Блеск оправы

«Какая несправедливость», – заметил тогда Ран, наигранно покачав головой. Дорах всего несколько дней назад вернулся в замок, и теперь ему снова нужно было выдвигаться в путь. Улыбка вмиг стерлась с лица лунного офицера, он пригладил аккуратно подстриженную бороду и с умным видом произнес:

– Такова жизнь, приятель, – Ран повторил слова друга вслух.

В следующий раз, когда он увидел Дораха, тот был похож на покойника.

Отложив полотенце в сторону, Ран услышал странный треск. Ногам в ботинках отчего-то было жарче, чем обычно, и он отступил назад, чтобы понять, откуда исходит жар. Оглядевшись, он не заметил ничего странного, присел и поднес ладонь к полу как раз в том месте, где стоял до этого. Тоже ничего.

Решив, что от головной боли и увиденного в коридоре ему могло это показаться, офицер еще раз умыл лицо. Но, коснувшись лежащего справа полотенца, рука его окунулась в поток горячего воздуха, и ткань в секунду воспламенилась. Ран отшатнулся, и жар на этот раз коснулся его спины. Снова раздался треск. Краем глаза заметив движение, рубиновый офицер повернулся к окну.

Пламя было везде. Огромные тянущиеся к самому небу всполохи уходили вверх и растворялись во мраке. Ран закашлял от проникшего в комнату дыма и бросился к окну, чтобы закрыть створки. Но было уже поздно. Дым и огонь заполнили комнату, забрались во все щели, окружили его, как будто вся ванная была внутри огромного кострища. Дышать стало нечем, и спазм разрывал горло. В голове билась настойчивая мысль, что еще один шаг, и он упадет. Прямо здесь, так и не дойдя до двери. Так и не сумев ее открыть.

Но она на удивление поддалась. Чистый прохладный воздух привел его в чувства, и Ран с облегчением понял, что все это ему привиделось. За распахнутым окном виднелось синее небо с редкими облаками, а горящая мгновение назад комната выглядела как обычно: никаких следов пожара. Вернувшись в нее, он даже полотенце нашел целым. Только порез так и не затянулся.

Громкий стук в дверь вырвал его из мыслей. Ран на всякий случай закрыл окно в ванной и вышел в спальню. Голоса в коридоре звучали отдаленно, но он без труда различил голос Нино. В это время хранители спускались на тренировочную площадку, и, если он не пойдет, это вызовет много лишних вопросов. Давно миновал полдень, и скрываться ото всех целый день он не мог. Рассказать кому-нибудь о тех видениях, что преследовали его со дня возвращения Дораха, – тоже. Да и зачем? Они все равно не смогут помочь. А пока он держит язык за зубами, сплетни точно не поползут.

Оказавшись на улице, Ран с облегчением осознал, что дышать стало легче: сдавливающий горло кашель отступил, словно его никогда и не было. Теплый ветер гнал редкие высушенные листья и поднимал пыль по выложенным плитами дорожкам. Рубиновый офицер не торопясь прошел небольшой прогулочный дворик, миновал украшенную лепниной арку и вскоре вышел на тренировочную площадку.

Однако стоило Рану показаться на ней, парящий в небе ящик приблизился к нему и стал медленно поворачиваться из стороны в сторону, давая возможность разглядеть каждую из стенок.

– Подожги его! – предложил Нино. Жемчужный офицер, стоящий на середине площадки, вытянул руку вперед, и ящик приблизился к Рану почти вплотную.

– Как-нибудь в другой раз.

Нино нахмурился и поднял руку. Ящик резко взлетел, но, достигнув окон второго этажа, с грохотом рухнул на землю и окончательно развалился. Сидящий на ступенях Эрик громким хлопком приложил ладонь ко лбу:

– А если бы это был человек?

