Бог Гнева

— Не благодаря тебе.

Его рука тянется ко мне, и я замираю на секунду, ожидая, представляя, как его кожа коснется моей.

Он опускает ее обратно, когда в дверном проеме появляется еще один человек. Зейн. Мой коллега, который также работает волонтером в приюте.

— Я слышал переполох. Все в порядке? — спрашивает он осторожным тоном.

Зверское внимание Джереми переключается на него, и я вижу, как беспредельная энергия насилия поднимает голову. Если я не разряжу обстановку, он, вероятно, использует бедного Зейна как грушу для битья и жестоко расправится с ним. В конце концов, он все еще не отошёл от встречи с Лэндоном.

— Все хорошо, Зейн, — говорю я спокойно.

Его взгляд мечется между мной и Джереми, он хмурится.

— Ты уверена...

— Отвали, — смертоносный тон Джереми гремит вокруг нас.

Зейн выпрямляется, и я киваю с неловкой улыбкой в отчаянной попытке разрядить обстановку.

— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит мой коллега, а затем быстро исчезает из поля зрения.

Я его не виню. Никто не хочет быть в орбите Джереми, особенно когда он в ярости.

Его суровый взгляд снова падает на меня.

— И кто это, блядь, был?

— Не твое дело.

— Сесилия... не выводи меня из себя еще больше.

— Это заявление должно быть адресовано тебе! Почему ты меня беспокоишь?

— Какого хрена ты всегда стоишь у меня на пути?

— А ты почему?

— Ты чертовски раздражаешь.

— А ты дикий зверь.

— Похоже, ты не возражала, когда я трахал тебя как животное. На самом деле, ты кричала и умоляла, чтобы тебя взяли, как мою грязную маленькую шлюху. Но теперь, когда моя метка исчезла с твоей кожи, ты думаешь, что можешь позволить другому мужчине прикасаться к тебе?

Мое изголодавшееся тело нагревается, но я заставляю себя сохранять спокойствие.

— Позволю ли я другому мужчине прикасаться ко мне, трахать меня, брать меня, как грязную шлюху, или обливать меня грязью — это не твое собачье дело. На самом деле, у меня может возникнуть соблазн принять предложение Лэна и провести для меня экскурсию по секс-клубу.

Я не соглашусь, и я действительно не знаю, что на меня нашло, что я так говорю, но я хочу отомстить.

Я хочу причинить ему боль за все то время, что он оставил меня в подвешенном состоянии.

Он сделал меня зависимой от него, а потом заставил меня пройти через самую страшную ломку.

А лучший способ разозлить такого собственника, как Джереми? Завести разговор о других мужчинах. Особенно о Лэндоне. Он явно ненавидит его.

— Что ты только что сказала? — спрашивает он медленно, угрожающе и с напряжением, достаточным, чтобы разрушить гору.

— Я сказала, что пойду в клуб с Лэном. Немного поэкспериментировать и посмотреть, что испытывают другие мужчины. Я уверена, что не все они так драматичны.

В одно мгновение я стою на месте, а в следующее он прижимает меня к ближайшей стене, крепко обхватив за шею.

Дыхание выбивается из моих легких по совершенно другой причине.

Я нахожусь в таком положении, когда сила Джереми захлестывает меня до тех пор, пока это единственное, что я вдыхаю.

Пока это единственный ритм, который просачивается в мои легкие.

— Это был риторический вопрос, Сесилия. Ты не должна была отвечать.

Мой взгляд встречается с его свирепыми глазами.

Я хочу спровоцировать его, разозлить его. Я хочу, чтобы он почувствовал хоть унцию той боли, которую он причинил мне.

— Почему? — я напрягаюсь. — Тебе не нравится представлять, как другой мужчина срывает с меня одежду и погружается в меня, пока я стону от желания?

— Прекрати.

— Я буду умолять его двигаться быстрее, сильнее. Я буду произносить его имя. Вообще-то, я буду стонать.

— Заткнись, блядь, — он тянет меня вперед, обхватив за шею, потом снова толкает назад. — Похоже, ты этого не понимаешь, так что позволь мне разъяснить тебе. Любой член, который приблизится к тебе, будет отрезан, и ты будешь купаться в его крови. Может, я и дал тебе пространство, но твоя задница по-прежнему принадлежит мне. И киска. И рот. Все твое принадлежит мне. Ты принадлежишь мне. Но если у тебя есть желание проверить это, то, конечно, проверяй. Я покалечу перед тобой столько ублюдков, сколько ты пожелаешь, пока ты не насытишься.

Он серьезно.

Я знаю, что так и есть.

Джереми никогда не давал обещаний и не выполнял их.

И эта беспомощность, ощущение того, что я слишком сильно запуталась в его паутине, в то время как у него есть только чувство собственности надо мной, заставляет меня чувствовать себя животным, попавшим в ловушку.

— Так вот почему ты отправил тех парней в больницу, переправил моего профессора в другую страну и даже разобрался с Джоном? Потому что я твоя? Продолжение твоего глупого эго и проекция твоих извращенных желаний?

— Я сделал все это, потому что никто не имеет права причинять тебе боль.

— Только ты можешь?

Он крепче сжимает моё горло.

— Только я могу.

Мои глаза горят, но я отказываюсь дать волю слезам. Я отказываюсь показать ему, как сильно его слова влияют на меня.

— Что ты хочешь от меня, Джереми? Ты уже отпустил меня.

— Но ты не ушла.

— А?

Он отпускает меня, но только после того, как поглаживает место, где сжимались его пальцы.

— Анника исчезла.

Моя грудь сжимается, больше из-за этой темы, чем из-за резкой смены темы.

— Что?

Он бросает на меня косой взгляд, который мог бы поставить дьявола на колени.

— Не шути со мной, Сесилия. Ты была последним человеком, которого она видела после твоего импровизированного визита в Нью-Йорк. Сначала я хотел верить, что эти два инцидента не связаны между собой, но оказалось, что ты улетела на частном самолете, а вернулась коммерческим рейсом. Это значит, что моя сестра улетела с твоим спутником на этом частном самолете. Ты практически сама себе прострелила ногу, когда заставила Глиндон передать мне эту записку сегодня. Потому что А, Киллиан чуть не убил меня за это, думая, что она передает мне записки; и Б, она — дерьмовый шпион и призналась во всем, когда Килл начал превращаться в невыносимое существо. Мой вопрос в том, почему ты сообщила мне об этом?

Черт возьми.

Я должна была учесть характер Глин и ее тесную связь с Киллианом.

Вздохнув, я говорю ему правду.

— Я не хотела, чтобы ты или твои родители волновались или думали, что она сбежала или что-то в этом роде.

— Почему ты не хочешь, чтобы мы волновались?

— В отличие от того, что ты сказал обо мне, я не бессердечная. Я не хочу никому причинять боль.

— Я бы не был так уверен в этом, — мрачная тень покрывает его лицо, прежде чем он убирает ее и спрашивает более холодным тоном: — Где она? Куда он ее увез?