Бог одержимых

Весь этот бред почему-то вносил в душу спокойствие и умиротворение. Я допил свой кофе с молоком, отставил в сторону чашку, расслабился, задремал, а спустя какое-то время заснул...

***

В восемь тридцать по бортовому времени мы завтракали.

Лукич сиял, но многословием не баловал. У меня ныло и болело тело. Тошнило. Кружилась голова. Я понимал, что это последствия резкого перехода от длительной невесомости к земному тяготению. Но облегчения это понимание не приносило. Кроме того, поражала стойкость старшего товарища. Лукич никак не выдавал собственной слабости, зато всячески поддерживал меня в моей немощи.

Он опять хозяйничал на камбузе. Я не возражал. Надо отметить, что моя стряпня, безусловно, и беднее по ассортименту, и хуже по качеству. Сегодня было картофельное пюре, тонкие ломтики отварной говядины, обжаренные в арахисовом масле, фруктовое желе и сок.

– Как спалось?
– чуть насмешливо спросил Лукич.

Я так и не решил, стоит поднимать скандал из-за его вторжения в рубку или нет. Поэтому доел, выпил свой сок и только потом осторожно ответил:

– Это зависит от того, что вам удалось выведать у подружки Шахтияра.

Он усмехнулся, но ответил замысловато:

– А вы на что-то надеялись, капитан?

Ответ мне не понравился. Помимо уклончивости в нём ясно слышалась агрессия и превосходство.

– Я надеялся, что мы в одной команде, Лукич, - сказал я.
– Если мне не изменяет память, нас вчера обстреляли, баржа с рудой вот-вот войдёт в метеоритный пояс, а нас, вдобавок, буксируют в неизвестном направлении.

– Давайте не будем горячиться, капитан Коган, - остановил меня Лукич.
– Ситуация не простая, но перспективная.

– Перспективная?

– Конечно. К примеру, что бы вы хотели от жизни?

– Ха!
– это был очень простой вопрос.
– Вернуть баржу и получить такой вектор ускорения, чтобы вернуться на утверждённую траекторию ...

– Будет, - легко согласился Лукич.
– Может, ещё что? Подумай.

– Это вы у своего Шакти попросите?
– не удержался я.

– Всё, о чём я просил, Шакти мне уже дал, - спокойно сказал Лукич.
– Теперь речь идёт о тебе. Что выберешь: нижайше попросить или остаться ни с чем, но гордым?

Я вздохнул. Путалки со стариком здорово отвлекали от проблем и головной боли.

– Свой корабль хочу, - сказал я.
– Такой, как у нашего сердитого друга. Дайте, пожалуйста. Хочу корабль, как у Шахтияра.

– Будет, - ещё раз повторил Лукич.

– "Будет, будет..." - передразнил я его.
– Ладно. С психотерапией покончили. Как прошла беседа с девицей?

– Это не "девица", - возразил Лукич.
– Это компьютерная программа, специально разработанная для "дальнобойщиков". Чтоб не свихнулись в дальнем одиночном полёте.

– Программа? Но они же...

– я чуть было не брякнул, что думал, и, кажется, покраснел.
– Но как же?..

– Корабль Шахтияра управляется компьютером с женским сознанием. Она заботится о своём пилоте и готова расшибиться в лепёшку, только чтобы он не заскучал. Чтобы пилот не тосковал по дому, Лин даёт ему полную иллюзию, что его корабль - и есть дом. Множество исполнительных механизмов прекрасно имитируют женское тепло и заботу: от стряпни и стирки, до массажа и специальных процедур, исключающих спермотоксикоз...

***

После завтрака я уговорил Лукича отправиться спать, а сам прошёл в рубку. Теперь, конечно, брюзжание Шахтияра и покорность Лин не вызывали у меня вчерашнего протеста. Я более хладнокровно воспринимал её жизнерадостный щебет и его полную недовольства и колкостей речь.

Но что-то меня настораживало. Что-то все равно было не так. Театрализованность, фальшивость. Только через несколько часов прослушивания я понял, что не было естественных шумов: звука шагов, шороха одежды, дыхания... ничего этого не было! Была речь мужчины и женщины: она - мечта романтика и поэта, он - страх и ужас родни невесты.

– Капитан Коган, - внезапно ожила связь.
– Приготовьтесь, скоро будем на месте.

И опять было чему удивляться: я слышал голос по связи, но моя "прослушка" молчала. Сказанные только что слова Шахтияра не звучали внутри его корабля!

Я выполз из своего кресла и на подгибающихся ногах доковылял до спальни: Лукич спал, не забыв надёжно закрепиться ремнями безопасности. Я не стал его будить. Он пробыл в космосе дольше, чем я в этом мире. Глупо тревожить сон пожилого космача из-за таких пустяков...

Я вернулся в рубку, забрался на своё кресло и пристегнулся. Потом включил радар: судя по масштабу экрана, мы подлетали к чему-то невообразимо огромному. Тело было неправильной формы, всё в углах и выступах, а его размеры не уступали размерам Цереры! Картинка дрогнула и вновь заставила сжаться желудок: на мой взгляд, мы приближались к этой штуке слишком быстро.

Я запустил программу определения позиции. Занятно, за сутки перехода мы оказались в глубине пояса астероидов, сместившись на три с половиной градуса по их орбите. Выходило, что за это время мы прошли дистанцию в тридцать четыре миллиона километров!

"А что же ты хотел?
– спросил я себя.
– Он же двигался с постоянным ускорением!.. С постоянным ускорением?
– только ремни безопасности не позволили мне подпрыгнуть в кресле.
– Да как такое возможно?"

– Капитан Шахтияр?

– Слушаю вас, капитан Коган, - немедленно отозвался он.

– Вы отличный пилот, сэр! Я не почувствовал разворот на торможение. Когда вы провели этот манёвр?

– Конструкция моих двигателей позволяет выполнить манёвр торможения без разворота. Акселерация производится под любым углом из любого положения...