Боги, пиво и дурак. Том 9

— Кроме светлейшего и господина Кроноса — еще трое, — присоединился к нашей беседе господин в цилиндре и с тростью в руке. — Движение за права жертв абьюза выдвинуло в качестве своего кандидата Медею Эетовну из Колхиды, от союза нравственной свободы баллотируется доктор Гарольд Шипман. А от партии радикалов и ассоциации аристократов кандидатом стал Владислав Цепеш.

Разговорчивая дама добавила:

— Между прочим, невероятно интеллигентный и тонкий человек. Пальцы — как у пианиста, а взгляд — как у Бандераса!.. — она покосилась на внезапно нахмурившегося белосюртучника. — И не смотрите так на меня, я имею право поддерживать того, кандидата, который мне нравится. В конце концов, мы избираем не просто правителя, но и лицо, которое будет смотреть на нас с каждого второго уличного экрана после избрания. И если так, то пусть оно будет хотя бы приятным.

— Мы здесь не приветствуем рекламу других кандидатов, — хмуро предостерег ее белосюртучник.

— Ну и что вы мне сделаете? Откажете в возможности тратить здесь свой рейтинг? Так это не беда — у вас немало конкурентов, — фыркнула дама. — Налейте мне еще вина!

— Да пребудет победа со светлейшим господином Нероном Клавдием Цезарем Августом Германиком! — проговорил обслуживавший ее дядька, причем с таким видом, будто мысленно проклинал до седьмого колена.

Но заказ все-таки выполнил.

В этот момент я почувствовал уже знакомые толчки из-под земли. За стойкой зазвенела посуда, люстры закачались.

Все вокруг охнули, засуетились, бросились рассаживаться на расставленные вдоль пустых стен скамейки, которые я до сих пор даже не замечал.

— Землетрясение? — осведомился я у местных, не адресуя вопрос кому-то конкретному.

— Тектоническая рокировка, — отозвался мужичок с вошью на лбу в рваной рубашке, вцепившийся в стойку обеими руками. — Что-то зачастили они совсем — третий раз за день!

— А я помню времена, когда рокировка случалась всего лишь два раза в год, — вздохнула пожилая дама в спортивном костюме.

— Никак происки врагов перед выборами, — пробубнил господин в высоком цилиндре, вытирая со лба проступившую испарину. — Как я теперь до дома вовремя доберусь… Жена ведь убьет!

— Не огорчайтесь так сильно. К счастью, если и убьет, то не насмерть, — постарался приободрить человека в цилиндре один из белосюртучников.

— Она работает в крематории, — проговорил он дрогнувшим голосом. — Налейте мне водки!

Дядька за стойкой с искренним сожалением посмотрел на беднягу в цилиндре, вытащил из-под стойки рюмку на ножке и пузатую бутылку.

— И фишка на пять очков рейтинга за счет заведения, — сказал он, плеснув прозрачной жидкости в рюмку.

Покачивания прекратились. Мы поспешили на выход — и с изумлением обнаружили, что вся эта улочка с сомнительными злачными заведениями теперь располагается посреди чистого поля. В прогалинах промеж домов я видел клубящийся над равниной туман, невнятную темную даль и простор.

Над полем с ошалевшим карканьем в посветлевшем небе носились вороны.

С крыш доносились гневные женские голоса. Среди крепкой брани слышались печальные возгласы из разряда «куда улетели мои панталоны?» или «совсем на синхронизацию положили — у меня все веревки оборвались!»

— Вот это да, — проговорил я, озираясь по сторонам. — Кажется, теперь я понял, почему здесь нет карт. Бессмысленное дело, если ландшафт — как лестницы в Хогвартсе…

Тут сверху на голову Графыча приземлился розовый кружевной лифчик.

Бедный потомок благородного семейства брезгливо дернулся в сторону, роняя бельишко на землю.

— Ух ты, роскошь какая, — хмыкнул Рыжий.

— Чтоб твоя девка так твои трусы по земле валяла! Слышь, одноглазый? — донеслось с крыши.

Я поднял голову, пытаясь разглядеть проклинательницу.

— Ну все, Графыч, держись, — со смехом сказал я. — Жизнь твоя в чистом белье теперь закончилась. Страшное дело, однако.

— А куда нам теперь идти?.. — пропустив мимо ушей мое ехидство, развел руками Эрик.

— Аид говорил — двигаться вперед и только вперед, — вспомнил я инструктаж перед стартом.

— А вперед — это куда? — тихо спросила Ника.

— Это прямиком в мои объятия, крошка! — раздался в сумерках пьяный мужской голос.

Мы все обернулись, и увидели бредущее по дороге безголовое тело в модном костюмчике века так восемнадцатого. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что голова у него все-таки была, но как в старом добром ужастике про всадника без головы — под мышкой. И именно она сейчас говорила.

Ника испуганно пискнула и спряталась за наши спины.

— Мечтай потише и про себя, — предупредил я безголового. — А то кроме головы тебе придется еще что-нибудь из запчастей в руках носить.

— Между прочим, довольно любопытное предложение, — неожиданно захохотал пьяный. — Прям-таки простор для эротических фантазий! Да ладно, парни, чего такие злые? Я просто с вашей девочкой познакомиться хотел… Ой. — Он взял свою голову в руки и протянул ее поближе в нашу сторону, глаза его округлились. — Она что, не человек? Полузверь? Фу ты, мать моя женщина. Зоофилы проклятые, — голова звучно плюнула в пыль. — Развелось извращенцев, понимаешь…

И он, пошатываясь из стороны в сторону, побрел себе дальше.

А я даже онемел от такого поворота событий.

Когда чувак подобной комплектации, пристающий к девушке на улице со своими просторными эротическими фантазиями, вдруг обзывает тебя извращенцем — это, прямо скажем, неожиданно.

И что сделать? Догнать и настучать по отрубленной голове? В футбол сыграть?

Я тоже сплюнул в пыль.

— Любопытное местечко этот Тартар, — проговорил я. — Ладно, пойдемте куда-нибудь. Надо бы место поприличней найти и остановиться пожрать и отдохнуть. Мы тут всего ничего, а у меня уже мозг устал впечатления переваривать…

И мы пошли прямо через поле под зловещие вопли ворон. Мистический туман плотными клубами ложился на траву, ощутимой сыростью касался лица. Ноги ступали по мягкой земле, влажная трава хлестала по сапогам.

Я шел и думал о том, что в некотором смысле жизнь — это как раз вот такое вот поле с воронами, по которому ты идешь от одного безумного места к другому. И хорошо, когда есть спутники, с которыми этот путь обретает особенный смысл и становится не просто перемещением тела во времени и пространстве, а дао в глобальном смысле этого слова.