Близкие
Шрифт:
Дебил-Макс продолжает тратить деньги на реализацию своей страшной мести. Реакции центрального канала пока нет, и Денис работает в обычном режиме.
Только Костик немного напрягся. Но дома – все по-прежнему, и дома не получается все обдумать и разложить по полочкам. Дома Денис отдается другой стихии.
И тут разгромная компания выходит на новый уровень. Статьи приобретают однозначный и четкий вектор – Федулов и его «Час откровенности». И уже плывет все – двойная бухгалтерия, неуважение
«Позволяет себе такие замечания, которые выдают в нем не просто умничающего профана, но человека черствого, бездуховного, неспособного понять прекрасное», – жалуется оперная дива Арефеева.
«Хамит. Острит невпопад. Когда я сказал, что четыре языка знаю в совершенстве, он заржал прямо мне в глаза», – вспоминает футболист Иван Кравец.
«Факты перевирает. Куски диалога выбрасывает, и получается, что я сказала то, чего не говорила. А я не говорила, что звезды продаются после корпоративов. Я не говорила, что Шестаков гей. Когда увидела это в передаче, ужаснулась. Не была готова к тому, что «Час откровенности» выдумывает «откровенности» сам, без участия и согласия гостя», – говорит Макс Измайлов устами Милочки Лебедевой.
«Богохульствует и пропагандирует безбожие. Не удивляюсь, что он замешан в таком грязном, преступном деле, как «Эдем», – добивает Рубакин.
Жалобы накапливаются. За ними идут признания в том, что Денис вымогал деньги за участие в программе, и опять находится ряд свидетелей. То есть частный детектив Пичахчи работает хорошо, очень хорошо…
Да и что тут обдумывать? Отчасти правда, отчасти полуправда, как и в истории про пиццу. За каждой передачей, за каждой медийной персоной стоит нечто подобное, и если задаться целью очернить эту персону, то все возможно, почему нет? Но договоренности о будущих интервью куда-то улетучиваются.
– Со мной не хотят разговаривать, – Юля едва не плачет. – Бросают трубку.
– Не звони пока никому. Возьми отгулы. Утрясется.
Но как утрясется, если он не утрясает? Нужно самому заказать интервью с собой на каком-то канале, в какой-то газете, нужно оправдаться так, чтобы ни разу не упомянуть имени Шихарева. Ситуация зыбкая.
– И как дальше? – спрашивает Костик.
– Может, сделать интервью с самим собой? – полушутя говорит Денис.
– Какой канал теперь его возьмет? Вряд ли… Даже мне не хочется вхолостую работать.
В сердце влетела оса. Зудит и жалит изнутри, но не сдыхает. Думает, когда же сделать больнее, когда же?
– Да, честно говоря, табак это дело, – продолжает Костик. – Если к осени вырулишь, позвони. Я пока на себя поработаю.
Денис хватается за спасительную мысль: это он о работе, это только о работе. Но к чему тогда «позвони»? Разве они расстаются?
–
Кость, ты чего?Спросить бы: «Уходишь?» Но они же не любовники. Они близкие люди, а близкие люди не пропадают внезапно.
– Ухожу, – говорит спокойно Костик. – Поднадоело это. И Оксана тоже. Не вечно же нам так жить?
– Если ты из-за работы, то я все улажу, все исправлю…
Но Костик качает головой.
– Нет, не только из-за работы. Просто нужно менять компанию.
– А как же я в студии… вдруг… если?
– Ну, Олег поснимает, если что. Хотя не думаю, что кто-то еще согласится к тебе зайти на огонек…
«К тебе». Строили вместе, а у разбитого корыта сидеть одному Денису – это не для мобильного Костика.
И снова Денис чувствует, что Костик прав. Прав однозначно и беспощадно. Для него сейчас и Денис, и Оксана – это балласт, который нужно поскорее сбросить. Ему некогда даже поговорить об этом – его уносит ветром дальше и выше.
И о чем спрашивать – куда, к кому, с кем ты теперь будешь? Кажется, много лет знакомы, и Денис всегда его понимал, а теперь всех этих лет как и не было.
– Я еще домой к тебе еще заскочу. Там вещи остались, – говорит Костик.
Как так можно рвать – в один день? Вдруг? Вещи из шкафа выгрести и забыть?
– Да, конечно, – говорит Денис. – Конечно.
Оса зудит в сердце. Зовет рой на помощь: «Жальте его сильнее». Вечноживые осы, вечноактивные. Активнее, чем сам Денис, живее.
– Ты как? – Костик прищуривается. – Нормально себя чувствуешь?
– Нормально.
– Ну, давай!
– Удачи!
Даже руки не подал на прощание. Просто махнул.
Денис смотрит из окна студии на весну. Курят и хихикают в коридоре девчонки с «ТВ-рума». Все будто бы прежнее, но жизнь снова рассыпалась на пазлы. И пазлы эти все черные, из них уже нельзя собрать цветную картинку…
Он курит и смотрит, как звонит телефон, подпрыгивая на столе. Подлетает и зудит, как оса. Наконец, Денис отвечает сквозь дым:
– Не звони мне никогда больше, Оксана.
22. Я ЖЕ ТОЛЬКО РАДИ ТЕБЯ ВСЕ ЭТО.
Она все равно приходит.
– Что случилось, Денис? Ты из-за статей? Ветвицкая сказала, что это просто заказная кампания – все это понимают.
– Нет, Оксана. Просто все закончилось – между нами. Между всеми нами. Не будем больше встречаться.
Она не проходит. Застывает в прихожей. Ломает руки – одну в другой.
– Я же люблю тебя. Я же только ради тебя все это. Ты так хотел – я и согласилась. Ты же хотел, чтобы с нами Костик…
– Замолчи!
Она напоминает ему их связь. Она и есть их связь.