Блондинки не сдаются

— Я в курсе, — он не скрывал ярости, и вырвав работу, пулей потопал к выходу.

Все оставшееся время до окончания экспозиции прошло спокойно. Под вечер суеты и людей поубавилось. Я продала восемь из десяти работ. Это был отличный результат. Осознавать, что живопись способна кормить, было невероятно. И это теперь не просто хобби.

Морально измотанная, но ощущая во всем теле приятную усталость, я поплелась домой.

Дверь открыл отец. Он был в ярости. Негодующее лицо обещало очередной скандал.

— Привет, пап! — выжала я улыбку, — Что случилось?

— Приходил какой-то парень. Отдал двадцать тысяч, попросил передать, что ты прелесть. На вопрос, что за деньги, ответил, ваша дочь очень старалась, и он, мол, удовлетворен. Деньги принес за работу. Какую еще, к черту, работу!? — отец взорвался, срываясь на крик. — Ты что, проституцией занялась? — он задыхался от злости, пытаясь подобрать слова.

— Что? — я выпучила глаза. — Это шутка? Как ты мог такое подумать!?

Отец, ударив кулаком по двери, ушел в гостиную и рухнул в кресло.

Я в отчаянии стиснула зубы. Придурок решил выставить меня перед родителями шлюхой. Дома не знали о моем страстном увлечении рисованием. Отец не одобрял искусство. Последние пять лет я занималась живописью самостоятельно и на свои деньги. В семье никто не интересовался, чем я живу, с кем общаюсь, чем занята в свободное время. Пройдя в комнату, я присела рядом с креслом на корточки и погладила его по коленке.

— Ты не так все понял.

От его недоброго взгляда в горле застрял ком. Мысли разбегались, как тараканы, в разные стороны, связно говорить я не могла.

— Это мой преподаватель из университета. Помогаю ему писать кандидатскую. А деньги — аванс, — несло меня в каком-то бреду. Я изобразила искреннюю улыбку.

— Иди в свою комнату, — махнул он рукой — Я чуть не прибил его после таких слов. Так растерялся, не знал, что сказать. Почему ты не предупредила заранее? Наказать бы тебя за этот цирк. Деньги лежат на тумбочке в прихожей.

Отец отмахнулся, не желая больше слышать мои оправдания. Я с горечью вздохнула. Как же быстро он поверил в то, что собственная дочь способна пасть так низко.

Подошла к тумбочке. Купюры были обмотаны клочком бумаги. Развернув ее, я увидела нацарапанный номер и фразу: “Позвони, ты мне понравилась”. Ах ты самодовольный сукин сын! Меня разрывало от желания отомстить козлу. Сняв неуютную одежду, приняла душ. Потом надела любимую пижаму, которая мягко обволакивала раздраженное тело. Оставлять безнаказанным его поступок я не собиралась. Надо придумать план на свежую голову, от усталости глаза закрывались сами собой.

Наутро я села на кухне с чашкой мятного чая в руках. Запах щекотал ноздри, пропитывая атмосферу вокруг особым волшебством. Покосившись на клочок с номером его телефона, я мстительно улыбнулась. На часах шесть утра. Пора тебе проснуться, дружок, и ответить за то, что сделал.

— Алло! — ответил он охрипшим и недовольным спросонья голосом. Я довольно ухмыльнулась. — Кто это? — грубо рявкнули на другом конце провода.

— Здравствуй, причина моих бед и страданий. Спишь!? — нежно проворковала я, входя в образ леди.

На том конце провода повисло недоуменное молчание. Я почти слышала, как от злости заскрипели его зубы и затикал мозг.

— Школьница-художница? — лениво уточнил он, зевая. — Ты мне снилась.

— Надеюсь, это был кошмар? — медовым голосом уточнила я.

— Кажется, без одежды, — он издевался. Я почувствовала, как щеки заливает румянец. — Сегодня отметим удачную сделку походом в ресторан, — он не спрашивал, а самоуверенно давил своей наглостью.

Ладно, этот раунд ты выиграл. Однако сдаваться я не собиралась. Битва только начинается. Женская месть подается на закуску холодной. Включив все свое обаяние, я лицемерно кивнула:

— С удовольствием. В пять буду ждать около дома, — допивая чай, подчеркнулаинтонациями настроение влюбленной дурочки.

— Тебя как зовут? — спросил он. — Мы не познакомились.

— Мое имя — в углу картины написано, — отрезала я и отключила телефон.

Андрей

Вечером я подъехал к ее дому, но на встречу никто не вышел. Постояв минут пятнадцать, взглянул на третий этаж. Белокурая принцесса опаздывала. Достав телефон, набрал номер. Трубку не подняла. Подавляя раздражение, позвонил в домофон.

— Да, кто это? — уточнил женский голос, видимо, мать.

— Я к Маше. Мы договорились встретиться в пять.

— Я ее мама. А вы кто?

— Андрей.

— Маши нет дома, — с удивлением сказала она. — Вы звонили ей?

— Звонил, трубку не берет, — глухо ответил я, сжимая ручку подъезда.

— Она, видимо, у подруги или в библиотеке.

— Хорошо, спасибо, попробую позже с ней связаться.

Значит, решила из меня дурака сделать. Я почесал нос и рассмеялся. Ну ладно. Будет тебе веселая игра. Я подумал поискать ее в мастерской, адрес можно было получить, связавшись с выставочным центром. Однако гарантий, что застану ее там, не было. Недолго думая, еще раз позвонил в квартиру.

— Да, — снова ответила мать.

— Простите, это опять Андрей. Дело срочное, я не могу связаться с вашей дочерью.

— Так она ушла ненадолго. Приходите через час.

— Можно я подожду ее у вас? — спросил я вежливо.

— Конечно можно, заходите.

Дверь открыла женщина в возрасте. Уставшее лицо, распущенные волосы, домашний халат. В руке она держала ложку, другой пыталась не запачкать дверной косяк мукой.

— Я пеку блины, закройте дверь сами, тапочки у двери. Проходите.

Я нашел какие-то стоптанные разноцветные домашники и почти утонул в них. Кухня была маленькой и тесной. Запахи жареного плавали в воздухе, утекая в открытую форточку белыми клочками.

— Наливайте себе чай, у меня руки грязные. Маша про вас рассказывала, — она ловко перевернула блин и стала размешивать жидкое тесто в видавшей виды кастрюле.

— Да, и что же? — насторожился я. Насыпав сухую заварку в чашку, я залил ее кипятком.

— Что позвали ее помогать писать кандидатскую. Правда, я не совсем поняла, какой вы там предмет преподаете? — она повернула ко мне свое раскрасневшееся от готовки лицо.