Богдан Хмельницкий
Шрифт:
последний принял сторону панов в этой борьбе русского простого народа с польскою
аристократиею. Временное правительство должно было находиться в руках дворянства;
неизвестно было, кто будет королем и в какие отношения поставит себя новый государь
к козакам. Хмельницкому представилось удобное время заставить польскую
аристократию глубоко почувствовать тяжесть мщения русского народа и силу его.
Поэтому он, с шестидесятые козаками, разослал списки зазывного универсала ко всем
южноруссан,
против короля и приглашал всех, умеющих владеть оружием, прибывать, во всем
вооружении, на добрых конях, под Белую-Церковь. Этот универсал неизвестен в
подлинном виде: тот, который обыкновенно выдается за сочиненный Хмельницким,
очевидно подделка или искажение подлинника ’). Народ был слишком подготовлен к
восстанию ненавистью к римскому католичеству и лядскому панству; а некоторые ради
одной надежды на грабеж спешили в Белую-Церковь.
Но сам-Хмельницкий не прочь был от дипломатического примирения с поляками на
выгодных условиях. В половине июня он отправил в Варшаву депутацию из четырех
старшин: Вешняка, Мозыри, Богдарбута и писаря Нетрашенка, с извинительным
письмом к королю, как бы не зная еще о его смерти.
«Смиренно повергаем к стопам вашего величества нашу верность, подданство и
козацкую нашу службу,—писал Хмельницкий; — хоть мы уж и наскучили своими
беспрестанными жалобами вашей королевской милости о нестерпимых обидах, какие
нам делают господа старосты и помещики украинские, но негде нам искать обороны:
только на Господа Бога, да на милосердие вашего. величества полагаем надежду. Вот
уж сколько лет они делают нам, по своему произволу, нестерпимые обиды и поругания:
хутора, луга, сеножати наши, пашни, ставы, мельницы отнимают, берут с пчел
десятины, хоть бы и в маетностях вашей королевской милости, и которому что ни
понравится у нас, у Козаков, тотчас берут силою, и нас самих безвинно обдирают, бьют,
тиранят, в тюрьмы сажают, до смерти забивают за наши имущества, и много у нас
теперь в товариществе раненых и искалеченных: все они это наделали; а паны
полковники наши, их рукодайные слуги, вместо того, чтоб нас оборонять от таких бед и
напастей, еще сами им против нас помогают; даже и жиды, надеясь на господ старост,
делают нам тягости, так что и в турецкой неволе христианство не переносит таких бед,
какие причиняются нам, подножкам вашей королевской милости. Мы сами знаем, что
такия обиды делаются в противность вашей милости, но они нам кричат: «Мы вам
дадим короля! А что, сякие-такие сыны, помогает вам король?» Наконец, после этого
мы уже не могли более терпеть такого незаслуженного мучения; не стало сил жить в
домах своих и, побросавши жен и детей, принуждена была часть войска
бежать куда-нибудь,
г) Иет. Велич., I, 80—89.— Ист. о през. бр.~Лет. пов. о Мал.Росс., 109—115.— Крат.
опис. о козац. малор. нар., 14—19.
176
унося головы с душами. II ушли мы в Запорожье, где предки наши издавна
привыкли служить верноподданнически Короне Польской и вашей королевской
милости. Но паны считают нас не слугами королевскими, а собственными
невольниками. Сам Бог свидетель, что мы, будучи верными подданными, не сделали
никакого своеволия. Но пан каштелян краковский, о котором мы не думаем, чтоб он
добра желал вашей королевской милости, но совету других панов, мучивших нас,
преследовал нас и в Запорожье, начал опустошать Украину, чтоб нас выкоренить всех и
даже имя козацкое с земли согнать. Ноневоле, когда паны пошли на нас с большими
войсками, должны мы были просить помощи у хана крымского, а тот нам пособил,
вспоминая, что и мы ему пособляли против неприятелей. По Божьей воле случилось
так, что при сухих дровах досталось и сырым. Кто этому причиною — Господь Бог
рассудит, а мы, как прежде были верными подданными вашей королевской милости,
так и теперь готовы жертвовать жизнью за честь вашего величества» х).
Вместе с этою просьбою посланцы Хмельницкого получили инструкцию сообщить
королю изложение оскорблений, которые козацкое сословие терпит в Украине.
«1) Паны державцы и украинские урядники обходятся с нами не так, как с
рыцарями, а как с рабами и еще хуже. 2) Отнимают у нас хутора, сеножати, луга, нивы,
пруды и мельницы; что пану понравится, тб пан у козака и отнимет, сажают нас в
тюрьмы, мучат, убивают и много нашего товарищества от них раненых и
искалеченных. 3) Собирают с нас, живущих в имениях его королевского величества,
десятины с пчел и поволовщины, наравне с мещанами. 4) Не дозволяют козацким
сыновьям содержать у себя старых отцов и матерей. 5) Не оставляют на местах
козацких вдов, не только на три года, но даже на один год, хотя бы у них были сыновья
на службе, берут с них подати как с мещанок, и грабят их без милосердия. 6) Наши
полковники не только не защищают нас, но помогают нас утеснять. Кому из них
понравится у козака—либо конь, либо оружие, либо что-нибудь другое, тот себе и берет
под видом покупки, платя чтб хочет, а то и даром; если же козак не отдаст —
промышляй тогда бедняк о себе самом! 7) Забирают у нас волов, коров, сено и хлеб. 8)
Не пускают на Днепр и на Запорожье ловить зверей п рыб, накладывают на каждого
козака повинность ловить лисиц, а кто лисицы не поймает, у того самопал отнимут;
посылают ловить рыбу и возить ее полковнику на своих подводах, а у кого лошади нет,