Большая книга восточной мудрости

Цзы-ся сказал:

– Правитель может заставлять трудиться свой народ после того, как приобретет его доверие, а в противном случае народ будет считать служение за тиранию. Точно так же и правителя можно увещевать после того, как он стал верить тебе, в противном случае он примет это за злословие.

Цзы-ся сказал:

– Если от службы остается досуг, то употребляй его на учение, а если от учения остается досуг, то употребляй его на службу.

Яо сказал:

– О Шунь! Небом установленное преемство царственной власти остановилось на тебе. В управлении следует неуклонно держаться середины (то есть справедливости). Если китайский народ в пределах четырех морей обеднеет, то и благополучие государя прекратится навеки.

С таким же наказом обратился к Юю и сам Шунь, уступая ему престол.

Тан (Чэн-тан), обращаясь к Верховному Владыке, сказал:

– Я, недостойный сын твой Ли, осмеливаюсь принести тебе в жертву черного быка и осмеливаюсь заявить тебе, Верховный Владыка, что император Цзе был виноват и я не смел простить его, а достойные слуги твои мною не сокрыты под спудом. Его (императора) преступления и их (твоих слуг) добродетели зримы тебе, Владыка. В твоем сердце я был избран. Если я лично согрешу, то пусть это не будет вменено в вину моим подданным; если же они согрешат, то вина не должна пасть на меня.

Чжоуский У-ван раздал большие награды, добрые люди обогатились. Он говорил:

– У Чжоу-синя хотя и были ближайшие родственники, но они не стоили моих добродетельных (гуманных) людей. Грехи моего народа лежат на мне одном.

Он (У-ван) обратил тщательное внимание на меры и весы, уяснил законы, восстановил упраздненные чины, и государственное правление пошло! Он восстановил угасшие государства, возобновил прервавшиеся поколения, вызвал к деятельности отшельников, и народ искренне покорился ему. Особенное внимание его было обращено на народное пропитание, на траур и на жертвоприношения.

Если государь великодушен, то он приобретет расположение народа; если он разумен, то совершит подвиги, и если будет справедлив, то будут довольны им.

Цзы-чжан спросил у Конфуция:

– Что необходимо для успешного управления государством?

Учитель отвечал:

– Следовать пяти прекрасным качествам и избавляться от четырех скверных – вот тогда можно успешно управлять государством.

– А что такое пять прекрасных качеств? – спросил Цзы-чжан.

Учитель отвечал:

– Когда правитель благодетельствует, но не расточителен. Когда он понуждает народ к труду, не вызывая в ответ ропота. Когда он желает приобрести что-либо, но не испытывает алчности. Когда величав, но не высокомерен. Внушителен, но не свиреп.

Цзы-чжан спросил:

– Что значит благодетельствовать, не расточительствуя?

Учитель отвечал:

– Когда он будет доставлять пользу народу, исходя из того, что для него полезно, – разве это не будет благодеянием без затрат? Когда он будет выбирать пригодную работу и заставлять людей трудиться над ней, то кто же будет роптать? Когда он будет желать гуманности и приобретет ее, то где же тут место для алчности? Когда для него не будет ни сильных, ни слабых по численности, ни малых, ни великих дел и он будет относиться с одинаковым уважением ко всем и ко всему, то разве это не будет величием без высокомерия? Когда он оправит свое платье и шапку, его взор будет проникнут достоинством и, глядя на его внушительный вид, люди будут чувствовать уважение – разве это не будет внушительностью без свирепости?

Цзы-чжан спросил:

– А что такое четыре скверных качества?

Учитель отвечал:

– Казнить людей, вместо того чтобы воспитывать их, – это бесчеловечность; требовать немедленного исполнения чего-либо, не предупредив заранее, – это торопливость; медлить с распоряжениями и требовать срочного исполнения их – это пагубность; давая людям что-нибудь, проявлять при выдаче скаредность (то есть нежелание расставаться с выдаваемым предметом), – это будет мелочность, свойственная чиновнику, но не правителю.

Продолжатели традиции

Учитель сказал о Гун Е-чане, что его можно женить, несмотря на то что он был некогда связан тюремными узами, ибо это не его вина, с чем и женил его на своей дочери.

Учитель сказал о Нань-жуне:

– В государстве, где есть закон, он не пропадет; где нет его – избежит казни. – И вследствие этого женил его на своей племяннице.

Учитель сказал о Цзы-цзяне:

– Какой благородный муж этот человек! Если бы в Лу не было благородных людей, то откуда у него взялись бы такие достоинства?

Некто сказал:

– Юн – человек гуманный, но не болтун.

Учитель сказал:

– К чему нужна болтливость? Парировать людям софизмами – вызывать в них отвращение к себе. О его гуманизме я не знаю, но к чему ему красноречие?

Юн – Жан-юн, ученик Конфуция из царства Лу.

Учитель, разговаривая с Цзы-гуном, спросил:

– А из вас с Хуэем кто способнее?

Цзы-гун ответил:

– Как я осмелюсь сравнивать себя с Хуэем? Если он услышит о чем-либо одно, то, основываясь на этом одном, узнает о нем всё. А я, услышав о чем-либо одно, узнаю только вдвое.

Учитель сказал:

– Да, это верно, я согласен, что ты не равен ему.

Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки.

Цзай-юй заснул днем.

Учитель сказал:

– Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки. Стоит ли упрекать Юя?

Потом он добавил:

– В общении с людьми я сначала слушал их речи и верил их действиям, а теперь я слушаю их речи и наблюдаю, смотрю за их поступками. Такая перемена произошла во мне благодаря Юю.

Цзы-гун сказал:

– Чего я не желаю – это чтобы другие делали мне то, чего я не желаю делать другим.

На это Учитель сказал:

– Цзы! Это для тебя недостижимо.

Цзы-лу боялся услышать что-нибудь новое, прежде чем услышанное им ранее могло быть приведено в исполнение.

Цзы-гун спросил:

– Почему Кун Вэнь-цзы назвали «просвещенным»?

На это Учитель сказал:

– Несмотря на быстрый ум, он любит учиться и не стыдится обращаться с вопросами к низшим, поэтому-то его и назвали «просвещенным».