Блондинки моего мужа

Фу-ух, – железная калитка с грохотом захлопнулась. Запыхавшийся Тёмка, блестя глазами, принялся излагать, – Еле убежал!

От кого? – моментально напряглись мы.

Не знаю точно. Но убежден – за мной, типа, следили. Какой-то крупногабаритный тип бульдожьей породы. Я в продуктовый – и он, типа, туда же. Я в хозяйственный – и он, типа. Я, не будь дурак, за угол свернул и жду. Точно, появился как миленький. Ясное дело, домой я его вести не стал. Пошел в окружную, типа, вообще в соседнюю деревню иду. А что? Может, я там живу, типа? В лесу отбился от хвоста и сюда вернулся. Дядя Жорик, я правильно понимаю – это обозначает, что бандиты понимают, где может прятаться Мария? Я их с этой соседней деревней не обманул, да?

Да, – честно ответил нахмурившийся Жорик.

Если следят уже за каждым из нас, то дело совсем серьезное. Считая, что завещание может быть где-то у Марии, бандиты могут решиться на что угодно, включая открытое нападение. Но ведь это бандиты?! Бандиты, а не частный сыщик Лихогон, который является бывшим одноклассником Жорика.

Знаешь, кого описывает Артем? – все еще продолжая хмуриться, поинтересовался у меня Жорик, – Моего приятеля Гору. Похоже, Лихогон решил взяться за нас всерьез. Мария, держитесь и ожидайте крупных неприятностей!

Это оптимистическое высказывание Георгий сопроводил таким зловещим выражением лица, что всем нам на миг сделалось не по себе. Губы Марии побелели и предательски задрожали. Мне стало ужасно жалко девочку.

Ну что ты пугаешь ребенка, – упрекнула я Георгия, – Может, все еще обойдется.

Нет, – Георгий был непреклонен, – Да воздастся вам по глупости вашей! Мария сообщила Лже-Кузену, что настоящее завещание у неё, и теперь не отвертится. Лихогон не оставит её в покое, пока она не отдаст эту бумажку, а от нас – пока не отдадим Марию.

Но мы не отдадим! – судя по горящим глазам, Артем воспринимал происходящее слишком горячо.

Подождите, подождите, – Мария была близка к истерике, – Но ведь я сказала неправду. Ведь нет у меня никакого завещания…

Врать – нехорошо, – воздел указательный палец к небу Жорик, – И чревато всякими последствиями.

О Боже! – тяжело вздохнула наша гостья, смиренно прикрыв увлажнившиеся глаза густыми зарослями ресниц, – Как все это… невозможно. Совершенно неожиданные приключения. Может, мне просто уехать?

Достанут, – стоял на своем Георгий, – Пока завещание им не отдашь, не видать тебе покоя…

Мария растерянно пробежалась по присутствующим глазами, ища поддержки. Гордо вскинув подбородок, Артем выдул из глаз белесую прядь челки и смело ринулся в разговор.

Не переживай, Маша. Дядя Жорик… – тут Тёмка запнулся, густо покраснел и отчаянно произнес, – Да что там дядя Жорик, – я! Я сам что-нибудь придумаю. Не нужно тебе никуда уезжать. Что ж этому типу, типа, подлог с рук сойдет? Нет уж. Будем восстанавливать справедливость. Я тебя в обиду не дам.

Присоединяюсь! – подала голос я, сама удивляясь накатившему порыву.

Мария благодарно улыбнулась, и вокруг костерка сразу сделалось как-то уютнее. Внезапно накатившая тьма уже окутала сад. Островок нашего обитания, освещенный пляшущими языками пламени, отчего-то казался сейчас защищенным.

Ну, – стараясь скрыть улыбку, проворчал Георгий, – Раз у тебя, Мария, такие защитники, то моя помощь, я так полагаю, и не понадобится… А я уже, было, собирался её предложить…

Еще минут десять мы распинались перед Георгием в уговорах. Тому, кончено, и в голову не приходило бросать гостью в трудной ситуации. Просто хотелось, чтоб поупрашивали. Не без ехидства, я с удовольствием принялась за дело.

– Дорогой, ну прошу тебя, ну помоги нам.… Без тебя дело можно сразу считать пропащим. Кто еще так качественно сумеет спрятаться в кустах, или героически сбежать из открытого гаража? Кто еще, устроив наблюдение за соседским забором, сможет раздобыть на этом столько информации… Ну, Жорочка…

6. Глава шестая, будни моей современницы освещающая.

Вот уже третье утро подряд я открывала глаза за минуту до звонка будильника. Подобное поведение было для меня редкостью и свидетельствовало о крайнем напряжении всех внутренних сил. Еще бы. Сегодня ведь последний этап собеседования. Ох, только бы взяли! Только бы взяли меня на работу в это агентство…

Будильник выключила. Любимую радиоволну врубила. Кофе сварила. Вот они – преимущества одинокой жизни. Всё утро можно заниматься только собой. Никаких завтраков для кого-то, никакой толчеи в ванной, никаких споров о планах на день… Скучно!

Отражение в зеркале подмигнуло решительно, но не слишком приветливо. Как и положено отражению деловой женщины. Ухожена, в меру сдержанна, не в меру умна и энергична. Хожу в брючных костюмах. Потому что удобно, а не из феминистических соображений. Макияж наношу так, что кажется, будто нет никакого макияжа вовсе. Еще привлекательна, но уже не считаю, что за это качество мне должно многое прощаться. Вредные привычки отсутствуют. Увлечение – интеллектуальные игры. В общем, все именно так, как нравится моему будущему шефу, информацию о вкусах и взглядах которого мне любезно предоставили еще пять дней назад.

