Blue Strawberry
Шрифт:
Гриммджоу поднялся и остановился перед их огромной двуспальной кроватью, коварно улыбаясь. Его пальцы медленно потянули бело-бирюзовый в полоску галстук за подушечку, расслабляя ворот своей черной рубашки. Вслед за этими началось томное расстегивание пуговиц, освобождение от каждой из которых приоткрывало занавес скрытого от посторонних глаз волнующего мускулистого тела…
Куросаки никак не могла привыкнуть к этому его новому стилю делового человека. В глазах прочно засел образ раскрепощенного сексуального арранкара, кичившегося своими идеальными атлетическими параметрами и запредельным эротизмом. Теперь, в мире людей, став владельцем сети успешных ресторанов, он старался держать марку, установленную деловым этикетом и светскими обязательствами: дорогие костюмы известных дизайнеров, шикарные
Рыжая невольно вздрогнула и опустила голову на грудь, зарываясь рукой в волосы: последний, ее непобедимый враг, никак не отпускал ее. Являлся во сны витиеватым видением, порой напоминал о своем присутствии призрачным образом, слетал криком с ее губ в ночи, а в ушах раздавался злорадным хохотом.
– Айз-з-зен… – Прошептала Ичиго и поёжилась от мурашек, пробежавших по телу, и досады, пролившейся внутри: подходящий образ лишь для ночных кошмаров, но неподходящие мысли для столь сладостного момента.
Ичиго быстро и испуганно подняла глаза на любимого – полуобнаженный Гриммджоу уже сидел перед ней, держа за руку. Возвращавшиеся в ее сны кошмары из прошлых воспоминаний не на шутку тревожили его, хоть он, в привычку своей жесткости, старался не подавать этому вида.
– Куросаки, ну, ты опять все испортила, – недовольно протянул он свою избитую фразу, но тут же приласкал ее лицо нежным сочувствием голубых глаз и лизнул в губы.
– Прости… – Рассеянно проронила бывшая синигами и виновато поджала губы.
– За что? – Непонимающе Секста заглянул ей в лицо: обычно она не реагировала на этот его упрек.
– За поломанную душу, которая тебе досталась…
В его любимых теплых карамельных глазах сверкнули просящиеся наружу слезы, но его девушка вопреки всему оставалась сильной и стойкой: она с силой закачала головой, пытаясь высушить этим собравшуюся влагу в ресницах.
От столь энергичных движений ее мягкие волосы распушились в львиную гриву, что вызвало в нем умиление. Гриммджоу протянул к ней руку и заправил за ухо несколько прядок. Ичиго же приласкалась к родной руке щекой и остановила на растерявшемся лице всегда сильного арранкара свой озадаченный взгляд. «Почему он любил ее? Такую неуравновешенную, такую переменчивую, такую интровертную?» Секста Эспада со своей полномасштабной, неуемной и вездесущей харизмой выступал полной ее противоположностью.
Джагерджак ничего не ответил на немой вопрос в ее взгляде, а просто приблизился к ней и подарил самый заботливый и все понимающий поцелуй. Куросаки была всегда благодарна ему за это, как и за то, что он терпел ее ценой собственных ущемленных интересов и желаний. Она опять поступала с ним несправедливо, опять привносила в его оптимизм толику грусти, опять пресекала желание и боялась отдаться беззаботному счастью и наслаждению. Но ведь...
Ичиго задумалась: теперь, когда она лишилась грубой мужской силы и перестраивала свою жизнь и умения на иной лад, возможно, ей удастся с помощью женской хитрости вернуть утраченный момент? Все же ей, в свою очередь, также было невыносимо смотреть на щемящее душу беспокойство тогда, как преданный арранкар заслуживал совсем иных чувств, эмоций и ощущений…
Девушка, сделав жалобное лицо, потянулась и коснулась губ Гриммджоу осторожно и умоляюще. Пантера не возражал: его ослабевшей синигами нужно было выплеснуть боль и заполнить ее чем-то приятным и безболезненным. Он обнял ее за талию, помогая хрупкому телу, усесться на свои колени. Ичиго запустила пальцы в аккуратно уложенную голубую шевелюру, растрепывая ее и возвращая себе любимого несдержанного Сексту Эспада, у которого даже волосы
были непослушными. Улыбнувшись в поцелуй, тот потянул Куросаки за собой, укладываясь с ней на постель и предоставляя ей полную возможность оторваться самой, используя для разрядки его тело…«Самой?..» – Вспыхнуло это слово некоторой далекой догадкой в голове Пантеры, мигом вспомнившего и про вызов, и про игру, и про реванш... Он с досадой распахнул глаза и увидел уже ликующее лицо Куросаки, победоносно восседавшей на нем.
