Богадельня пост-панка

Туман покрыл всю центральную часть озера. Теперь не видно, ни берега, откуда мы приплыли, ни берега, куда мы держим путь. Словно мы попали в дымку. Самая тухлая троица на свете поехала покорять воды и потерялась в недрах густого молока. И умерли они от скуки.

–Какой чудесный день! – сказал Доминик, потянувшись. – Сара, ты чего такая грустная?

–Это мое лицо, оно всегда такое. Если с меня будут снимать посмертную маску, то все будут думать, что у меня была очень грустная смерть, даже если я умру под Кобейна, заперевшись на складе с экстази.

–С чего ты взяла, что с тебя будут снимать маску? – спросил Доминик, пытаясь задеть меня.

–Вдруг я прославлюсь своими убийствами детей, женщин или молоденьких геев, кто знает.

Никто не посмеялся, но и не на это было рассчитано. Эрик закатил глаза.

–Ты хочешь сказать, что можешь быть связана с убийствами, произошедшими в городе?

–Ты рехнулся? – спросил Эрик, повернувшись на Доминика. Он даже убрал руку, которой темненький мальчик обнимал его.

–А что? Она неплохо подходит для этой роли.

–Спасибо. Сегодня что, комплиментарный день? – сказала я очень надменно, ну или мне так показалось.

–Сара физически не смогла бы это сделать. – Эрик положил мою руку в свою. – Ты посмотри на ее ручку! Как она вообще смогла бы перетаскивать тела, резать их. Это же большой труд!

–Прости!? – я, повернувшись на Эрика, отдернула руку. – То есть по-твоему, если бы я была сильней, то смогла бы убить, расчленить и развесить по заборам женщин? То есть морально я легка на подъем, а вот вес в сорок пять кило мне не дает заняться любимым делом, так получается?

Теперь мне должны объяснить, как можно было устроить истерику в лодке посреди озера, окутанного туманом. Здесь даже сов не слышно. Зато я хорошо могу разобрать хихиканье Доминика в его тупой голове и растерянность Эрика, ведь он не это имел в виду. Как обычно.

По водной глади мимо нас проплывает утка с маленьким прицепом утят. Она как-то по-птичьи гордо оглядела нас и поплыла дальше. Малыши даже не подняли голов, им не стоит отрываться от матери.

К моменту, когда Эрик пододвинулся ко мне поближе, чтобы объясниться, я уже тысячу раз успокоилась и пожалела, что вообще прикрикнула на него. Мне всегда было не по себе от того, что он единственный человек, на которого я повышаю голос. Будто я кричу на беззащитного щенка, прижимающего уши от любой громкой нотки или словно я вытащила одного из утят и растрясла его до боли в голове, приговаривая, какой он глупый и бесполезный.

–Ты не это имел в виду, я понимаю. – начала я, чтобы он и не начинал. Он улыбнулся. Теперь улыбаюсь и я.

–У вас есть мысли, кто может быть убийцей? – Доминик шлепнул веслом по воде, но моя улыбка тверда и не пропала. – Я думаю, что это некий старый извращенец. Нужно искать по домам престарелых и психбольницам.

–Ну, во-первых, – подхватил Эрик, – из психбольниц навряд ли выпускают поубивать и впускают обратно. А, во-вторых, я настаиваю, что это взрослый здоровый мужчина в расцвете сил. Последнюю жертву развесили на заборе, как старик может сделать подобное?

–Ну, во-первых, ты не прав. – бросила я, забрав весло у Эрика, чтобы показать ему свою силу- Убийца может быть любого возраста и пола.

–Кем он ни был, он чертов гений !– Доминик вновь приобнял Эрика. – Убийцы всегда обладают шармом.

–Согласен. – Эрик забрал у меня весло. – Но я настаиваю, что это мужчина. Так четко все спланировать, убить, расчленить по всем законом анатомии, развесить и не оставить улик!

–Да что вы заладили? – вырвалось у меня. – Убийца не может быть гением. Он даже не может иметь пол. Совершивший убийство перестает быть человеком. А вся эта романтика вокруг смертей популяризируют убийства среди подростков и они начинают думать, что быть психопатом с огромным топором- это сродни рок-звезды.

–Я уже далеко не подросток. – усмехнувшись, прервал меня Доминик.

–Подростков и идиотов, я не закончила.

Опять никто не засмеялся. Глаза Эрика скоро останутся за веком, если он не перестанет их закатывать на мои высказывания.

–А вообще, – решила разбить я тишину, – у убийцы должен быть мотив, вероятнее всего, он или она получили серьезную травму в детстве и теперь вымещают свою злость на окружающем мире.

–Ну, во-первых, – опять начал Эрик, – он. А, во-вторых, почему человек не может просто получать от этого удовольствие, например?

–Если его это сексуально возбуждает только…

–Не обязательно, вдруг, выброс кишок из туловища приносит ему радость. – усмехнулся Доминик.

Мимо нас вновь плывет та самая утка, но уже в другую сторону. Один из утят поворачивает голову в мою сторону, кажется, это тот самый малыш из моей фантазии, на которого я кричала. Я щурюсь, стараясь извиниться, но он не понимает.

В метрах пяти от нас, насколько можно понять расстояние в этой вате, проплывает лодка. Судя по всему, это рыбак. На нем надет плащ, поэтому силуэт размывается и точно понять, кто это практически невозможно. Но плащи обычно носят рыбаки, жалко только, что в этом водоеме нет рыбы.

Он приближается все быстрей, словно звук по натянутой струне, дрожь по девичьим коленкам. Доминик отодвинулся на самый край лодки, Эрик взял весло крепче, я не сдвинулась с места, лишь стараюсь вглядеться в того, кто так внезапно стал гостем в нашем тумане. Чем ближе он, тем больше вопросов у меня, тем сильнее хочется взять нашу лодку и пододвинуть ее к нему.

Даже не оборачиваясь на Доминика, я чувствую его животный страх. Он как загнанный мышонок злобным котом, он как крыса во время шторма, но бежать ему некуда. Но ни на секунду я не замечаю боязни в Эрике. Он схватил это весло, как копье хватал воин, выкатил свои огромные глаза цвета васильков на бескрайних лугах и корпусом двинулся вперед. Такого Эрика я знала лишь однажды, когда он собрав себя из нюни, сказал Натали про то, что это он съел гуляш, который я так никогда и не пробовала.

Когда я наклонилась через лодку, пытаясь понять, кто этот незнакомец, Эрик взял меня за плечо и, посадив на место, тихо рявкнул на меня:

–Упадешь, аккуратней! Что ты лезешь к нему, вдруг это и есть тот убийца?

–Тогда может быть поплывем отсюда нахрен!? – прошептал Доминик где-то на задворках. Но мы не отреагировали.– Я сказал нахрен поплывем отсюда!– повторил он.

–Заткнись. – кинул Эрик, не оборачиваясь. – Он плывет с такой скоростью, что нам не уйти.

–Отлично, – буркнул Доминик. – Давай сражаться.

–Дети! – послышался наконец голос неизвестного рыбака.

Мы с мальчиками оглядели друг друга.

–Роджер, черт тебя дери!– крикнул Эрик, хотя еще недавно не сразу мог понять, кто такой Роджер.
– Что тебе надо?

–А вы знаете, что вам опасно вот так одним здесь находиться?

Сзади Роджера сидел скрюченный Игорь. Замерзший, серый, ссохшийся он похож на несчастного Квазимодо. Долговязый, худой, послушный. Убогий, добрый, наивный, как бы мне хотелось отобрать его у Роджера, но он уже слишком взрослый.