Бог не Желает

– Неужели?
– Аникс лениво подошла ближе.
– Типа?

– Лекарства и специи. Перо, духи, каменья. Сырая медь, янтарь, шкуры, грузила, шпильки.

– И всё?

– Корзины, сандалии, костяные иголки, желтый терн, огненный шалфей, крысиные хвосты, утиные яйца, хорьки, ласки, змеиные кожи, тетивы, древки для стрел.

– А в остальных фургонах?

Водичка вздохнула и встала, отряхнув лосины.
– Не будь сучкой, Аникс.

Аникс скривилась.
– Всё это ты запихаешь в заплечный мешок, Дичка.
– Она поглядела на купца.

– Ну?

Старик почесал голый подбородок.
– Получился бы опасный мешок, - буркнул он.

– О чем ты?

– Хорьки и ласки живые, солдат. Они отлично ловят крыс в амбарах и узких закутах.

– Какое облегчение, - сказала Водичка, встав рядом с Аникс.
– Хорошо, что змеиные кожи не живые. Но вон тот фургон в конце не торговый.

Ривиец пожал плечами.
– Храмина Жреца. Мы не спрашиваем, куда избрал он свой путь, ибо он волен странствовать под небесами.

– Жреца?
– спросила Водичка.
– Какого культа?

Ривиец промолчал.

– Ладно, - объявила Аникс, - можете встать на Купчем Поле, но сперва я посмотрю на ласок.

– Аникс, - начала Водичка.

– Захлопни люк, Дичка. Я же видела, от крысиных хвостов у тебя глаза загорелись.

– Только потому, что у меня ожерелье из зубов. Крысиные хвосты и крысиные зубы, поняла?

– Ох, поняла, - отвечала Аникс.
– Ты чокнулась.

– Оставайся на посту и позволь торгашу проехать. Я допрошу жреца.

– Зачем бы?

– Думаю, он врет.

– Кто? Жрец? Ты даже не видела его!

– Не он, - сказала Водичка. Указала на ривийского купца.
– Он. Я спросила, какого культа, а он молчит. Значит, врет.

– Молчание равно вранью?
– фыркнула Аникс.
– Я ж говорю: чокнулась.

Не обращая внимания, Водичка сверкнула глазами на ривийца и пошла к последнему фургону. Он напоминал карету трайгаллов, сплошь лакированное черное дерево и тонкая резьба. Одинокий вол в упряжи был больше и здоровее прочих.

Торговец сказал сзади: - Ведьмин взор злом остёр.

Водичка развернулась.
– Что такое?

– Предупреждение.
– Ривиец пожал плечами.

– Не похоже, - заметила Водичка.
– Звучит скорее как черное заклятие или хуже, как тупая ривийская поговорка. Из тех, что звучат красиво и мудро, а на деле дурь.

Взгляд ривийца был устремлен на ее шарф.
– Да, мы, ривийцы, сочиняем глупые поговорки и шепчем на уши доверчивым чужакам. Но тут иное. На тебе едет призрак или его заклятие. Лучше сожги эту тряпку.

– Но тогда все увидят веревку на шее.

Ривиец чуть побледнел и отступил.

Удовлетворенная Водичка прошла к последнему фургону. Безногая старуха восседала на скамейке кучера, вожжи обернуты вокруг уродливой руки. Она курила трубку, и дым был одного цвета с кожей и волосами. И глазами.
– Боги! Женщина, почему тебя еще не похоронили? А жрец внутри, смотрит через ту дырку? Спорю, он там. Эй ты! Открой запор, я вхожу!

Дверца открылась под сиденьем, там, где могли быть ноги старухи; показалось темное татуированное лицо.

– На свой страх и риск, солдат. Я владею проклятиями. Могучие садки ждут лишь моего касания. Дюжина Врат таится внутри кареты. И я не желаю впускать ведьмины глаза.

– Что за дурацкое место для окна, Жрец. Носишь безногую вместо шляпы?

– Так теплее. Ну, оставь нас!

– Мерзость! Ты сам знаешь, откуда она взялась? И что я слышу, малазский акцент?

– Водичка!
– Аникс подбежала, поднося к самому носу что-то мелкое, черное и ворчащее.
– Смотри что купила!

Зашипев, ласка оскалила белые зубы-иглы. Водичка отступила в тревоге.
– Почему не взяла хорька? Его хотя бы можно приручить. А эта тварь отгрызет тебе нос, только следи.

– Может, твой?
– сказала Аникс, гладя голову мелкой твари.
– Мы уже связаны.

– Да, взгляд у вас одинаково зверский. Чудесно. Рада за тебя. Убери ее, пока нас не обрызгала.

– Да посмотри, - продолжала Аникс.
– Как ловко спряталась!

Водичка хмыкнула.
– Вижу. У тебя теперь меж грудей черный мех и голова. И зубы.

– Так тепло!

– Что она откусит для начала, Аникс Фро?

– Хватит.

Первые три фургона продребезжали под арку воров, в город. Старуха пялилась на Водичку сверху вниз.

– Чудесно, - сказала она Аникс.
– Иди, занимай мой стул. Но не жалуйся, если тварь обгадит весь живот.

– А ты куда?

Водичка ударила кулаком по стенке кареты.
– Сопровождаю жреца в штаб, и не думаю, что капитан будет счастлив появлению в городке монаха-колдуна с Малаза, особенно если его садки пердят проклятиями.

Лицо в окошке исчезло, лязгнул ставень.

– Капитан может его убить, - подумала вслух Аникс.

– Надеюсь, - отозвалась Водичка. Поглядела на безногую старуху.
– Давай, карга, следуй за мной. И без штучек!

Капитан Грубит постукивал длинным голубым ногтем по передним зубам.
– Север Дурацкого леса? Не юг?

Омс глянул на Штыря, на капитана.
– Пока нет, сэр.

– Уверены насчет племен тундры?

– Сэр, леса кишат всякими типами. Я лишь догадываюсь, что некоторые с севера. В тюленьих шкурах. Они большие. Широкоплечие, уродливые.
– Он пожал плечами.
– Кажется, местные банды совсем не рады северным гостям. И еще Яркий Узел.

Грубит уже не постукивал по зубам.
– Яркий Узел? Клан женщин-воительниц? Уверены?

– Ну, там не одни женщины, - отозвался Омс.
– Они связаны с Волонтерами Мотта, если не путаю.
– Он снова поглядел на Штыря, но сержант молчал и даже не кивал.
– То есть однажды я видел доспех Узла под Моттским лесом, к востоку. Потрепанный, весь в болотной жиже, и одна рука еще внутри. Нашедший его сапер думал, это кожа аллигатора. Так и было, доспех из кожи аллигатора. И такие же на женщинах, которые я видел тут. На поясах тесаки и всякие метательные ножи. Подходят под описание, которое я слышал... как-то.