Большая книга восточной мудрости

Учитель сказал:

– Когда в государстве царил закон, то Нин У-цзы был умен, а когда в государстве пошли беспорядки, он оказался глупым. С умом его можно поравняться, но с глупостью – нельзя!

Учитель сказал:

– Юна можно поставить лицом к югу.

Тогда Чжун-гун спросил Конфуция о Цзы Сан-боцзы, тот отвечал:

– Годится – он нетребователен.

Чжун-гун спросил:

– Разве нельзя управлять народом, будучи внимательным к самому себе и либеральным в деятельности? Но быть нетребовательным как к самому себе, так и к своей деятельности – разве это не будет уж слишком нетребовательно?

Учитель сказал:

– Слова Юна справедливы.

Цзи Кан-цзы спросил Учителя:

– Можно ли допустить Чжун-ю до участия в управлении?

Тот ответил:

– Ю – человек решительный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению?

Цзи Кан-цзы спросил вновь:

– Ну а Цы можно ли допустить к управлению?

Учитель ответил:

– Цы – человек разумный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению?

Цзи Кан-цзы спросил:

– Ну а Цю можно допустить?

Учитель ответил:

– Цю – талантливый человек. Какие могут быть сомнения, допустить его к управлению или нет?

Жань-ю спросил Цзы-гуна:

– Учитель за вэйского государя, а?

– Хорошо, – сказал Цзы-гун, – я спрошу его, – и, войдя к Конфуцию, спросил: – Что за люди были Бо-и и Шу-ци?

– Древние добродетельные люди, – отвечал Учитель.

Цзы-гун снова спросил:

– Роптали ли они?

Конфуции отвечал:

– Они стремились к человеколюбию и обрели его. Чего же им было роптать?

Цзы-гун вышел и сказал Жань-ю:

– Учитель не за вэйского государя.

Учитель сказал:

– О Тай-бо можно сказать, что он был в высшей степени добродетелен. Он трижды отказывался от императорского трона; но так как народу было это неизвестно, то он не мог прославлять его.

Конфуций сказал:

– Народ можно принудить следовать указанным путем, но нельзя заставить понять, ради чего это следует делать.

Конфуций сказал:

– Как велик был Яо в качестве правителя! Как возвышен он! Только одно Небо велико и только один Яо соответствовал ему. По своим доблестям он так необъятен, что народ не может восславить его. Велик он и по своим свершениям.

Конфуций сказал:

– У Шуня было пять министров, и Поднебесная наслаждалась порядком.

У-ван сказал:

– У меня десять сановников, способных к управлению.

Конфуций сказал:

– Не правда ли, как трудно отыскать талантливых людей? Но в эпохи Тан и Юй (Яо и Шуня) их было больше, чем при Чжоу, когда было десять министров и из них – одна женщина. Вэнь-ван, несмотря на то что обладал двумя третями Поднебесной (Китая), служил династии Инь. Можно только сказать, что добродетели Чжоу были наивысшими добродетелями.

Конфуций сказал:

– В Юе я не нахожу никакого недостатка. Он употреблял скудную пищу, но в высшей степени был почтителен к духам. Повседневное платье было у него плохое, но зато ритуальная одежда отличалась необыкновенною красотою. Дворцовые комнаты были низкие, но зато он прилагал всё старание к проведению каналов и арыков. Да, в Юе нет порока.

Если у народа будет достаток, то каким же образом у правителя будет недостаток?

Цзи Цзы-жань спросил у Конфуция, могут ли Чжун-ю и Жань-ю называться великими сановниками.

Конфуций ответил:

– Я думал, что вы спросите о чем-нибудь необыкновенном, а вы спрашиваете о Ю и Цю! Великим сановником называется тот, кто честно служит своему правителю и удаляется, если находит невозможным так служить ему. Ныне Ю и Цю можно назвать полезными сановниками.

На вопрос, будут ли они повиноваться ему, Конфуций ответил:

– Если дело коснется отцеубийства или цареубийства, то и они не исполнят этого.

На вопрос Цзы-гуна, в чем состоит управление государством, Конфуций ответил:

– В достаточности пищи, в достаточности военных сил и в доверии народа.

Цзы-гун сказал:

– Но если бы предстояла неизбежная необходимость исключить одну из этих трех статей, то какую исключить прежде?

– Военную часть, – отвечал Конфуций.

Цзы-гун сказал:

– А если бы правительство вынуждено было пожертвовать одною из оставшихся двух, то какою прежде?

– Пищею, – сказал Конфуций, – потому что смерть всегда была общим уделом, а без доверия народа правительство не может устоять.

Ай-гун спросил у Ю-жо:

– Год голодный, средств недостаточно, как быть?

Ю-жо отвечал:

– Восстановить бы налог в размере одной десятины.

Князь сказал:

– Для меня сейчас даже двух десятин недостаточно. Как же я буду обходиться одной?

На это Ю-жо отвечал:

– Если у народа будет достаток, то каким же образом у правителя будет недостаток? Если у народа будет недостаток, то каким же образом у правителя будет достаток?

В ответ на вопрос циского князя Цзина о правлении, предложенный им Конфуцию, последний отвечал:

– Правление есть там, где государь есть государь, министр – министр, отец – отец и сын – сын.

На это князь сказал:

– Прекрасно! Действительно, если государь не будет государем, министр – министром, отец – отцом и сын – сыном, то хотя бы у меня был хлеб, буду ли я в состоянии пользоваться им?

Учитель сказал:

– Это только Ю (Цзы-лу), наверное, может, не дослушав тяжущихся, решить судебное дело.

Учитель сказал:

– Слушать тяжбы я могу подобно другим, но что действительно необходимо, это чтобы не было тяжб.