Близнецы на вкус и ощупь

Но небольшие острые льдинки в груди мгновенно смело горячим потоком, когда в трех метрах от Имоджен его глаза приметили Холлу, согнувшуюся к Пэнси под влиянием идущего между ними разговора.

Джордж отчаянно навалился плечом на косяк двери.

«Я чертовски хотел бы знать, что в тебе такого…

Холла — звучит почти что как hollow, то есть пустота. За тысячу двести дней под одной школьной крышей сколько раз я шёл мимо, не имея понятия, что мы только что пересекли друг друга в одном из коридоров. На втором курсе я, кажется, одолжил у тебя книгу о травах, и далее ты снова пропала на четыре года, словно была создана лишь для того, чтобы обеспечить меня этой книгой и исчезнуть, как мираж на остывшей земле.

Если бы не бездарность Фреда в трансфигурации, заметил ли бы я тебя хотя бы ещё раз? Узнал ли бы вообще в выпускном альбоме?»

Камелия. Брошенная просто так, из дерзости перед слизеринкой, чтобы побольнее вонзиться ей под лопатки. Цветок, значащий их связь. Любимый цветок Имоджен.

Два года назад, в ночь бала всех святых, они на законных основаниях могли танцевать друг с другом без помех и страха быть застигнутыми. На тот момент они переспали лишь раз, первый из десятков, поэтому сок и мякоть первой ночи били ключом внутри их тел. Было невозможно оторваться друг от друга, хотя правила бала предполагали смену партнёров.

Уизли хотелось сорвать с неё платье и на глазах у всех пробежать языком по этой оливковой ключице к груди, обхватив и втянув в себя каждый сосок, спуститься поцелуями ниже по прессу до пупка…

А Стреттон была просто банально и плоско влюблена, чистейше и впервые в жизни, хотя он и не был её первым. Эта любовь в острой фазе протянулась два месяца и мутировала в энергетическую подпитку, словно Имоджен сама была цветком, а Джордж в её постели — питательным раствором. Однако, как долго живут цветы без подкормки на холодных подоконниках?

Когда их костюмы, так неприлично плотно прилегающие друг к другу в танце, что зоркая МакГонагалл обязательно среагировала бы, будь она поблизости, тёрлись, генерируя статическое электричество, она вынула из волос цветок — камелию, и прикрепила в петлицу Джорджа. «Я отдала тебе самое ценное, что у меня есть», — сказала она на ухо. Эта подлинная неувядающая камелия до сих пор лежала в вещах Джорджа в Норе.

«И, Мерлин, русоволосая с растерянными глазами трогает лепестки только что приземлённого на парту кабинета трансфигурации цветка, а несколько недель спустя у меня каменеет тело при упоминании о ней, мысли, взгляде… Может быть, это какое-то проклятие, секретная любовная магия? Я не пойму. Точно ли это случайность или на подсознании я думал о ней?.. Да бред же.

Но вокруг сидели Пэнси, Кэти и Сьюзен, любая подошла бы, как мишень. Даже Пэнси. Почему я выбрал hollow…»

«Даже сейчас», — Джордж неуютно перемялся с ноги на ногу, — «оживает там, внизу, от этих мыслей. От воображения того, как выглядит её грудь, когда я двумя руками за бретельки сниму белый лифчик, а затем проведу большими пальцами по кончикам сосков. А глаза, осторожные, как у дикой косули, будут вперты в мои, осознавая, что через несколько мгновений я преодолею эти сантиметры, чтобы оказаться внутри неё. Этот момент настанет. Он случится. Потому что иначе я не знаю, как доживать этот год. К чёрту Имоджен, к чёрту Дженни, я, похоже, физически уже не способен никого трахать, не думая о тебе, hollow»

«Твою мать… неужели снова бежать в туалет?»

Джордж потряс головой, пытаясь сбросить навязчивые картины воображения.

Действие всегда побеждает бездействие, так он верит, и пора качнуть весы инициативы. «Мне нравится Холла» там, на балконе Северной башни, было преувеличением, призванным поставить на место зазнавшуюся слизеринку, но сейчас… даже «я без ума от Холлы» было бы слишком слабой оценкой действительности.

Рыжий провёл рукой по волосам, откидывая их подальше от лица, и втянул глубокий вдох, наполняющий лёгкие. Так будет проще расправить плечи и вернуться в свой «Уизливерс».

Уверенной походкой направился он прямо между столами Рейвенкло и Слизерина, приняв совершенно отсутствующий вид и отвечая лишь на свистки и братания друзей по пути.

— Пэнси, ты не пришла вчера на вечеринку из солидарности к проигравшей подруге, которая сама-то охотно танцевала в нашем притончике? — спросил он нарочито громко и весело, опускаясь перед ними на скамью полуоборотом. Нарочито громко и весело — так он думал, но в действительности они с братом вели себя так и в естественном состоянии, которое сейчас Джордж имитировал, думая, что переигрывает.

Невозмутимая даже в присутствии Снейпа, Пэнси совершенно растерялась от такого поворота событий. Они с Джорджем разговаривали за весь год от силы раза три, и то — по нужде, на лекциях.

— Уже и сама жалею, — зарделась она, пока колени под столом совершали нервный пляс. — Я слышала, вчера творилось настоящее безумие!

— Не то слово!

Джордж закатил глаза дважды: один раз, играя в веселого пройдоху, другой — вспоминая о том, как глубоко в Дженни был его язык, когда он думал о той, что сейчас сидела и непонимающе смотрела в его глаза чуть правее. Спиной он почувствовал, что разговоры у стола Слизерина смолкли.

— Мы как раз вспоминали тебя! — сболтнула Пэнси от волнения. Острый каблук Холлы воткнулся в её ногу под столом, и она испуганно захлопнула рот.

«Вот это удача», — подумал Джордж. — «Специально не придумаешь».

— Ничего удивительного, ведь я тоже о вас думал утром. Особенно о тебе, — в конце этой незамысловатой фразы он пристально посмотрел на Холлу, приказывая всеми силами собственному нутру остановить любые колыхания нервной системы, затем едва заметно подёрнул уголками тонких губ, у верхней границы которых были рассыпаны бледные веснушки. — Хочу продолжить этот разговор позже, потому что сейчас я голоден просто как зверь! Встретимся через пару часов у кабинета истории магии? Вы же свободны?

Сзади послышалось шевеление. Имоджен поднялась со скамьи и направилась в сторону выхода. Внутри себя Джордж самодовольно улыбнулся.

— Мы обе? К… конечно, Джордж, — сказала Пэнси, не вполне осознавая, что сейчас произошло.

— Ну и славненько. Я пойду, иначе лев моего факультета сожрёт внутри всё, что осталось от Джорджа Уизли после вчерашнего. — Он бодро поднялся и, не добавляя ничего более, пошёл кругом к столу Гриффиндора. Только он отошёл, как осознал, насколько двусмысленна эта фраза в контексте всего, что с ним происходило накануне.

— Он знает! — в ужасе зашипела Холла, схватившись за голову. — Он знает, что я была с Фредом!

Пэнси озадаченно молчала.

— Что, блин, ему нужно? — губы Холлы тряслись, едва попадая друг на друга.

— Да не паникуй ты. Это же не какой-то там Норман. Это, блин, сам Джордж.

— Я чую какой-то подвох. С чего ты взяла, что он хороший парень? Знаешь, как он наорал на меня вчера возле туалета?

Пэнси предусмотрительно отодвинула от взволнованной подруги полупустой стакан.