Боевыми кабанами не рождаются

Эльминстер протянул морщинистую старую руку и пощекотал её прямо над одним бархатно-гладким бедром. Когда она посмотрела на мага, он хрюкнул, прямо как свинья — и она расхохоталась, заулюлюкала звёздам, бросаясь его обнять.

Кабан повернулся к полуорку, который по-прежнему неуверенно мялся рядом. Сердитый взгляд Орока сменился озадаченностью, а небольшой арсенал его оружия наполовину опустился к земле.

– Я так и думал, - проворчал мужчина, запертый в теле вепря.
– Все маги — абсолютно, невыносимо чокнутые!

Орок опустил взгляд на борова, потрёпанное лицо полуорка выразило ещё большее недоумение, и он прорычал:

– Разве это новости?

***

Разговор свернул на вино, и было продегустировано достаточно разных сортов, чтобы все четверо красных магов погрузились в оживлённую беседу с хозяйкой. Затем отворилась дверь и вошёл непредставленный гость, опоздавший к трапезе. У него за спиной в дверях показалось несколько лиц, наблюдавших за гостем.

Тот с некоторой осторожностью подошёл к большому столу, лавируя между арфистами, разносившими блюда и графины, заменявшие жаркое сладостями и фруктовым льдом. Они лишь улыбались гостю, но виной тому, вероятно, была его внешность. Они все уже встречали Эльминстера из Долины Теней — хотя сейчас он, судя по всему, не пребывал в своём обычном весёлом настроении.

Достигнув последней колонны перед просторным центром увенчанного куполом зала, где стоял пиршественный стол, гость замерцал, исчез — и на его месте оказался грязный, покрытый шрамами вепрь, моргающий в свете свечей.

Животное оглядело беседующих за столом, обращая внимание на блеск вина, на то, как гости любуются зрелищем, которое обеспечивало платье их хозяйки с низким вырезом, когда она подавалась вперёд, чтобы наполнить их кубки... и как будто глубоко втянул в себя воздух.

Затем кабан засеменил вперёд, направляясь к одному из мест.

– Здравствуй, любовь моя, - сказал голос Эльминстера на ухо Симбул, когда неожиданное выражение испуга на лице Теривеля предупредило её, что вепрь — живой, крупный и вонючий — обошёл стол и целенаправленно направляется к ней, и клыки сверкают над его слюнявым рылом.
– Как тебе моя личина? Благодаря ей сегодня я попал куда нужно!

К полному изумлению красных волшебников, королева Агларонда сердечно рассмеялась, когда кабан подошёл и протянул к ней своё рыло. Обхватив руками его здоровенную косматую голову, она наклонилась вперёд и с энтузиазмом поцеловала зверя.

Перед ней вспыхнул свет. Плотная и вонючая свиная голова закружилась, задёргалась в её руках в самом сердце клубящегося сияния, и из ниоткуда тихий, но яростный женский голос произнёс: «Я проклинаю тебя, Бролант из Тэя, на...»

Симбул обнаружила, что смотрит в испуганное лицо грязного, вонючего голого мужчины, такого испачканного и волосатого, что с тем же успехом он мог носить меховой жилет. Он посмотрел на неё в ответ с отчаянной надеждой и абсолютным ужасом в глазах, его губы дрожали, как будто он хотел прокричать что-то, что боялся сказать — а затем откуда-то ударило ещё более яркое серебристое сияние, обернуло его плащом, и он исчез.

Королева Агларонда почувствовала, как у неё по подбородку течёт кабанья слюна, увидела грязь на своих руках. Она вскочила на ноги. Её стул с высокой спинкой упал на бок. Её гости из Тэя застонали в ужасе, отпрянув, когда она как будто нависла над ними, выше любой смертной женщины. Все свечи в комнате погасли — а затем взорвались колоннами пламени до самого потолка.

– Это ВАШИХ рук дело?

– проревела она голосом, от которого кровь текла из ушей, а услышать его можно было даже в самых шумных тавернах Ордулина.
– Как вы, черви, ПОСМЕЛИ...

Четверо красных волшебников вскочили на ноги и разбежались во все стороны — и комната взорвалась вокруг них.

Огромная каменная рука вырвалась из ближайшей стены и потянулась к Имриту Халавандеру. Тот взвыл, беспомощно замахал руками в воздухе, и в очередной раз потерял сознание. Молнии метались по комнате, швыряя по галереям корчащихся арфистов со вставшими дыбом волосами. Пол вздыбился, как грозовое море, швырнув Калрата Хортила на колени, а потом ничком, когда тот снова попытался сбежать, и как куклу подбрасывая бесчувственное тело Халавандера.

Йондро Беласк зарычал, выхватил два жезла и выстрелил ими в Симбул — а потом ещё раз и ещё, и продолжал стрелять, даже когда они превратились в небольшой лес рук скелетов, рвущих его костяным нестройным хором.

Все двери в зал резко распахнулись, и внутрь вошли Сринши, Аластриэль, леди Шарет, норны-часовые и Эльминстер, спешно читая заклинания. Воздух в доме Халлоумер трещал от энергии, покусывая лица, как солёные брызги шторма. Симбул Агларондская вскинула руки, её лицо — маска ярости, и отправила купол над головой к звёздам при помощи магии, опалившей уши, глаза и старый камень с одинаковой обжигающей злостью.

Сквозь бурю сражающихся заклинаний отчаявшиеся арфисты увидели, как Дурнан из Глубоководья практически небрежно хватает волшебника Хортила. Старый воин взял тэянца под мышку и понёс его обратно к месту за столом, шагая сквозь бурлящую магию, как мужчина, сопротивляющийся клыкам сильного грозового ветра.

Эльминстер задумчиво огляделся вокруг, и тонкие длинные линии силы, похожие на крохотные молнии, ударили с его пальцев, разрезая волшебную бурю, чтобы сплести силовой купол над зияющей дырой, которую Симбул проделала в крыше. Он успел как раз вовремя, чтобы схватить и удержать дюжины камней и кусков черепицы, которые подбросило в воздух и они уже возвращались обратно.

Симбул рычала от ярости, испуская новые заклинания, которые без разбору били о стены арфистов и норнов-часовых. Теривель из Тэя мельком заметил Сринши, под защитой своей могучей магии, благодаря которой её не тронул волшебный ураган, похожую на крохотный белый маяк. От неё, от силового купола Эльминстера, от Аластриэль и леди Шарет заклинания Симбул отскакивали, обрушиваясь назад на королеву Агларонда.

Теривель увидел, как она пошатнулась, сделала несколько шагов вбок, и голодные молнии окружили её подобно удавке работорговца. Симбул испустила захлёбывающийся яростный крик, упав на колени под мощными разрядами.

Не думая, Теривель бросился на её защиту. Он швырнул самое сильное защитное заклинание и плащом обернул вокруг женщины.

Он увидел, как действует магия, и как меняется её лицо, и решил, что жить ему осталось лишь долю секунды.

Но хватило величественного взмаха рукой, чтобы буря заклинаний улеглась. В воздухе дома Халлоумер на мгновение ослепительно ярко свернула Пряжа, и все присутствующие заморгали, прикрывая глаза руками.

В наступившей неожиданно тишине — безмолвии, нарушаемом лишь резкими ударами черепицы, разлетающейся на части, когда её долгий полёт заканчивался встречей с полом — все отчётливо расслышали мягкие, удивлённые слова Симбул.