Бог возмездия

Снова садясь в кресло, я поджимаю ноги под себя и открываю вторую главу.

Мои глаза пробегают по словам, и по мере того, как я читаю страницу за страницей, мое сердцебиение учащается. Когда я дохожу до сцены, где герой хватает главную героиню и крепко целует, я останавливаюсь, чтобы перечитать ее снова и снова.

Меня никогда не целовали, и мне интересно, каким будет мой первый раз.

Если меня заставят выйти замуж по расчету, попытается ли мой будущий муж хотя бы поцеловать меня?

Может, Дамиано решит отпустить меня.

А может, и нет.

Закрыв книгу, я со вздохом поднимаюсь на ноги. Поставив книгу обратно на полку и, чувствуя легкое беспокойство, я выхожу из гостиной.

Я мало исследовала особняк. Поскольку миссис Фалько и миссис Аккарди проводят время со своими сыновьями, я решаю, что сейчас самое подходящее время.

Пройдя через фойе, я сворачиваю направо и обнаруживаю еще одну гостиную, отделанную коричневой кожей и заставленную книгами по строительству и архитектуре.

Чувствуется, что это мужское место, и я быстро ухожу, чтобы продолжить осмотр.

В конце коридора я захожу в куполообразную комнату, и мои губы приоткрываются. Здесь повсюду растения, и лунный свет проникает сквозь стеклянный потолок.

Я не пытаюсь найти выключатель, потому что в комнате не слишком темно.

Между растениями в горшках стоят диваны, и, подойдя к ближайшему из них, я сажусь.

Откинувшись на спинку, я смотрю в потолок, и по моему лицу расплывается улыбка.

Меня окутывает умиротворение, и я удивляюсь, почему миссис Фалько и миссис Аккарди предпочитают читать в гостиной, когда могли бы делать это здесь.

Сбросив каблуки, я поджимаю ноги под себя и наслаждаюсь тишиной.

Тело расслабляется, но тут я слышу шаги, и мирное мгновение рушится.

Как только я вскакиваю с дивана, в комнату заходит Дамиано.

И когда его глаза встречаются со мной, он замирает на месте.

В его голосе звучит раздражение:

— Что ты здесь делаешь?

— Я не знала, что нельзя входить в эту комнату, — говорю я.

Он подходит ближе ко мне и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, смотрит на мои босые ноги.

Я быстро засовываю ногу в туфлю, но когда пытаюсь обуть другую, то на мгновение теряю равновесие.

Моя рука автоматически вытягивается вперед, и ладонь касается пресса Дамиано. Я чувствую, какой он твердый, и из-за этого мой живот напрягается так сильно, что я ахаю.

Dio. Только не снова.

Я засовываю ногу в чертову туфлю и отстраняюсь от него.

— Извини. Это был…

— Несчастный случай. — Слова вырываются из его уст. — Тебе следует подумать о том, чтобы носить другую обувь.

Да. Высокие каблуки могут погубить меня рядом с этим мужчиной.

Но потом я понимаю, что он не потерял самообладания.

Пока.

— Эм… — Я запрокидываю голову, посмотрев ему в глаза. — А… спокойной ночи.

Как только я делаю шаг, его рука обхватывает мой бицепс. Мгновенно по моей коже пробегают мурашки, а губы приоткрываются.

— Вход в эту комнату не запрещен, — говорит он. — Ты можешь остаться.

Ох.

Он отпускает меня, и я смотрю, как он расстегивает пуговицы на пиджаке и садится на диван. Откинув голову назад, он смотрит на меня.

Я не могу разобрать выражение его лица, а атмосфера в комнате, залитой лунным светом, кажется гораздо более напряженной, чем обычно.

— Сядь, Габриэлла, — приказывает он и кивает на свободное место рядом с собой.

Странная смесь дурного предчувствия и предвкушения скручивается у меня в животе, когда я сажусь.

Моя спина прямая, а тело находится в состоянии повышенной готовности. Я бросаю взгляд на комнатные растения, затем поворачиваю голову и встречаюсь с напряженным взглядом Дамиано.

Его глаза блестят, словно темные озера, и я, чувствуя волнение, не могу долго смотреть ему в глаза.

Чтобы прервать молчание, я спрашиваю:

— Тебе понравился ужин с мамой?

Он расслабляется и, подняв руку, кладет ее на спинку дивана.

Затем отвечает обманчиво мягким голосом:

— Да.

Между нами повисает тяжелое молчание, и я изо всех сил стараюсь не ерзать.

— Расслабься, Габриэлла, — бормочет он.

Ага, ни за что.

Я откидываюсь на спинку дивана и заставляю свои мышцы расслабиться.

Взглянув на Дамиано, я вижу, что он наблюдает за мной, и мне интересно, может ли он понять выражение моего лица.

— Ты не хочешь возвращаться к родителям.

Это заявление застает меня врасплох.

Я облизываю губы, затем говорю:

— Нет, не хочу.

— Расскажи мне о своем детстве, — требует он.

Я пожимаю плечами и, не в силах выдержать его напряженный взгляд, бросаю взгляд на дверь.

— Рассказывать особо нечего.

— Сомневаюсь, — бормочет он. — Они всегда жестоко обращались с тобой?

Его вопрос заставляет меня снова взглянуть на него.

Я не знаю, почему он задает эти вопросы, и, не желая давать ему ничего, что он может использовать против меня, молчу.

Он смотрит на меня какое-то время, потом кивает.

— Должно быть, все было плохо, если ты не хочешь об этом говорить.

Я обхватываю себя руками, а затем говорю:

— Не было ничего такого, чего я не смогла бы пережить.

Он наклоняет голову, и мне кажется, что он пытается выведать у меня мои самые темные секреты.

— Ты не боишься смерти.

Я хмурюсь.

— Прошлой ночью ты больше беспокоилась о том, что тебя отправят обратно к родителям, чем о том, что я могу тебя убить.

Это потому, что от рук родителей я буду страдать хуже, чем от смерти.