Близнецы на вкус и ощупь

Навсегда? Навсегда. Аура Фреда впустила блудного близнеца, как дом, в котором его всегда ждали, оставляя на ночь горящим камин в надежде на возвращение. Джордж знал, что тот никогда ни за что его не бросит, даже перед лицом конца света, как в десять лет, когда тот, оттеснив младшего, оборонял его от змеи на заднем дворе Норы. Не зная, как точно действовать, но выбирая в случае атаки жертвовать собой.

Стыд за собственную глупость готов был проступить влагой меж ресниц, когда Джорджи, избавленный, наконец, от любовного помешательства, вспомнил, что наговорил Фредди в стеллажной. Да и позже, уйдя без оглядки после того, как брат девять часов просидел с ним на поле, готовый кинуться на помощь при первом же зове.

Фред снова притянул Джорджа к себе, наклоняя голову к плечу, позволив тому скрыть лицо.

— Я знаю, знаю…

***

Братья зашли в спальню, словно пастухи вереницы левитирующих позади их спин Джорджевых вещей.

— Разорви меня горгулья! — подскочил Ли Джордан со своего стула. Черная мятая голова больного, и поэтому проводившего время под одеялом, Дина высунулась из-под лебяжьего пуха в полном смятении.

— Теперь-то можно узнать, что произошло? — Ли кинулся к Джорджу, чтобы приветственно опустить на его спину несколько дружественных шлепков.

— Нет, — отрезал Фред. — Мы будем жить, словно ничего не было.

Джордж удовлетворённо кивнул, направляя палочкой воздушный паровоз из вещей на терпеливо ожидавшую его назад кровать. Атмосфера родного места способна излечивать не хуже настоящих лекарств, и красивая улыбка, делавшая Джорджа непривычно милым, никак не хотела покидать лицо.

Скоро они с братом и вовсе переберутся домой, чтобы провести лето среди других Уизли, а седьмая спальня, после генеральной уборки полчищем домовиков, будет ждать их в следующем году. В выдвижном ящике Фреда уголок к уголку будут лежать книги и пергаменты, а вместилище Джорджа, усыпанное яблочными чипсами, перьями и забытыми девчонками браслетами, законсервирует на три месяца всю сущность младшего, чтобы затем быть вывернутым, как каждые 365 дней, в мусорное ведро и начать наполняться по новой.

Джорджи видел, слышал, ощущал себя наконец-то в той же гамме чувств, что и все прочие. Обещанные книгой Гермионы волны стихли после воссоединения с братом, тело привыкло к новой реальности, приняв её, как улучшенную версию жизни, пропуская Джорджа в негу радости от мелочей. Сатин простыней теперь будет скользить, словно чья-то нежная рука, по коже. Хруст перьев в подушке напоминать скрип снега под ногами на прогулке по Косому переулку в тишине ночи, когда все лавки уже закрылись. Как давно он так не гулял… Почему?

Родинка на щеке Фреда, теперь всегда так отчётливо видимая, напоминала Джорджу, что, в отличие от всех остальных, этот человек рос рядом с ним ещё до того, как их обоих увидел мир. И, Мерлин, как же хотелось домой, чтобы прожить заново три потерянных года ощущений: мамин пирог из груш, папину лампадку из маггловского магазина и собственный фейерверк, на чью пороховую вонь постоянно жаловалась Джинни.

Джорджи разбирал вещи, складированные на кровати и у её подножия, когда Ли снова подал голос:

— Ну наконец-то хоть один член клуба вернулся в строй! И как вовремя! Через три дня возобновляем встречи.

Парень застыл с кружкой «Уизли рулят», на которой была изображена вся его семья.

— Боюсь, и я разочарую тебя, Ли.

Фред, забравшийся было на кровать с учебником зельеварения, удивлённо вскинул голову.

— Э… Джо, ты кое-что забыл.

***

Найт в простой черной рубашке сидел на пуфе в стороне от основной массы участников возобновившихся встреч. Публики заметно поубавилось, два галеона пересыщенные развратом партнёры решили отложить на летние развлечения за пределами кончавшегося учебного года.

Он увидел её, как только глаза привыкли к знакомой полутьме. Сири в новом белом платье и всё том же шарфике направлялась к нему с удалённого диванчика, где сканировала пространство в поисках человека, которому послала ранее громовещатель.

Она была ослепительна.

— Тут всё так же негде присесть, — опомнился он, как только знакомая незнакомка дошла до пуфа. — Пошли в приват?

— Я сегодня не за сексом, — сказала она спокойно, переплетя пальцы рук.

— Аналогично. Просто прикинемся.

Как только они оказались в закутке, а шторы были плотно задернуты, и на этот раз не для того, чтобы скрадывать стоны, Сири присела на краешек круглого фиолетового дивана, подобрав бахрому платья и аккуратно поставив рядом две тонкие щиколотки, продолжающиеся узкими стопами в балетках. Найт остался стоять, убрав руки в карманы брюк, но притягательный и тёплый образ Сири, доступный теперь чувствам Нового Джорджа, не позволил долго продержаться в этой формальной позе.

Шелковистые волны её светлых волос лежали на плечах в какой-то геометрической красоте. Золотой кулон с незнакомым символом на длинной цепочке практически терялся в затемнении V-образного разреза декольте. Он знал этого человека, чувствовал его сильнее, чем когда-либо, и было странным думать о том, что он не настоящий.

— Прости за прошлый раз. Я был не в себе.

«И мне теперь ещё долго предстоит говорить это всем окружающим» — подумал он параллельно.

— Не следовало бросать тебя в пользу не пойми кого, вломившегося в наш приват в сиюминутном порыве.

— Ерунда. Ревность для слабаков, — махнула коротко рукой девушка. — Человек всегда находит свой маяк, бесполезно стоять у него на пути. Тогда ушла, потому что поняла, что если тебе перестало быть интересно, то моё присутствие уже излишне. Она скинула балетки и поставила голые ступни на пол, чтобы охладиться. — Но поскольку дня, когда снова встречу тебя, я прождала так долго, решила всё же поговорить через неделю, убедиться, что мне причудилась искра, и потрахушки в этих стенах — максимум, чего я достойна. Кто же знал, что Ли отменит клуб на такой длительный промежуток времени?

Джордж от волнения начал по привычке расхаживать из стороны в сторону, стараясь не отвлекаться на вытянутые на полу изящные голые ноги.

— Не надо так про ревность. Ревность — полезный механизм, позволяющий понять, что происходит нечто за пределами разумного поведения с той стороны.

Девушка хмыкнула.

— Если бы я пеняла на этот механизм, то давно бы ёбнулась с тобой, Джордж.

Коктейль из ледяной шрапнели словно провалился в горло Найта, и он не был уверен, что смог сохранить при этом бесстрастное лицо. Какое лицо? Теперь это только маска.