Бог из машины

– Это правда! – не сдержала восклицания шуриа. – Он оборвал Сигрейн на полуслове. Я… я, кажется, вспомнила.

Ее снова затрясло от нахлынувших чувств. Смутные образы, что-то неуловимое и запредельно важное, если разум смертной сновидицы отказался удерживать это в памяти.

Прикосновение божественного – слишком тяжелое испытание для души смертного.

– Они сказали что-то вроде… люди выбрали длинный и сложный путь.

– Кто сказал? Богини? – допытывалась Грэйн.

– Не помню… – едва ли не плакала Джона. – Я пытаюсь вспомнить, я очень хочу, но пока все без толку.

«Вернись, вернись в ту ночь, к тому самому месту, где Удэйн-Завоеватель сделал первый шаг к спасению…» Шуриа тряхнула головой, и тихий голос исчез совсем. И каждое слово, произнесенное Грэйн, отдавалось в голове гулким эхом.

– Есть и третий. Речь я веду о сердце Сигрейн, каковое, согласно преданиям ролфийским и шурианским, продолжало биться уже вне ее груди. От имени детей Морайг могу сказать лишь, что грудь Сигрейн, когда тело ее было найдено подле брошенного под деревом на берегу Лаирдейн тела Удэйна эрн-Кармэла, действительно рассечена была серпом, и серп этот оставался в ее руке, а более не нашлось на ней ран. Сестра же моя Эяршва, в свою очередь, утверждает, что чудо это, многократно описанное в сагах и преданиях, и в самом деле произошло.

Для всех народов, в том числе и для ролфи, чудесам место лишь в древних сказках, даже чудеса Предвечного самими диллайн воспринимаются как некая обыденность. Чары плетутся ради какой-то цели, не так ли? И только шуриа, живущие в постоянном соседстве с волшебным миром духов, зрят иное. Чудеса просто случаются, хотят того люди или нет. Это как смена времен года. Снег зимой пойдет потому, что зима на дворе, а не потому, что людям нужен обильный урожай. Высшая Сила, которую шуриа зовут – Льос, как солнце – свет, изливает на мир чудеса, волшебство и жизнь. Так почему бы Сигрейн волею богов не совершить невиданное? Для шуриа тут нет загадки.

– Я должна сказать о Сигрейн еще, хоть и нечем мне подкрепить мое убеждение. Я утверждаю, что она не знала и не должна была знать то, что известно нам теперь и что, по всей видимости, знал сам Удэйн и, вероятнее всего, верховный шаман, – прочитала дальше посвященная эрна.

Джона опять не смогла сдержать обуревающих ее чувств.

– Он – знал! Он – знал!

– Предвидя многие возражения и возмущенные возгласы в мою сторону, я все равно присягаю в том, что пленение Удэйна и его столь внезапная и бессмысленная казнь имели под собою различные причины и меж собою связаны только косвенно. Иными словами, Удэйн-Завоеватель, попав в плен, сам вынудил шурианского князя Эшриэффа убить себя столь страшным и позорным образом. Могла ли Сигрейн не отомстить за его казнь? Нет, не могла. И Священный Князь наш знал это наверняка: и то, что она явится к месту его гибели, и то, что произнесет свое Проклятие. Скажу более того – если бы сама Сигрейн вдруг проявила нерешительность, нашлись бы те, кто подсказал бы ей, как следует поступить. И сестра моя Эяршва утверждает, что таковым «советчиком» был сам верховный шаман. Тот же, кто усомнится в моих и ее словах, пусть вопрошает богов, если он ролфи и посвященный, или же духов, коли он шуриа и может видеть и слышать сих незримых нам существ.

И тут Грэйн не выдержала:

– Суки! Джойн, какие же они суки! Когти Локки! Ты понимаешь? Они же сговорились, Удэйн и этот ваш шаман, сговорились и обманули всех: Сигрейн, этого князя, ролфи, шуриа… Нас с тобой! Тысяча лет обмана! – Ролфийка осеклась и захлебнулась рычанием. – Просто взяли и поимели нас всех, и, м-мать их, предков, и, когти Локки, потомков! – Выплюнув еще пару ругательств, она чуть успокоилась и добавила: – Уж не знаю, где сейчас душа Удэйна-Завоевателя, но, Костром Локки клянусь, лучше бы ему иметь серьезную причину для такого поступка!

