Богдан Хмельницкий

Забусского, который в то же время произнес присягу в верности на гетманство 7). В

Злочеве привели к королю татарина из ногайской орды, взятого в плен полковником

королевского войска князем Корецким. «Наш хан,—сказал королю пленник,—готов

будет отступить от Козаков и быть заодно с королем. Пусть только король заранее

пошлет к нему н уговорится о мире. Я вижу, сказал этот татарин полякам, что с такими

силами, какие у вас теперь есть, король не будет в состоянии справиться с

неприятельскими силами!» Такое замечание, говорит один из тогдашних сенаторов, не

было принято во внимание, да еслиб к нему отнеслись доверчивее, мы все-таки не

избег-

9 Раш. о Копиеср., 426.

2)

Stor. delle guer. СИУ., 148.—Ibid., 136.

3)

Pomn. do dziej. Pols., 144.—Истор. о през. бр.—Pam. о wojn. kozac. za Chmieln.

53.—Woyn. dom., 78.

9 Annal. Polon. Сииш., I., 137.—Tlistor. pati. Jan. Kaz., I, 71.

5)

ffist. belli cosac. polon.

6)

Ivubala, I. Ссылка на рукоп. библ Оссолинск. № 189.

7)

Pam. о Копиеср., 426.—Рукоп. И. П. Б. разнояз. F. № 5.

300

нули бы великого кровопролития г). Поручив регулярное войско полководцам,

король предоставил своему исключительному попечению носнолитое рушенье; сам

учил его, показывал как держаться на лошадях; как один отряд должен поспешать

другому на помощь; обучал маршировать, стрелять 2). Замечая в воинах трусость и

страшась, чтоб таким образом не вкралась измена, он переодевшись, ночью ходил по

рядам, прислушивался к сонным, осматривал, исполняют ли свой долг караульные, и

тоже приказывал делать начальникам 3). Однако, все еще плоха была надежда на это

войско; посполитое рушенье сходилось очень медленно.

Одно к другому. Лето 1649 года было необыкновенно дождливо; уже целый месяц

лило как из ведра; дороги были попорчены, так что повозки грузли в болотной тине;

реки выступили из берегов и разломали мосты: переправы были затруднительны и). Е

горшей беде поляков, они все еще шли как в море, не зная, где встретит их неприятель.

Неоднократно король посылал узнавать о нем, но все было безуспешно: посланные

либо возвращались ничего не узнав, либо пропадали без вести 5). Русские жители края,

если и знали, то не говорили полякам: ни просьбы, ни увещания, ни награды— ничто

не могло вынудить их открыть истину G). Эта Русь все наголо мятежники,—говорит

современник,—если и достанем языка, то etiam ustulati prawdy nie powiedz%; а между

тем, того и гляди, что какое-нибудь неожиданное нападение наделает беды» 7). В таком

положении дел король прибыл к местечку Зборову и стал в деревне Милоновичах.

Тут поймали какого-то татарина и подвергли пытке и расспросам. «Козаки и татары

под Збаражем,—отвечал он, — хан с двумя султанами, СВОИМИ братьями, а орды у него

и счета нет. Только вот как прошла весть, что король идет, так хап думает уйти: нельзя с

нашими татарскими луками да саблямц бороться против польских ружей и копей

польской конницы, а у хлопов одни косы». «Этому'нельзя доверять,—разсудили паны,

—татарин, быть может, нарочно подослан, чтоб нас испугать или не-кстати ободрить

чересчуръ». Таким образом и этому пленному татарину поляки не поверили, как тому,

который был схвачен под Злочевом. Посланные подъезды не приводили более пленных

и не доставили вестей 8).

Совсем иное происходило в войске козацком. Козаки не думали предпринимать

далекого похода: ни непогода, ни дурные дороги не озабочивали ихъ' Силы у

Хмельницкого было несравненно более, чем у короля. Хмельницкий знал все двюкения

польской армии: русские хлопы, привозившие припасы коро-

х) Pami^tn. Albrechta Raziwitta, II, 381.

2)

VVoyna dom., 80.—Hist. pan. Jan. Kaz., 71.

3)

Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IY i Jan. Kaz., II, 84. — Jakuba. Michatowsk.

Xiega.pamietn., 480. Pamietn. do panow. "VVIad. IY i Jana Kazim., II, 84.

4)

Истор. о преги. 6p. Pam. о wojn. kozac. za Chmieln., 64.

6)

Histor. ab. exc. Wlad. IV, 46.

e) Кратк. истор. о козац. мал. нар., 30: „хоть ты жги ихъ—не скажут тебе правды".

т) Памяти, киевск. комм., I, 3, 439. s) Stor. delle guer. civ., 152.

301

левскому войску, отправлялись после того к своим братьям рассказывать о

положении неприятеля '); высылаемые па подъезд поляки попадались в руки врагов; их

приводили в исозацкий стан, и там под пытками они высказывали все тайны. Мещане

города Зборова, заранее предвидя победу Козаков, изъявляли Хмельницкому

готовность помогать ему; наконец, множество слуг, пришедших с панами, бежали от

господ своих к козакам; между ними были не только русские, но и природные поляки:

«уж такая у нас неприязнь черни к шляхетству!»—восклицает летописецъ2). Словом,

Хмельницкий рассчитывал каждый час, и когда узнал, что король приступил к Зборову,

тогда оставил пеших из своей армии кончать, как выражаются современники,

осажденных под Збаражем 3) и запретил, под смертною казнью, выходить из обоза и

производить какое-нибудь волнение 4), а сам пошел к Зборову с конницею, в

сопровождении татар под предводительством самого ИсламГирея 5). Хан шел с

решительным намерением взять короля в плен 6). Поляки говорят, что с союзниками

пошло тогда сто, а по другимъ—сто двадцать тысяч татар и пятьдесят, а по инымъ—

восемьдесят тысяч Козаков 7), чтб составляло половину всей их армии. Эти известия

нельзя почитать верными: было ли еще тогда столько татар у хана—сомнительно.