Близнецы на вкус и ощупь

А что, если идти не туда, куда дует ветер? Словосочетание «вызов себе» еще никогда в жизни не звучало в её мыслях. Зачем вызов, если можно без него? Элементарная формула плесневой зоны комфорта, запах которой вдруг отчетливо ударил в нос.

«Ну и что. Я смогу без тебя. Обдерусь, обобьюсь. Научусь. Как? Как-нибудь».

…Только пожалуйста, ещё всего несколько минут на последний забег по закоулкам памяти перед тем, как удалить привычку перебирать шкатулку, в которую едва-едва что-то наскреблось: это девушка тоже ощущает впервые.

Когда на верхушке самой страшной водной горки «Прыжок веры{?}» в магическом аквапарке Дубая твоя очередь уже наступила, ты садишься, опуская вниз теряющие силу стоять ноги, смотришь в бездну, ловящую срывающиеся искры капель. В спину уже дышит очередь от мала до велика, и все испытывают благоговейный ужас: они следующие. И уже нет времени и права думать: «А не боюсь ли я отпустить страховочный поручень?», ведь сзади нетерпеливо переминаются, а ступни уже ласкает хитрющий ветерок. Просто отпускай его, у тебя всего лишь три, две, одна…

Дремота заволокла пеленой голубые глаза и выкрала Холлу из реальности без всякого зелья и предупреждения.

Голова покоится на кармашке на груди парня, упругие руки обнимают острые плечи укрывая, защищая, словно образовывая непробиваемый панцирь. Вокруг лишь пустой коридор разносит эхо, но где-то в его конце играет музыка: пластинка наматывает круги на старом граммофоне.

— Ты пришла повидать меня? — Фред мурлычет в волосы.

— Я так скучала, — её ручки сжимают рубашку на широкой спине. Пять дней без снов.

Он молчит, словно давая ей приготовиться к следующему.

— Но ведь… меня не существует.

— Нет-нет, — практически перебивает уснувшая, не давая миражу напоминать о своей истинной сущности, — тебя нет здесь, но ты есть в реальном мире, — голос словно сам себя убаюкивает в следующий уровень забвения, — а на самом деле и здесь ты тоже настоящий.

Холла поворачивает голову на девяносто градусов, упираясь носом в грудь, и вдыхает, но вместо любимого аромата теперь лишь пустой запах ткани. Она испуганно поднимает глаза, чтобы уловить ободряющую улыбку, но на фарфоровом лице ненастоящего Фреда только глубокие дыры вместо глаз.

— Ни меня нет. Ни его нет. И тебя скоро не останется.

С хрустом его ставшие вдруг ледяными руки смыкаются у девушки за спиной, лоб покрывает испарина, изо всех девичьих сил пытается Холла выскользнуть из капкана, но мираж давит, словно наезжающая с двух сторон стена, выжимая последние глотки воздуха из легких. Это конец.

— Проснись!

— А-а-а! — Холла подскочила, отбрасывая с лица навалившийся ворот халата, хватая губами перекрытый воздух. Сердце вот-вот готовилось выскочить из груди. В комнате не было никого.

И Фреда тоже не существовало.

Словно в душе вдруг неожиданно выключили свет. Холла ощутила это внутри, по-настоящему, впервые, уставившись на вздыбившиеся волоски на руках. Его такого, каким она его видит, — нет.

«Никаких больше валяний в постели, — девушка брезгливо сбросила халат и быстро прошагала к шкафу в поисках обычной одежды, — больничный закончился».

Она натянула тугие джинсы, чёрную узкую футболку, и всё тело словно ожило в тонусе облегающей одежды. Акцио Расширенный курс зельеварения! Этот день она потратит на подготовку материала к завтрашнему уроку.

«Завтра, — её глаза повернулись к спинке стула, где покоилось приготовленное платье, — завтра я надену его и выйду за дверь. Шагом. Молча. Спокойно. И не за тем, чтобы валяться у него в ногах. Достаточно уже купаться в саможалости».

Нужно себе лишь немного помочь.

Если бы Холла только знала тогда, что целует его в кабинете ЗОТИ в последний раз… Если бы знала, что соберётся вырвать это воспоминание навсегда… Она выплакала бы океан. Но прошлое прошло.

***

Синее небо постепенно растворялось в чёрном, словно окрашивалась вода в стакане, в котором прополоскали кисточку от акварели. Пэнси закрепила хвостик, чтобы вечерний суховей не спутывал её и без того непослушные волосы. Чёрные треники и бейсбольная куртка: и не подумаешь, что к спорту Парки имела отношение примерно такое же, как к балету — никакого.

Подле неё к полю, освещённому магическими шарами, парящими над трибунами, шёл в полном обмундировании Фред, уже ловя внимательными глазами крошечную зелёную фигурку, выписывающую впечатляющие пируэты. Повышенная влажность сделала воздух тяжёлым, и яркий желтоватый свет от магических гигантских сфер был окутан туманом, вырезая всё поле из черноты в собственный загадочно-уютный кокон.

— Ты обещаешь быть смелой? — спросил Фред, не отрывая глаз от кажущегося миражом поля.

— А что, ты собираешься посадить меня на свою быструю метлу? — в ужасе ахнула Пэнси. Она не любила высоту, и поэтому обитание в подземельях как нельзя лучше соответствовало её самоощущениям.

— Возможно, ты бы это предпочла.

Когда до поля оставалось лишь только двадцать метров, слизеринка заметила его и вцепилась в рукав Фреда.

— Что ты делаешь? — прошипела она, стараясь не шевелить губами, пока Малфой с широкой улыбкой и раскрасневшимся лицом подлетал ближе.

— Ты чистокровная бесстрашная ведьма или трусишка с вздёрнутым носишкой? — цедил сквозь улыбку Фредди, вскидывая приветственно руку.

Малфой приземлился и соскочил с метлы.

— Здорова, Дред, или как там тебя величают в фан клубе? — Парни ударили по рукам в воздухе, и взгляд Малфоя удивленно упал в карие распахнутые женские глаза где-то в районе локтя Фреда.

— Пэнси? Фред чирлидершу привёл? — Драко рассмеялся собственной шутке, ударив себя по колену ладонью в напульснике. — Где твои помпоны?

— Вообще, — начал максимально буднично Фред, ковыряя одну ладонь другой, — Пэнси и я столкнулись на выходе, она удивилась размерам моей метлы. Я сказал, что как раз направляюсь сюда, где уже летает самый быстрый человек в замке, и ей захотелось посмотреть на твою новую красавицу.

Горделивая улыбка Драко растопила зародившиеся было кристаллы сарказма в глазах голубой стали.

— Тебя правда заинтересовала моя метла, Пэнси? Тогда ты в обморок упадешь, когда увидишь её в действии! — его движения стали нервными, нетерпеливыми, парень перекинул ногу через древко, — понеслись, Фред?