Богдан Хмельницкий
Шрифт:
смертью, жаловались на самого короля, который в своих подлинных гранатах делал
такия же ошибки, и требовали казни шляхтича Окуня за то, что в Варшаве дурно
отозвался о царе.
Паны отвечали наотрез: здравый рассудок воспрещает казнить людей смертною
казнью без вины, тем более, что ошибка в титулах происходит не от коварства, а от
недоразумений и неведения.
«С нашей стороны,—прибавили они,—мы требуем прежде казни тех дворян
московских, которые пропускали беглых Козаков в Московское Государство,
запрещение патриарху посвящать в Польшу попов грекороссийской церкви».
После обоюдных несогласий, боярин наконец заговорил в первый раз о
Хмельницком.
«Великий государь, его царское величество—говорил боярин,—для православной
христианской веры и святых Божиих церквей сделает брату своему, королевскому
величеству, таковую поступку, что велит отдать вины людям, которые объявились в
прописке в государевом именовании, если король и паны рады успокоить междоусобие
с Черкассами, возвратят православным церкви, которые были оборочены под унию, не
будут впредь делать никакого притеснения православным и помирятся с ними по
Зборовскому договору» 2).
«Унии, —отвечали паны,—король не может истребить без нарушения присяги; под
Зборовом он никогда не обещал, чтоб люди одной русской веры, а не униты жили в
Польше; это то же, еслиб мы требовали истребить в Московском Государстве
старинную греческую веру; но король позволяет жить в своем государстве христианам
всех вероисповеданий и утвердил права духовенства, как римско-католического, так и
греческого, следуя примеру предшественников. Причиною междоусобий и мятежей
отнюдь не греческая вера, которая в Польше никогда не была гонима, а запрещение
козакам делать самовольства, грабежи и обиды в соседних странах, без чего козаки не
могут жить. Речь-Посполитая не может уже мириться с Хмельницким ни по
Зборовскому, ни по Белоцерковскому договору, а помирится с ним тогда, когда козаки
останутся на прежних основаниях до междоусобия. Впрочем, если царь берет на себя
посредничество в примирении короля с непокорными козаками, то будет ли его
величество отвечать за Хмельницкого в его повиновении, потому что он уже готовится
принять турецкое подданство? Король предпринял идти с войсками на Козаков: если
они положат оружие и покорятся, то король дарует им прощение, а в противном случае
пусть московский двор поможет нам наказать этого мятежника как общего врага».
Бояре не принимали отговорок и требовали немедленно мира с козаками. Паны
наотрез отказались. Войско выступало в поход при глазахъ
г) Рукоп. И. П. Б. разнояз. № 63. г) Поли. собр. зак. Росс. Имя., I, 298.
526
посредников. Тогда боярин потребовал отпуска и, идя уже к карете, сказал панам
последнее слово:
«Так как великий государь, его
царское величество, для православной христианскойверы и святых Божиих церквей, желая успокоить междоусобие, хотел простить таких
людей, которые за оскорбление чести государя достойны были смерти, но король Ян
Казимир и паны рады поставили это ни во что, поэтому великий государь, его царское
величество, не будет терпеть такого бесчестия и не станет к вам посылать своих
послов, а велит о всех ваших неправдах и о нарушении вечного договора писать во все
окрестные государства к государям христианским и бусурманским, и за православную
веру, и за святые Божии церкви, и за свою честь будет стоять, сколько подаст ему
помощи милосердый Богъ» ').
Поляков оскорбляло то, что московский царь напоминал им о религии. Они догда
говорили: никакое государство не имеет права вмешиваться в наши дела. Хорошее
любопытство'—знать, чтб делается в чужом доме! 2).
После этого польское войско двинулось к Галичу. «Мы шли,—говорит участник
этого похода,—лесами и вертепами, потеряли довольно лошадей и людей; обломки
покинутых возов остались памятниками этого похода».
Поляки заложили обоз между Галичем и Вогуславцем, близ памятника
Хмельницкому, одержавшему победу над татарами. Там они стояли около двух недель
и в это время послали Донгофа с пятью тысячами на помощь Кондрацкому и
Клодзинскому 3).
Поляки не знали, куда и с каким намерением отошел Хмельницкий и были в
нерешимости, куда им следовать: в Молдавию ли, куда призывали их союзники, или в
Украину? Ляндскоронский настаивал, чтоб король шел в Украину и поспешил
уничтожить мятеж, пока Хмельницкий находится в неблагоприятном положении. Не
таково было мнение Любомирского, опытного советника, постоянного соперника
короля. Он доказывал, что поляки обязаны теперь помогать союзникам; что, уничтожив
Тимофея, они еще более ослабят Хмельницкого, а сами усилятся, и тем успешнее могут
подавить восстание. Король не знал, чтб ему предпринять и приказал двинуться на
Подоль, намереваясь поступить по обстоятельствам. Опять поляки совершали трудный
путь по теснинам и дурным переправам и стали обозом, сначала под Гусятином, а
потом перешли к Каменцу. Поляки стали на таком пункте, чтоб преградить
украинскому гетману дорогу, если он пойдет на помощь к сыну. Ян Казимир из обоза
триумфально въезжал в Каменец; звон колоколов, стрельба из пушек, праздничное
убранство цехов, веселая музыка и крики: «виватъ»—все ободряло поляков.
беспрестанно к ним прибывали новые силы. Паны приезжали в обоз со своими
командами; пан польный писарь привел 600 человек, пан подчаший—700, коронный
маршалъ—несколько сот; все это были воины красиво вооруженные; воеводства