Не согласиться с ролфийкой Джона не могла, но все-таки, с точки зрения шуриа, логика была. Иногда нельзя говорить правду. Совсем-совсем. И коли Удэйн согласился на такое… значит, причина была. Священный Князь потому и носит такой титул, что он первый среди ролфи, не только во власти, но и в волшебстве, и слышит богов лучше всех.

– Он услышал, он понял… Я видела… я только вспомнить не могу… Так оно и было. А мы все – слепые щенки и безглазые змейки, – мы все обмануты, но обмануты с какой-то целью. Я могу поверить. Грэйн. Я не могу принять, но я верю. Читай же дальше, читай!

– Итак, что же видим мы? Сговор, а точнее сказать – заговор, где заговорщиками и соучастниками предстают Священный Князь ролфи и верховный шаман шуриа, а прочие же: и Сигрейн, и князь Эшриэфф, и мы все, столько веков проливавшие кровь друг друга, разделенные столетиями вражды и погибавшие под гнетом Проклятия и его Отражения, – лишь жертвы. И лишь доискавшись причины, побудившей Удэйна эрн-Кармэла и Верховного шамана заключить такой странный и противоестественный союз, мы поймем, как избавиться от этого старинного зла. И нужно ли нам от него избавляться. Ясно только одно – сейчас, когда у ролфи нет Священного Князя, а у шуриа – верховного шамана, мы все равно не сможем найти выхода из древней ловушки. Но если нам удастся хотя бы отчасти осветить этот путь для тех, кто придет следом, это уже будет немало…

– Мне понятно только одно – было что-то такое… ужасное… запредельное… что побудило Удэйна и шамана к сговору. Осталось только узнать, что именно.

– Мне кажется, Аслэйг и ее шурианская… соратница в конце концов узнали или догадались, что там было, – когда первое потрясение прошло, эрна Кэдвен вновь обрела способность соображать и делать выводы, и выводы эти ей совсем не понравились: – Помнишь, как там сказано? «Она не могла знать то, что известно нам». Это писалось в те годы, когда владычество диллайн было незыблемо. У нас не было Князя и богов, у вас – оставались только ваши духи и Проклятие… Джойн, как думаешь – это может быть как-то связано с Предвечным, а?

Мысль была… интересной. И вовсе не такой невероятной, как это могло бы показаться. Удэйн-Завоеватель был не просто великим эрном – военным лидером ролфи, но и Священным Князем, посвященным Оддэйна и возлюбленным Трех Лун. Кому, как не ему, прозревать будущее? И – искать пути для предотвращения беды. Ему – и этому верховному шаману, такому же избраннику нечеловеческих сил, как и Удэйн. Сами себе жрецы, сами себе жертвы. Но – богини! – как же это было жестоко! Воистину, только люди могут так поступать друг с другом, не боги… Жестоко – и оправданно. Значит, оба они – и Удэйн, и шаман – просто не видели иного пути. И не Грэйн судить те давние дела. У них, нынешних ролфи и шуриа, есть проблемы понасущней. Например, разгрести всю эту кровавую мешанину Проклятий, тайн и преданий, что наворотили предки.

– Все может быть, все может быть…

Но Порог уже звал Джону. И она ушла навстречу рассвету, доверчиво подставив грудь под удар когтистой лапы Ночи. Той самой дорогой, которую проторила всем детям Шиларджи немилосердная дева Сигрейн – бедная, убитая горем, обезумевшая от скорби ролфийская девушка. Обманутая.

Ничего нет на той тропе, и можно горло сорвать, взывая к богами и духам, и можно отчаяться. Но когда чуть впереди бежит серая волчица, дорога эта не кажется уже такой бесконечной.

И когда в двери тихонько поскреблись, то это был не только вернувшийся Удэйн, не только отряд ролфийских диверсантов, но и долгожданный рассвет… Ночь снова промахнулась, пролетев мимо щуплой шуриа.

Грэйн

– Так, – только и сказала эрна Кэдвен, увидев, кто именно ввалился в домик Эгнайра Акэлиа в качестве командира долгожданного отряда соотечественников. Но с возникшим было замешательством ролфийка совладала довольно быстро: – Вот уж кого не ожидала… А вы похудели, майор Фрэнген. Эрн.