– Ах, ты… маленькая вруш-ш-шка… – Прошипел арранкар, обнажая клыки в улыбке.
– На войне все средства хороши… – Пожала она плечиками и, приблизившись, постучала пальчиком по его лбу в такт каждому своему дальнейшему слову: – Я же говорила тебе: не меч-тай, что по-бе-дишь се-год-ня…
– Кур-р-росаки, я тебя обожаю… – опрометчиво побежденный Пантера крепко прижал к себе свою жертву, хватая ту за плечи и вжимая в собственное мигом раскалившееся до предела тело. Жар передался губам и теперь сильные напористые поцелуи заставляли девушку позабыть обо всем, что было до этого, и о плохом, и о хорошем. Гриммджоу превосходно знал, как и чем лечить любое настроение и моральное состояние Ичиго.
Горячие руки соскользнули с тонких предплечий вниз, по талии, затем к бедрам, бесцеремонно забираясь под мешавшую ему ткань. Секста страстно перевернул рыжеволосую на спину и, разрывая на ходу свою любимую рубашку на ней, открыл, наконец, доступ к любимому телу.
– Бли-и-ин… – Заныла Куросаки: эта его голубая рубаха была и ее любимым предметом гардероба, что-то вроде «домашнего халатика».
Джагерджак довольно улыбнулся: правильно, он должен был вытеснить из ее головы все ненужные мысли и воспоминания, и что для него какая-та рубашка в сравнении с этой глобально важной миссией.
Он прильнул к нежной ароматной коже на груди, поднялся с поцелуем вверх и ощутимо укусил за шею. Тут же провел острыми ногтями по возбужденно-натянутому до предела прессу своего рыжего воина. Король Пантер засмотрелся на спазматически-частое дыхание жаждущей наслаждений остроконечной груди и на пульсирующую дрожь желания внизу живота Куросаки. Секста довольно промычал: такая волнительная, такая аппетитная… Острый настойчивый язык проложил влажную дорожку вверх от пупка до ключицы и обратно, вкушая сладость этого любимого тела. Затем Гриммджоу с предвкушением приложился к налившемуся, точно яблоки, иному лакомству. Острожные клыки изголодавшегося зверя задели возбужденный сосок, заставляя Ичиго взвизгнуть от болезненно-трепетного удовольствия и яростно посмотреть на играющего с ней, точно кот с мышкой, любимого арранкара.
– Животное… – Простонала она сладострастно.
– Да, кис-с-са, я такой… – Усмехнулся он опасно и щелкнул расстегиваемым поясом на брюках.
Голубые глаза одурманенного хищника вспыхнули шальными огоньками, уже нависая над желаемой добычей. Раздразнившая его карамель затягивала в омут, отключая разум и оголяя инстинкты. Да, он любил ее также сильно, как хотел съесть ее. Пантера, зверь, животное. Он такой и она это любит. Гриммджоу воззрился снова на Куросаки, остатком сознания проверяя ее настрой и готовность, и рыжая ожидаемо бесстыже ему улыбнулась и приоткрыла спелые губы. Секста дерзко поцеловав их, и в тот же момент резко, почти грубо, ворвался в любимое тело, раскроив одним движением ладони все кружево на ее бедрах.
– А-а-ах!- Простонала Ичиго на вдохе, увлекая властный язык арранкара еще глубже, прямо в душу, прогибаясь телом в спине навстречу его мускулистому торсу, за которым бешено барабанило сердце.
Джагерджак запустил одну руку под выгнувшееся пластичное тело и прижал его к себе покрепче. Другой ладонью, скользнув по стройному шелковистому бедру, закинул сильную ногу бывшей синигами к себе на талию. Теперь стало еще глубже, еще жарче, еще ближе… Вдавливая ее в себя грудной клеткой и крепкой рукой с двух сторон, Пантера заставлял Куросаки плавиться от его огня и признавать только его победу. Он усмехнулся, остро чувствуя свое превосходство над своей «слабачкой», но не потому, что он ее одолел, а потому, что она вновь и вновь ему поддавалась, доставляя тем самым его мужской гордости и ее женской слабости должное и несказанное удовольствие…