Бог снимает маски, или Новая Элизабет Джонсон
Шрифт:
– Почему ты не открылась ей? – тихо спросил Луис, наклонившись к уху жены. – По-моему, она сейчас нас люто ненавидит!
– Во-первых, это было опасно делать при Ловкаче, - прошептала она в ответ. – Он мог страшно разъяриться, узнав, что его так умело водили за нос. Во-вторых, я… немного побаиваюсь. Я не хочу… Аманду терять…
– Мне кажется, ты потеряешь больше, если будешь продолжать скрывать от нее правду…
Бетти печально выдохнула, понимая, что Луис совершенно прав. Пора Аманде всё рассказать, потому что она чувствует себя оскорбленной. Видимо, она очень привязалась к Малышу и теперь остро переживала
Через час пути, измучившись на припекающем солнце, путники присели в тени выпирающей из земли скалы. Эта скала казалась огромным пальцем, устремленным в небо.
Бетти чувствовала себя полностью разбитой. Ее снова мутило и хотелось просто свернуться здесь калачиком и уснуть.
В маске было душно, хотелось ее сбросить, но она не решалась открыто заговорить с Амандой. От пота, льющегося по лицу, ее кожа начала зудеть все сильнее, так остро напоминая ее прошлый недуг…
От мысли, что она снова становится уродом, Бетти резко присела и затрясла головой.
– Кэмэрина, что случилось? – испуганно спросили Луис, тут же придвинувшись к ней и схватив ее за ладони.
От этого проявления нежности своих спутников Аманда с отвращением фыркнула и отвернулась. Однако, когда ее взгляд упал на землю она отчаянно закричала и вскочила на ноги.
Совсем рядом ползли две смертельно ядовитые змеи, направляясь, очевидно, в сторону незадачливых путников.
Луис среагировал мгновенно: вытащил из-за пояса нож, прихваченный им после последней битвы, и двумя точными ударами поразил пресмыкающихся существ насмерть.
– Повелитель Змей, – проговорил он вдруг серьезно, - похоже он следит за нами…
– Повелитель Змей? – встрепенулась все еще дрожащая Аманда. – Кто это???
Луис коротко поведал ей историю беспощадного колдуна, но девушка неожиданно прищурилась, а потом недоверчиво спросила:
– А ты лично встречался с ним?
– Я встречался с его делами, - бесстрастно ответил Луис. Бетти не стала вмешиваться и говорить, что сталкивалась с колдуном и не раз, потому что у неё не спросили: Аманда всеми силами ее демонстративно игнорировала. В атмосфере появилось еще большее напряжение и отчуждение.
– Нам нужно идти дальше, - пробормотал Луис, пытаясь стряхнуть с себя тьму и наваждение. – За нами все еще может быть погоня…
С трудом поднялись и пошли дальше. Бетти едва передвигала ноги, снова мучила тошнота. В какой-то момент ей пришлось отбежать в кусты, чтобы вывернуть наизнанку свой пустой голодный желудок, а Аманда нахмурилась. Ей отчего-то так живо вспомнился Малыш: его тоже частенько тошнило в пути. Это что, какая-то заразная болезнь?
Аманда фыркнула и отвернулась от Элизабет. Раздражение на эту «ведьму» постоянно нарастало. Она дала себе слово, что, когда вернется домой, обязательно напишет о ней какую-нибудь язвительную и разоблачающую статью, чтобы осадить эту вертихвостку. Знать бы еще, как она выглядит!
Аманда снова посмотрела на женщину в маске, и в ней зажглось еще большее нездоровое любопытство, подначенное обидой и неприятием. Как только они улягутся на ночлег, она постарается сорвать с нее этот маскарад и посмотреть в глаза той, которая недостойна и мизинца дорогого Малыша!..
Глава 43.
Странные видения. Или реальность?Костер потрескивает в ночи, посылая слабое тепло в тела измученных путников.
Луису удалось поймать нескольких сусликов, и все трое нормально поужинали. С водой было хуже: ее в прихваченной из лагеря фляге было очень мало.
– Через день мы должны подойти к реке, - спрогнозировал Луис. Бетти попыталась улечься на землю, но он привлек ее к себе, резким движением снял маску с лица и заставил ее просто лечь на себя, уткнувшись носом в его одежду.
– Тебе нужно свободно дышать, - прошептал он. – А еще лучше прекратить эти ненужные тайны…
Бетти вяло кивнула, но больше ничего не сказала.
Аманда смотрела на них мрачно, но была слишком уставшей, чтобы начать снова возмущаться. На неё начала наваливаться дремота, веки смыкались, а тело хоть и вздрагивало от напряжения, но медленно погружалось в сон.
Сперва к Аманде пришло успокоение и расслабленность, но потом толчок в плечо заставил ее вскочить. Ночь еще не прошла, огонь почти затух, но рядом, прямо около нее, стоял… отец!
– Папа! – изумленно прошептала девушка. – Это ты???
Она поднялась и, шатаясь, потянулась к нему. Он тоже шагнул навстречу, но, когда Аманда увидела его лицо, всё внутри у нее опустилось.
Аллан Паркер был однозначно огорчен. Изможденное лицо выражало боль и обиду.
– Папа! Ты… не простил меня? – прошептала Аманда болезненно. – Я пришла извиниться и помочь тебе!
– Уже поздно, - проговорил Аллан глухим голосом. – Я уже не могу простить тебя…
На Аманду навалилось отчаяние, слезы потекли по исхудавшим щекам.
– Нет, папа! Ты любишь Бога! А значит ты всегда сможешь простить! – запротестовала она.
– Да что ты об этом знаешь??? – воскликнул миссионер с болью. – Ты отвергла и меня, и Господа, поэтому не тебе меня учить!
С этими словами Аллан Паркер развернулся и пошел прочь в темноту.
Аманда горько зарыдала, а потом начала искать глазами своих путников.
Первым она увидела Луиса. Он стоял во весь рост, а около него находился еще один индеец – уже немолодой, но крепкий и невозмутимый.
– Отец? – слабым от волнения голосом пробормотал Луис.
– Это ты??? Ты жив!!!
– Как ты мог отказаться от своего имени??? – вдруг послышался упрек в его сторону. – Ты отверг имя, которое я тебе дал, поэтому ты больше не мой сын!!!
Аманда задержала дыхание, даже отвлекшись от своей собственной трагедии. Она смутно осознавала, что индейцы разговаривают не на английском, а на наречии апачей, но удивительным образом девушка понимала их.
– Отец!!! Я не отверг его! Просто считаю себя недостойным его носить!!! Потому что мог уберечь маму, но… не сделал этого!!!
– Ты больше не мой сын!!! – повторил индеец свой приговор, а Луис обессиленно упал на колени и опустил вниз голову, словно потеряв силы и способность жить дальше.
Вдруг чуть в стороне поднялась на ноги Элизабет Джонсон. Она была без маски, и Аманда с ужасом увидела, насколько изуродовано ее лицо. Щеки, лоб и подбородок были в ранах, и только лишь испуганные, подернутые слезами глаза блестели из-под длинных ресниц.