Боги среди нас

— Она наркоманка.

— Живой еще? — язвительно уточнила Катя. — Я тебе отдала тебе целую дозу.

— Я не просил. Лучше сдохнуть, чем принимать эту дрянь.

— У тебя еще есть шанс помереть, — неприязненно уколола его Катя.

Потом она искоса посмотрела на меня, ожидая осуждения.

Я не позволил себе проявить ни того ни другого. Катя мне была никем. Случайной девкой, встретившейся на пути. Чье место могла занять любая другая.

Тех, кто проявлял страсть к дурманящему питью или зельям я никогда не уважал. Такие могли легко предать. Такие не держали слов и клятв. Но Катя продолжала смотреть на меня. И ждать.

Невольно вспомнил, как она держала меня за руку, когда мы стояли напротив зеркала. Как улыбалась моим вопросам и терпеливо поясняла простые для себя вещи.

— Я не сужу тебя, — сказал наконец.

— Мне все равно, — она даже не заметила, как расслабила окаменевшие плечи. — Меня мало интересует чужое мнение.

— Знаю, Катя. Ты не из тех, кто заботится о чужаках.

Я легонько сжал ее колено и отдернул руку до того, как она возмутилась. А потом отвернулся к окну.

Город уже не казался мне таким красивым. Небо нахмурилось свинцовыми тучами. Ветер рвал листья с деревьев.

— Крепкий парень, — с уважением протянул я. — Такая рана, а он не впал в беспамятство от боли.

— Данила страдает очень редкой болезнью, — пояснила девушка. — Сенсорно-вегетативная нейропатия четвертого типа. Он не чувствует боли. Вообще.

— А еще мертвые не потеют, — усмехнулся с заднего сиденья парень.

Я пораженно замолчал, уставившись на девушку:

— Откуда…

— Училась в первом меде, — отрезала Катя. — Только не закончила. — И сейчас мы едем к одному моему знакомому. Вместе работали в больнице. Теперь помогает хорошим людям. Типа охраны этого торгаша.

— Лекарь?

— Бывший травматолог, — поправила меня девушка. — Очень вспыльчивый парень. На тебя, кстати, чем-то похож. Так что, думаю, вы быстро найдете общий язык.

— Мирко, — проворчал с заднего сиденья Данила. — Ебучий отморозок и наркоман.

— Зато он может попытаться поправить твое лицо. Так что придется тебе потерпеть общество отморозка, алкоголика и наркомана.

Данила недовольно заворчал, но не стал отвечать.

— Ты не ответил на вопрос, — начала разговор Катя. — Про порошок.

— Каждый от чего-то зависит, — буркнул я, думая о том, что последнего человека можно было оставить в живых.

Естественные причины

Остаток пути к лекарю мы провели в молчании. Лишь когда машина свернула в одну из арок, Катя предупредила:

— Приехали. Постарайся вести себя вежливо.

— Ты это про кого? — уточнил я, вытаскивая с заднего сиденья впавшего в беспамятство Данилу. — Про меня? Вежливость — мое второе имя, девочка.

Двор дома пустовал. Где-то тоскливо выла собака, словно напоминая мне про повод, по которому меня вызвали.

Подальше от парковки стояла избушка с надписью «Круглосуточно». Рядом кто-то добавил слово «дают».

— Питейная, — сухо пояснила Катя. — Этот район не так хорош, как тот, где мы ночевали.

— Понятно.

Мы вошли в темную парадную. Здесь пахло мокрой ветошью и старой штукатуркой. Под ногами крошилась плитка. Лифт был весь исписан непотребными словами. Да и стены коридоров пестрели объявлениями, обвиняющими жителей каждой квартиры в недостойном поведении. Однако по какой-то неизвестной мне причине никто не спешил опровергнуть заявления.

— Это реклама? — решил уточнить я у Кати, указав на фразу «Гоша пидор» рядом с одним косяком.

— Общественное мнение, — хмыкнула она. — Свобода слова выражается местами именно так.

— Отчего хозяин не смоет? — удивился. — И не спросил с хулигана за такое оскорбление?

— Потому что в народе есть одна поговорка: свято место пусто не бывает.

— И?

— Сотрет человек это — появится другое объявление. Куда хуже. И остаётся ещё вариант, что Гоша и правда не самый порядочный мужик. А может, и не мужчина вовсе.

— Делааа, — протянул я, поразившись местным порядкам.

Мы добрались до нужной двери. Вокруг нее записей не имелось. Подозрительно чисто было на самом лестничном пролёте, только у нижних ступеней стояла банка полная окурков, торчащих как обезглавленные рыбки из бочки.

На железном сером листе двери кто-то написал тонкой кистью: не беспокоить — могу вломить.

— Вот это реклама, — хмыкнула Катя.

— В чем она заключается?

— Реклама здорового образа жизни. Хочешь остаться в живых — не лезь к Мирко.

Девушка громко постучала. Затем повторила.

Но за дверью стояла тишина. Катя ещё раз саданула по створке:

— Мирко! — крикнула она.

— Вы кто такие? — раздался из-за двери недовольный приглушённый голос. — Я вас не звал.

— Мы приехали от Исаака, — терпеливо ответила Катя.

— Забери вас черти.

В квартире послышались тяжёлые шаги. Щелкнул замок и дверь распахнулась.

Я ждал чего угодно, но не высоченного крепкого парня с недельной щетиной, суровыми чертами лица и злым взором, лишённым осмысленности. Именно так выглядели берсерки. А я знавал таких. Потому завел Катю себе за спину и заявил:

— Ты лекарь? Нас к тебе направил Исаак.

— А ты болеешь? — недобро поинтересовался Мирко. — Или баба твоя? Если не венеричка, то ее я полечу охотно.

Наверное, он сказал что-то обидное, потому как Катя возмутилась:

— Ты совсем берега попутал? Забыл, что ли, как я могу в нос зарядить?

— Катюха? Ты что ль? — вдруг радостно ощерился лекарь, заглядывая мне через плечо.

— У нас раненый, — мрачно сообщила девушка, обогнув меня и толкнув мужика в грудь, чтобы войти в квартиру.

И это она меня просила о вежливости несколько минут назад?

— Чем у тебя воняет?

— Котом, — одним словом ответил Мирко и добавил уже мне, — тащи убогого. Гляну что и как.

— Какой еще кот? — выкрикнула девушка из глубины квартиры.

— Скорее всего, мёртвый, — проворчал я, помогая Даниле переступить через порог.

Пахло здесь и впрямь не очень. Но источник я обнаружил почти сразу. У порога в полупрозрачном пакете лежала рука человека. Несвежая и уже распухшая.