Боксер: назад в СССР

— Сейчас!

Ну-у… может, в этом и была своя логика. Тамару отвлекал пионер, а у нас появилась шикарная возможность разобраться с налипшими друг на дружку претензиями.

— Пошли, — согласился я.

Антонов продолжал петь из динамика: «Но я верю, что день настанет, И в глазах твоих лёд растает…». Однако вокруг не осталось ни одного танцующего.

Толпа тотчас расступилась, пропуская нас к месту, где должна была случиться драка. Оставаться на дискотеке никто уже не собирался, все пионеры, поняв, что к чему, двинулись за нами следом. Представляю, что испытает Тома, когда вернется…

Лев шел решительно, я за ним. Мы подошли к столовой, где в это время не было ни души. Я вытащил капу, сжал в кулаке. Старался вдыхать глубоко через нос и медленно выдыхать. Настраивался на бой, как в старые добрые. И Сеня еще куда-то запропастился с перчатками. А теперь вовсе вернется на дискотеку, а там — никого.

Лев, красный, как спелый помидор, остановился. Шпала лыбился и что-то шептал ему на ухо. Марат послал какого-то паренька встать на шухере, чтобы сообщить на случай, если придет кто из взрослых.

— Как вас бить-то, по одному или всех сразу? — я оглядел непутевую компашку.

Те растянули на лицах многообещающие ухмылки.

— Я первый! — Лев оттолкнул Шпалу и двинулся на меня.

— Мне оставь, не вырубай! — выдал Марат.

Нас тотчас окружил народ, всем было интересно поглазеть, как будут избивать шахматиста. Я же думал о том, как растянуть чуточку время и дождаться перчаток. Бить голым кулаком не хотелось. Во-первых, я взрослый мужик и детей так-то не бью. Во-вторых, если я «про спорт», то надо поберечь руки, на голых кулаках, когда кость в кость, очень легко получить травму. Ну и в-третьих, совсем не хотелось что-нибудь Льву ненароком сломать, правда, уж очень он напрашивался получить хороших тумаков.

И Сеня не подвел. Он протиснулся внутрь круга, сообразив, куда все исчезли с танцпола.

— Перчатки, Мих!

Запыханный толстяк вручил мне перчатки и тут же растворился в круге зрителей.

— Чтобы тебя ненароком не зашибить, — улыбнулся я, произнеся это достаточно громко, чтобы услышали присутствующие.

Лев выпучил глаза, опешив, но надеть перчатки мне всё-таки дал. Ухмыляясь, подождал, пока я натяну их на руки с помощью Шмеля (он завязал шнуровку).

И да, в-четвертых, что, пожалуй, самое главное… когда ты дерешься на голых кулаках, любая контактная защита (кроме уклонов и нырков) заканчивается ой как плохо. А вот за счет боксерских перчаток ты очень даже хорошо перекрываешься, и по тебе куда сложнее плотно попасть.

На это и делался мой рассчет.

Глава 14

Ну, погнали наши городских.

— До первой крови! — Шпала запоздало объявил «пацанские» правила.

— А это как получится, — пробурчал с гаденькой улыбкой Лев.

— Лежачего не бьем, а если хочешь сдаться — стучи! — вставил кто-то веское слово.

Последнее было милостиво адресовано мне. Никто даже не допускал исход, при котором я одолею эту тройную гору мышц.

— Ага! Сначала я ему по башке постучу! — Лев отодвинул Шпалу, чтобы ничто наконец не мешало драке.

Понятно, что никакого спортивного начала Лев в нашем бою не видел. Потому он даже не удосужился встать в нормальную стойку. Конечно, на фига? Шахматист против боксера — все равно что мопс против крокодила. Так, поднял руки проформы ради и попер на меня словно локомотив. Головой вперёд — неосмотрительно. Тактики никакой, если не считать оголтелого желания срубить меня с одного удара и втоптать в землю катком. Но обломается пионер…

— Размажь его!

— Мочи!

Публика перевозбудилась. Что нужно народу? Хлеба и зрелищ! На ужин все плотно поели, а вот зрелище легкомысленно обещал дать Лев.

В прежней форме я усадил бы его на пятую точку первым же встречным ударом, благо дыры между его кулаками были километровыми, хоть фигуристку в выбросе кидай. Плюс опущенное плечо, и печень на обозрении, как на выставке Ван Гога.

Но тогда — это не сейчас. А сейчас — это здесь… Я хорошо понимал, что в перчатках, формально десятиунциевых (а по факту — там, где ударная поверхность, почти нет набивки), у меня не хватит мощи решить вопрос разовым ударом. Лев поднимется, соберется в кучу, уже без понтов будет нападать и технику подключит, и тогда мне точно несдобровать.

Выход был один. Я высоко поднял руки, поставил на место локти и плечи, полностью перекрывшись от голых кулаков соперника. Ну и для верности согнулся бубликом. Главное натиск первый сдержать, а дальше — есть мысля!

Первый же мощный удар прилетел в перчатку, меня болтануло, как неваляшку, но упасть не дал второй удар, который меня в полете подобрал и выровнял. Лев лупил со всей дури, отводя руки и вкладывал всю силу и свою массу в каждый удар.

Я слышал его по-настоящему львиное рычание на каждом выдохе. Парень разъярился не на шутку. Лупил будто в последний раз в жизни…

Я выстоял, но пришлось тяжко. Стартовым натиском он заставил меня дезориентироваться и искать пятый угол. Я несколько раз натыкался на толпу пионеров, но дети — они куда кровожадней взрослых, поэтому меня плотно взяли в кольцо.

Большие перчатки помогали хорошо защищаться и, как перчатки инфилдера, ловили кулаки Левы, будто бейсбольный мяч.

— Получай, козел! — шипел Лев, взвинчивая темп. — Ты не знаешь, с кем связался!

Мне только этого и было надо. Не знаю, сколько придется отлеживаться после такой трепки и во что превратятся мои руки, но я вполне осознанно принимал весь урон из глухого блока. И чем сильнее были удары Льва, тем ближе я оказывался к поставленной цели. Прилетало настолько сильно, что несколько раз пришлось поднять колени для защиты, не по правилам — да, но хотелось хоть как-то смягчить удары.

Не знаю, сколько продолжался натиск, но после очередного сумасшедшего свинга меня бросило на землю. Я больно ударился локтем, прикусил капу.

— Первая кровь! Первая кровь!

Шпала втиснулся между нами, оттеснив Льва.

— Все, сдаешься? — Шпала вылупился на меня.

Я молча помотал головой. Еще чего не хватало. Я пока даже не начинал. Тогда Шпала решил, что хочет получить свою минутку славы, и возомнил себя рефери:

— Раз, два, три!.

Он начал отсчитывать мне нокдаун с настолько невозмутимым выражением лица, что позавидовал бы Миллс Лейн. Лева пренебрежительно и победоносно хмыкнул и отошел на несколько шагов, видимо, посчитав, что со мной все кончено. Продолжить у шахматиста, конечно, не хватит духу, ни сил.

Как бы не так, я пользовался моментом и несколько секунд сидел на земле, приходя в себя. Голова не плыла, он ни разу не попал вчистую (иначе я бы не сидел, а лежал), но передышка определенно требовалась. Я коснулся перчаткой лица и увидел, что, несмотря на защиту, у меня течет кровь носом. Но главное, что и у Льва легкие оказались отнюдь не без размера. Он переминался с ноги на ногу, опустив руки, а грудь быстро вздымалась вверх-вниз. Ага… Для него это был тревожный сигнал.

— Семь! — выдал Шпала.