Ближе

Честер всё понял. Понял, чем Марта кормила его. Он согнулся пополам, и его начало безудержно рвать.

— О Честер… — только и смог прошептать Дрейк, бережно обняв мальчика за плечи.

— Вот то, что я хотел тебе показать. — Доктор Берроуз бодро повернулся к Уиллу, когда тот вышел из зарослей.

На высоте человеческого роста, на небольшом выступе пирамиды, располагались десять круглых камней, примерно по пять сантиметров в диаметре, на их поверхности были вырезаны какие-то изображения. Камни слегка выступали вперёд, и когда доктор нажал на один из них, камень сдвинулся.

— Ух ты! — воскликнул Уилл. — Возможно, за этой стеной что-то спрятано, вроде тех черепов, которые ты нашел?

— Сначала я тоже так подумал, но потом выяснил, что их что-то держит. Смотри.

Доктор Берроуз продемонстрировал Уиллу, что камни двигаются, но не вынимаются и не уходят в глубь скалы совсем глубоко. Доктор Берроуз по очереди нажимал на все десять камней — эффект был одинаковый.

— А что на них написано… или нарисовано? — Уилл с неподдельным любопытством разглядывал ближайший к нему камень. — Буквы?

— Да, на каждом по одной букве, и если ты прочитаешь их справа налево, как это принято в письменности Древних, получится… полная белиберда. Я пробовал переставлять буквы местами, искал возможные анаграммы, но безрезультатно. Полная бессмыслица.

Доктор Берроуз склонился над своим дневником, что-то рассеянно насвистывая себе под нос. Открыл страницу, на которую уже успел тщательно скопировать изображения с камней.

— Пап, тебе скоро понадобится новая тетрадь — осталось всего несколько страниц.

— Когда закончится, тогда и подумаю об этом, — беззаботно отозвался доктор Берроуз, не отрываясь от загадочных значков. — Нет, не понимаю! Всё, что я знал раньше, говорит о том, что Древние были не только в высшей степени образованной, но и очень логичной расой. Они оставили после себя истинные сокровища — в философии, медицине, математике… И, я уже говорил тебе, во всех этих областях они продвинулись куда дальше древних греков, хотя те жили несколько веков спустя…

— А как насчёт астрономии? — успел спросить Уилл во время паузы.

— Да! Это очень важно! Это доказывает, что они бывали во внешнем мире и проводили там достаточно много времени, особенно по ночам, чтобы изучать звёздное небо. А если они могли подниматься на поверхность и спускаться обратно, значит, верна моя теория о том, что у них были более совершенные способы передвижения, нежели наше… свободное падение.

Уилл отвёл глаза, уставился на носки ботинок. Его мучило чувство вины перед отцом — он так и не рассказал ему про вход в туннель, который обнаружила Эллиот. И теперь он чувствовал себя ужасно, сознавая, что скрывает информацию, которая, возможно, жизненно важна его отцу для дальнейших научных изысканий. Он уже собрался с духом, чтобы всё рассказать, но в этот момент доктор Берроуз вскинул голову к раскалённому белому небу и задумчиво протянул:

— Уилл… а вот если бы ты вздумал оставить послание потомкам, рассказать грядущим поколениям о себе, как бы ты это сделал?

— Что ты имеешь в виду? — Уилл испытал нешуточное облегчение от того, что отец сам сменил тему разговора, тем самым освободив мальчика от необходимости рассказывать про туннель прямо сейчас. Рассказать — значит предать Эллиот… Так, по крайней мере, казалось Уиллу.

— Взгляни на мои труды, великие и безнадёжные! — патетически возопил доктор Берроуз, вытянув к небесам руку.

Уилл неуверенно хмыкнул, думая про себя, что папа слишком много находится на солнце.

— Это из поэмы «Озимандис», — совершенно нормальным голосом пояснил доктор Берроуз. — Я говорю о том, что все великие цивилизации обречены на забвение, но тщеславны при жизни. Все пытаются оставить после себя след, но как это сделать, чтобы избежать беспощадного Времени? Бумага не годится — за исключением свитков мёртвого моря, — она недолговечна. Библиотеки горят. На самом деле даже каменные строения стоят не так уж долго. Разрушаются либо от природных катаклизмов, либо от рук людей. Либо опять-таки от времени.

Уилл пожал плечами:

— Я не знаю… А что бы сделал ты?

— Мы стоим на таком «послании», Уилл. Кто-то взял да и оставил после себя «след», столь величественный и огромный, что ничто не сможет стереть его с лица Земли… ну, в нашем случае, с лица Нижних Земель. Если не считать небольших атмосферных воздействий, эта пирамида простоит века… как и египетские пирамиды, хотя в смысле археологического возраста они практически дети по сравнению с этой…

Воодушевление доктора сменилось горьким унынием.

— А я успел скопировать всего лишь треть рисунков и надписей. Я даже не видел остальные две пирамиды. Кто знает, может быть, изучив именно их, я найду ответы на все вопросы! — Он склонился над рядом камней с рисунками. — Возможно, это код… или же ключ к коду.

Уилл возразил:

— Но мы не можем идти к тем пирамидам! По крайней мере, не сейчас, когда рядом могут быть Граничники. Эллиот сказала, это вполне возможно…

Доктор Берроуз повернулся к сыну:

— Не нужно воспринимать её слова всерьёз. Я не верю, что она взяла след Граничников в джунглях. Нет, вот это всё гораздо важнее. И я считаю чистым безумием, что мы до сих пор не попытались добраться до двух других пирамид. — Он с резким хлопком закрыл свой дневник. — Вообще-то сейчас самое время! Ступай, собери то, что нам может понадобиться, и пустимся в путь! Прямо сейчас!

Уилл медлил. Этого доктор Берроуз не ожидал.

— Давай поторопись! Даже до ближайшей пирамиды путь не близкий. Дорога займёт немало времени.

— Хорошо! — наконец сдался Уилл.

Ему совершенно не хотелось идти, но он знал, что спорить бесполезно.

Уилл уже заворачивал за угол пирамиды, когда доктор крикнул ему вслед:

— И не забудь мой компас!

— Конечно-конечно… — пробормотал Уилл, бредя по направлению их лагеря.

— Давай-ка выбираться отсюда! — сказал Дрейк, выводя Честера из дома. Они прошли по шуршащему под подошвами ботинок гравию в сторону дороги.

Дрейка очень беспокоило состояние мальчика. Когда он умыл Честера, смыв грязь последних недель, то был потрясён тем, как тот похудел. А его кожа пылала всеми оттенками алого и красного… Только бы не экзема…

— Не торопись… — Дрейк осторожно поддерживал паренька. Из одной из спален он забрал одеяло и накинул на плечи Честера, но того всё равно продолжала бить дрожь. Мальчик тяжело опирался на руку Дрейка.

— Холодно! — Зубы Честера стучали. Его колотило всё сильнее, и никакие ласковые уговоры Дрейка не могли заставить его идти хоть немного быстрее.