БЛАТНОЙ

И тогда я поклялся никогда не брать в руки карты. Никогда! Ни при каких обстоятельствах! И в подтверждение этого решил - при первой же возможности - выколоть на плече своем крестовый туз. На этой именно карте я срезался в игре с татарином.

Близкий явственный шорох в кустах вывел меня из задумчивости и заставил насторожиться.

Из зарослей выдвинулась смутная женская фигура - замерла в полумгле, на границе света и тени. Постояла там и шагнула к костру. И я увидел Королеву Марго.

— Я за тобой, - сказала она, - вставай, пойдем.

Я распрямился радостно, но тут же присел, заслоняясь руками.

— Как же я пойду?
– прошептал я.
– Сама видишь…

— Вижу, - сказала она и засмеялась, всплеснув руками.
– Ах ты, бедный мой… голенький… Как это тебя угораздило?
– и быстро сняв с себя плащ, протянула мне его.
– На вот, прикройся покуда.

— Послушай, Марго, откуда ты?
– погодя спросил я, шагая с ней по темным улицам предместья.
– Какими судьбами?

— Из Ростова, - сказала она.

— И давно ты здесь?

— Вчера приехала, - Марго помолчала, закуривая, - по делам…

— Как же ты обо мне-то узнала?

— Да случайно. Зашла в ресторан - а там урки… Пьют, шутят, тебя поминают. Я как услышала - сразу к тебе. Ты же там, думаю, пропадешь, застудишься, - Марго внимательно посмотрела на меня и добавила негромко: - Тебе сейчас первым делом крепкий чаек со спиртом. Вот что надо!

— Да-а, - проговорил я, - неплохо было бы. Только где его, спирт, найдешь среди ночи?

— Найдем, - весело сказала Марго, - все найдем!

— А где ты, кстати, живешь?
– поинтересовался я.

— Здесь, - сказала она, сворачивая в переулок.
– Уже пришли.

* * *

Потом, облаченный в женский мохнатый халат, я сидел на низкой ковровой тахте среди множества подушек. В комнате было тихо, уютно, тепло.

От чаю, от выпитого спирта меня развезло, поклонило в сон. Угревшийся и расслабленный, я покуривал, развалясь на подушках, и наблюдал за Марго.

Она прибрала на столе. Потом аккуратно задвинула штору, проверила дверной запор и, вздохнув, начала раздеваться.

Закинула руки - с трудом отстегнула тугие крючки на воротнике. Платье упало с тягучим шелестом. И, перешагнув через него, Марго сказала, подрагивая ресницами:

— Ну, что глядишь? Хороша?

Она стояла передо мной - рослая, с тяжелой грудью, вся залитая трепетным светом лампы. Свет струился по ее плечам, по матовой коже, по упругим бедрам. И, разглядывая их, я пробормотал, поднимаясь:

— Хороша…

Вся моя сонливость пропала: ее сняло как рукой.

— Хороша, - повторил я, - что говорить! Ты у меня настоящая королева!

— Ну, тогда подвинься, - сказала Королева, - айда клопов давить!

31 Разоблачение Хасана

На следующее утро я проснулся с головной болью, разбитый, в горячем поту.

— Грипп подхватил, - внимательно поглядев на меня, объявила Марго.
– Готово дело!
– и тут же захлопотала, поправляя мою подушку, подтыкая одеяло.

– Теперь лежи смирно, не вставай. Пойду за лекарствами!

Вскоре она оделась и ушла, а вернулась вдвоем с подругой - известной грозненской проституткой по кличке Алтына.

Кстати, о кличках. В преступном мире, как известно, официальных собственных имен почти не существует. Попавший в блатную среду человек обретает как бы второе крещение и нарекается по-новому в соответствии с законами конспирации, а также в зависимости от профессии и от личных качеств. Так вот я, например, стал «Чумой». Здесь сыграл свою роль мой характер, моя бесшабашность и вспыльчивость…

Если же говорить о проститутках, то прозвища их издревле связаны с ремеслом.

В традиционных кличках проституток всегда присутствует некий налет иронии: «Мымра», «Шушера», «Алтына»… Алтыном, между прочим, на старорусском языке называется мелкая монета. Таким образом, как бы сразу обозначается цена.

По отношению к грозненской этой девке - подруге Марго - такое прозвище было, по-моему, дано неправильно, несправедливо. Зеленоглазая, рыжая, с нежным, осыпанным золотистыми веснушками лицом, Алтына, право же, стоила больше. Она выглядела вполне привлекательно: веснушки нисколько не портили се, скорее наоборот…

Я лежал в полузабытье, расслабленный и томный, дымил папиросой, лениво прислушиваясь к голосам, долетавшим из кухни. И вдруг я услышал имя Хасана.

— Эй, Марго, - позвал я.
– Что вы там о Хасане толкуете?

— Да так, ничего, пустяки, - сказала она, появляясь в дверях.
– Просто Алтына его видела несколько раз на базаре возле ларьков.

— Возле каких ларьков?
– заинтересовался я.

— Ну, возле тех, которые у входа…

— Это те самые ларьки, где продаются игральные карты?

— Наверное, - пожала плечами Марго, - не знаю.

— Когда она его видела?
– спросил я, привстав и комкая в пальцах тлеющий окурок.
– Ну-ка, зови Алтыну сюда!

— Но что такое? В чем дело?

— Сам пока не знаю, - сказал я, - но есть одно соображение. Надо бы проверить… Черт возьми, как это не пришло мне в голову раньше!

Откуда-то из глубины, из подсознания поднялась во мне смутная, еще не оформившаяся мысль; родилось предчувствие догадки.

— Ты на базаре часто бываешь?
– спросил я Алтыну, прибежавшую из кухни, ошалело таращившую глаза.

— Все время, - ответила она и дернула плечиком.
– Я ведь в том районе работаю.

— И Хасана видишь часто?

— Не каждый день, - задумалась она, - но, в общем…

— Когда ты его увидела в первый раз?

— Месяца два назад.

— Именно там, возле ларьков?

— Да, - сказала она, - там.

— Что он делал, не помнишь?

— Н-нет, - пробормотала она, наморщась.
– Он ведь нами, бабами, не интересуется. Ну и мы им - тоже.

— Но все-таки, - попросил я, - напрягись, припомни. С кем он разговаривал?