Ран тоже об этом подумал. Иногда жемчужный офицер поднимал в воздух желающих, но не так высоко, как предметы. И с каждым разом у него получалось все лучше: то, что Нино стал хранителем в годовалом возрасте, давало о себе знать. За шестнадцать лет он освоил две способности, которые подарил ему жемчуг, тогда как остальные с трудом справлялись с одной.

Но Нино все равно старался отличаться. Учился рьяней остальных, спорил по поводу и без, обзаводился странными привычками и вел себя порой непозволительно беспечно для юноши семнадцати лет. Сам Нино называл это частью «алибвары арагвы», что означало в переводе с вермудского «то, по чему тебя будут вспоминать». Собственный почерк, неповторимый образ, который создавали для себя молодые люди со всего континента.

Драгоценным офицерам в этом смысле повезло значительно больше. Они являлись воплощениями магических камней в человеческом обличье и одним своим существованием эффектно заявляли о себе. Поэтому Ран никогда и не задумывался над тем, чтобы как-то отличиться – его и так отлично помнили и знали.

– Мне нужен доброволец!

Наблюдающие за представлением зеваки заторопились по своим делам. Кое-где закрылись окна, а ребята Мактора, освободившие площадку после изнурительных тренировок, послали Нино куда подальше.

Ран заметил, что кроме него, жемчужного офицера и Эрика, из хранителей никто не спустился. И с облегчением подумал, что вскоре сможет покинуть площадку. Делать ему здесь было нечего. Ведь это огонь сейчас управлял им, а не наоборот. А если об этом узнают, он может лишиться головы намного раньше, чем рассчитывал.

Ран хорошо помнил казнь бывших драгоценных офицеров. Ему тогда было десять, и он стоял на городской площади, как завороженный разглядывая лица хранителей. Как только с них сняли камни, те будто постарели на несколько десятков лет. И он был так потрясен этим, что не мог отвести взгляда, хоть и не желал смотреть, как головы приговоренных полетят в перепачканную кровью корзину.

После казни городская стража разогнала толпу зевак по домам, а на утро следующего дня все мужчины, будь то младенец или умирающий старик, должны были явиться согласно спискам на главную площадь, где пройдет церемония выбора нового драгоценного офицера. Тогда, держа на руках своего годовалого брата, Ран задавался вопросом: какая польза камням от такого хранителя? Но ответ на него получил только будучи офицером.

– Слышь, хорош их крушить! – не выдержал Эрик. Еще один ящик расшибся о землю, упав с высоты.

Да я только начал.

– А башка от тебя уже болит!

– И что мне поднимать? – Нино развел руками. – Тебя?

– Ну, рискни, – сидящий в тени топазовый офицер огляделся и, подцепив пальцами какой-то камешек, бросил его в юношу. – На! Тренируйся.

Нино увернулся и отвесил издевательский поклон:

– Ты так щедр!

Топазовый офицер скорчил недовольную гримасу и улыбнулся.

Как только Нино развернулся и зашагал в сторону старых бочек, сложенных друг на друга, Ран сел на ступени рядом с Эриком и спросил, куда подевались остальные.

– Без понятия, – ответил тот. – Ну и видок. Тебе этот ящик на голову упал, что ли? – довольный своим остроумием, он усмехнулся.

Рубиновый офицер шутку не оценил. Поднялся с места и молча направился обратно в замок. Тренироваться сегодня он был не намерен, а без конца цепляющиеся друг к другу хранители создавали вокруг себя слишком много шума.

– Что, все? – бросил ему вдогонку топазовый офицер.

– Все.

– А ты силен!

Ран усмехнулся, но ответить не успел.

– Не упадешь? – расслышал он голос жемчужного офицера.

Ран обернулся и сощурился. Стоя на залитой вечерним солнцем арене, Нино обращался к мальчику, который все это время ловко прятался от них. Загорелый и темноволосый, тот залез на крышу, чтобы понаблюдать за тренировкой хранителей, но очень скоро попался.

– Нет, Величавый, что вы. Я и не так высоко лазал. Нино усмехнулся, но вместо его ответа на площадке прогремел голос стражника: