Богдан Хмельницкий

за неверную плату, потому что у них обычай много обещать и ничего пе давать, а если

что и дадут, то достанется немногим. Вспомните, сколько вы перенесли опасностей и

потеряли крови! Какою ценою они платят вам за нее? Если же вы перестанете служить

им и пристанете ко мне, то получите больше выгод и вернее награду: вы не только

возьмете готовое жаловайье, но еще примете от меня особые подарки за вашу отвагу и

победы».

Вручая беглецу письмо, он, для ирикрытия хитрости, послал с ним письмо к

Иеремии Вишневецкому, в котором назвал его «приятелем моим, хотя

недоброжелательнымъ». Хмельницкий возвращал Вишневецкому письмо,

перехваченное на дороге: письмо это посылал Вишневецкий к королю. «Посланцу

вашей милости, писал Хмельницкий, отрубили голову, а письмо возвращаю в целости.

Ваша милость надеетесь на помощь от короля; зачем же вы сами не выходите из нор и

не соединяетесь с королем? Король ведь не без ума: не станет безразсудно терять

людей. Как ему идти к вам на помощь. Вез табора нельзя, а с таборомъ—все речки да

протоки. Верно его величество нас скорее к себе доясдется, и тогда наступит

соглашение и договор обо всем. А ваша милость на нас не жалуйтесь; мы вас не

зацепляли и хотели вас сохранить в целости в заднепровском государстве. Верно так по

Божьей воле пришлось».

') Jak. Miclial. ks. Раш., 453.

5)

Histor. pan. Jan. Kaz,, I, 63.—Annal. Polon. Clim., I, 127.—Раш. do .pan,

Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 72.

291

Отдав письмо Вишневецкому, немец затесался между бывших товарищей и стал

показывать возмутительное послание. Но оно, переходя из рук в руки, скоро попалось

хорунжему немецкой пехоты Корфу, а от него дошло и до князя Вишневецкого.

Иеремия написал Хмельницкому ответ, где, между прочим, выражался так: «Нечего

хвалиться, что ваша милость приказал казнить моего посланца; это не по-кавалерски, а

по-тирански. Надобно помнить: когда кого фортуна из ничтожества возносит, то для

того, чтоб падение его было тяжелее. И вам следует осматриваться и уже пора! Ваша

милость.называете меня недоброжелательным приятелем: узнаете противное, когда

покажетесь верным королю и РечиПосиюлитой. По многих карах от Бога, все-таки

придет до того, что вашей милости пе удастся победить короля, который до сих пор

хотел победить вас не мечем, но милостью, как подданного. Дурные переправы

затрудняют ему путь к нашему войску, но. ваша милость не все наши письма

перехватываете; иные и доходят до короля, и от короля к нам приходят. Не хорошо, что

ваша милость послали с беглецом универсал к чужеземному войску; благодарение Богу,

их верность и добродетели несомнительны; их начальники по большей части из

шляхты, да и большая часть их самих не привыкла изменять. Я возвращаю вам

писанье-к чужеземцам, как ненужное». Он предлагал окуп за пленных, благодарил

Хмельницкого за недопущение его задпепровских имений до разорения. «В настоящее

время, кончал Вишневецкий свое письмо, подданные мои пошли в ваше войско; я не

ставлю им этого в вину; они принуждены были так поступить. Уверьте их, что я окажу

им свою милость. Желаю, чтоб ваша милость не держали их у себя, а отпустили

домой» ‘).

В ответ Хмельницкому на его воззвание к чужеземцам Корф послал такую записку:

«Хотя мы немцы и в осаде, но ваша милость не склоните нас к предательству; мн не

хотим быть изменниками, подобными вам!» а).

Хмельницкий давно сдержал бы свое слово и заночевал в польском обозе, если бы

там не было воинственного Иеремии. Почти всегда, как только Хмельницкий напирал

сильно на поляков, предводители не в силах были остановить воинов, которые хотели

бежать и запереться в замке: Хмельницкому это было бы очень выгодно. Один Иеремия

имел дар управлять толпою. Один из ужасных для поляков дней был 9-го июля (19-го

н. с.). рассказывают, что накануне этого дня хан, соскучившись бесплодною осадою,

приказал привести к себе Хмельницкого за шею, по выражению поляков 3).

«Что это значит? — говорил гневный повелитель Крыма:—с таким огромным

войском ты не одолеешь малой горсти поляков и держишь нас по пустому? Если ты

мне в три дня не расправишься с поляками, то поплатишься собою и людьми своими:

ты мне обещал заселить Крыл ляхами — заселишь его своими козаками!»

Хмельницкий выехал к козакам и кричал вслух всего войска:

Ч Jak. Micliaf. ks. Pam., 456 — 458.

3)

Annal. Polon. Clim., I, 132.

3) Woyna dom., 63.— Pam. о wojn. kozac. za Chmieln., 42.

19*

292

«Гей, козаки, молодци! От що я вам до уваги подаю, що мини хан, его милость,

казав, що ежели ему нолякив на яссыр не дамо, то сами у неволю до Крыму пийдемо»

х).

После этого русские наготовили лестниц, цепей, крюков, машин и ударили на

штурм. По известию польских историков, щадя своих воинов, Хмельницкий поставил

впереди пленных поляков и насильно набранных по окрестностям жителей, привязал

их к длинным шестам, повесил им на груди мешки с землею, для защиты от

неприятельских пуль, а за ними шли козаки, огражденные, таким образом,

несчастными, долженствовавшими служить щитами для своих врагов и мишенью для

соотечественников; через них палили, а другие подгоняли пленников нагайками. Вслед

затем катились изумительные гуляй-городыны, которые польский историк сравнивает с

троянским конем 2). С гиком, при громе нескольких десятков пушек, бросились козаки

на приступ с разных сторон. . Поляки сидели в темноте от дыма 3). В иных местах