Теперь о жизненных обстоятельствах. Вдова, имею двух малолетних детей-мальчиков, доверенных сейчас опеке моей престарелой матери, проживающей в области. Скучаю без сыновей страшно.… Но, что поделаешь? Когда заботы об обеспечении семьи внезапно ложатся на совершенно не ожидающие того плечи, приходится изворачиваться. Оставлять детей на бабушку, ехать в большой город искать нормально оплачиваемую работу, снимать крошечную квартирку и ждать результатов собеседования.

Едва я услышала, что частному сыскному агентству г-на Лихогона требуется работник, сразу поняла, что такой шанс упускать нельзя. Признаться, думала, все будет проще. Ну, зайду, ну поговорю, ну, устроюсь… То, что собеседование может состоять из трех туров, мне и в голову не приходило. Ну что ж, хозяин – барин. Хотите, буду ваши глупые туры проходить. Хотя есть у меня такое подозрение, что на эту вакансию я одна претендую. Во-первых, не видела никаких конкурентов в приемной, во-вторых, я ж об объявлении про работу узнала еще до выхода газеты в свет (слава богу, в редакции сохранились связи еще со времен моей бурной молодости). Узнала и, нанеся дружественный визит редакции, незаметно изменила телефон работодателя в этом объявлении. Сообщение Лихогона по прежнему стояло в ряду со всякого рода маразматическими объявлениями, вроде: “Куплю гильотину для себя”. Или “В магазин требуется бухгалетр-материалист”, но теперь уже с неправильными координатами. Теперь желающие пусть звонят, сколько влезет. Все равно все, увы, не туда попадают. И вот, несмотря на полную мою монополию, все равно требуется проходить какие-то туры. Первый – заочный. Требовалось сдать всякие бумаги и документы и ждать, перезвонят ли тебе. Конечно, мне перезвонили. О том, какие бумаги могут покорить господина Лихогона, я узнала заранее. Второй тур – тест. Даже смешно делается! Столько шумихи вокруг обычного устройства на обычную работу. Тихая секретарша – поминутно вздыхающая о чем-то личном аккуратистка средних лет и внешних данных, – перепуганная всеми этими тестами не меньше меня, выдала вчера утром задания. “Босс сказал, что сдать их нужно не позднее сегодняшнего вечера. То есть, возможно, он и сам об этом забудет, но лучше все-таки уложиться в срок”, – зашептала она мне, искренне сопереживая. Еще бы не сопереживать. Ведь, если Лихогон не возьмет на работу меня, то, возможно, претендентов больше и не появится. А она, тихая секретарша, больше не в состоянии справляться с таким количеством обязанностей. В случае удачных результатов тестирования, я предполагала разделить с секретаршей тяжкое бремя бумажной волокиты и разбирательств с нервными клиентами. Тест я сдала уже в полшестого вечера. Подняв предварительно на уши половину города, разумеется. Нет, на классические проверки логики, вроде: “Карлик живет на пятом этаже. Почему каждый день он доезжает на лифте лишь до третьего, а оставшиеся два этажа идет пешком?” я отвечала сама. Причем, подумав и грамотно отсеяв массу подходящих ответов, вроде “для разминки ног” или “между третьим и четвертым этажом у него живет любовница”. И остановившись именно на том единственном, наиболее вероятном. То есть, конечно же, потому, что ввиду своего роста, карлик достает лишь до кнопки третьего этажа. С такими вопросиками я, слава богу, справляюсь пока самостоятельно (правда, ужасно этому удивляюсь и громогласно горжусь своей интеллектуальной победой). А вот со всем остальным… Массу хлопот доставила глупая загадка: “Если Он хочет посмотреть на звезды, то выходит ночью в сад и копает яму. Почему?” Обзвонив половину города, я уже и на саму себя, а не только на тех, кому звонила, производила впечатление умалишенной. Наконец, рискнула позвонить своему бывшему мужу, который за те тысячу лет, что мы были в разводе, настолько увлекся своей программистской работой, что просил беспокоить себя только в крайних случаях.

Привет. Извини, что беспокою, но мой случай действительно крайний, – радостно защебетала я, услышав знакомый голос и мигом позабыв о своей сдержанности.

Твой случай – медицинский, – с истинно программистской вежливостью сообщил мне бывший муж, – Мне уже звонили трое из наших общих знакомых. Ты, говорят, срочно нуждаешься в помощи. Хочешь узнать, почему кто-то там, в ответ на твоё приглашение прогуляться и посмотреть звезды, кричит, что прежде должен выкопать себе могилу. Ты уверена, что этот не слишком-то галантный “кто-то” заслуживает такого внимания?

Уверена! – твердо ответила я, – Только дело обстоит совсем по-другому. Понимаешь, я тут написала в одной жутко важной анкете, что увлекаюсь интеллектуальными играми. И теперь меня завалили странными загадками. А я, ты же знаешь, не слишком-то умею их решать…

Эх, – неодобрительно вздохнул бывший муж, – Ты как всегда маешься безответственностью. Горбатого могила исправит.

И тут меня осенило.

Что ты сейчас сказал? Повтори!

Не волнуйся так. Я не хотел тебя обидеть…