперва не понял… Какой, думаю, программист?..
– Хмыкнул, покачал головой, потом аккуратно сложил «Ведомости» и отодвинул на самый край стола.
– Ну а мы-то тут при чем?
– То есть как?..
– окончательно растерялся Алексей.
– А так. С журналистами я не беседовал. Следователь - тоже. Скорее всего, поймал корреспондент жильца, дворника… А уж тот ему наплел всякого… Мы ведь теперь газетам не указ, это раньше они к нам по любому поводу за разрешением бегали. А чего ты хотел, Алексей Петрович?.. Вот уже и пресса тобой заинтересовалась…
Уронив руки на колени, Колодников с отчаянием смотрел на пододвинутую опером газету. «КРУТЫЕ» СВОДЯТ СЧ…" Хвостик заголовка скрывался за перегибом.
– Скажите… - обреченно выговорил Алексей.
– Вы меня в самом деле в чем-то подозреваете?..
Геннадий Степанович помедлил, всмотрелся в несчастное лицо Колодникова.
– Слушай, Леш… - молвил он вдруг с усталой прямотой.
– Ну что ты, ей-Богу, и себе, и нам нервы треплешь?.. Давай попросту поговорим, без протокола, по душам, а?..
– Давай… - выдохнул Колодников и, сняв, принялся протирать очки.
Когда он их наконец протер и вновь водрузил на нос, на столе уже откуда-то взялись две чайные чашки и отмытая банка из-под майонеза, наполненная до половины сахарным песком с торчащей из него ложечкой. Далее опер осведомился, курит ли Алексей, и подтолкнул к нему поближе пепельницу.
Алексей, видя все эти приготовления, лишь усмехнулся криво.
– "А штабной имел к допросу старую привычку…" - невольно припомнил он и, как выяснилось, вслух.