Большая судьба
Шрифт:
Павел Петрович вспомнил о привозных горшках.
"В пассауских горшках, - думал он, - сама природа позаботилась соединить глину с графитом..."
Он сбросил мундир, засучил рукава и опять принялся составлять смесь. На этот раз он взял десять частей челябинской огнеупорной глины, пять частей толченых черепков и столько же мелкого угольного порошка. Подручные замесили тесто...
Подошел хмурый ноябрь. Ранняя пороша покрыла горы и городок. В распахнутую дверь смотрели зимние звёзды. В цехе томила жара. Аносов целиком поглощен был тихими, еле уловимыми звуками, шедшими из горна. Прошло семь, восемь, девять часов...
– Братцы, сталь поспела! Тигель наш выдержал!..
Татьяна Васильевна пришла встретить мужа. Павел Петрович взял ее бережно под руку и повел по сонным улицам городка. Жена восторженно говорила о природе, о горах. Он слушал, но мыслями всё еще был в литейной, сравнивая свои тигли с заграничными.
И вдруг, прервав излияния Татьяны Васильевны, он сказал:
– Милая, пассауские горшки обходятся по двадцать пять рублей штука, а мои обошлись всего по сорок четыре копейки... Да, да... И вся разница в употреблении заключается в том, что наши горшки требуют большей осторожности в прогреве, а вместе с тем отнимают и более времени для начатия самой плавки, но в огнестойкости имеется положительное... Впрочем, это всё покажут опыты...
Молодая женщина как-то странно посмотрела на мужа:
– Всё?
– спросила она, когда он запнулся.
– Нет, погоди!
– Ну, милый мой, хватит!
– решительно сказала она и вдруг, крепко обняв его, приказала: - Целуй свою жёнку, чумазенький...
– Боже мой, что скажут прохожие!
– теряясь от смущения, воскликнул он.
– Пусть что угодно говорят, - спокойно ответила жена.
– А теперь давай лучше поговорим о любви. Без нее скучно мне, милый...
Они пошли в гору, к осиянному лунным светом Косотуру, крепко держась за руки. И, вместо разговора о любви, молча наслаждались счастьем, и это было лучше всяких слов...
Глава вторая
ТАЙНА БУЛАТА
Русские люди издревле интересовались булатом. Драгоценный булатный клинок ценился дороже золота. В грамотах российских Аносов вычитал немало исторических сведений, из которых было видно, что князья и цари русские не только получали булаты из восточных стран, но пытались и у себя обучить способных людей этому искусству.
Впервые булат упоминался в старинной грамоте - духовном завещании князей Ивана и Федора Высоцких, написанном примерно в 1504 или 1505 году. В перечислении разной "рухляди" упоминается одна сабля булатная гирейская. Велика была ее стоимость, если попала она в княжескую опись!
Известно, что от кызылбашского* Абасс-шаха и от гилянского Ахмет-царя посольства доставили в свое время царю Федору Иоанновичу и Борису Годунову желанные подарки - булатные сабли, разукрашенные золотой насечкой и драгоценными камнями.
_______________
* К ы з ы л б а ш с к и й - персидский.
В 1613 году в летнюю пору на Москву с большим и пышным караваном наехал персидский посол шаха Абасса богатый купец Хозя Муртазя и "бил челом" подарками. Это были исключительно редкие булаты.
Царь Алексей Михайлович, которого современники льстиво называли "Тишайшим", вовсе не был тихоней. Любил он соколиную охоту, и среди других его страстей самой сильной была любовь к булатным клинкам, которые он старательно собирал. Образцы этого булатного оружия впоследствии
перешли на хранение в Оружейную палату.Мало того, Алексей Михайлович сам пытался завести в Москве изготовление булатов. По его приказу выбрали трех способных юнцов и направили в Астрахань для "учения булатных сабельных полос и панцырного дела".
В царской грамоте, написанной 30 июня 1660 года астраханскому воеводе князю Черкасскому, указывалось:
"...И вы б тех ребят велели у того Ивана принять, а для учения сабельных булатных полос и панцырного дела велели тем их мастерам и ученикам и которые из астраханских робят похотят учиться, давать нашего жалованья, поденного корму, по сему нашему Великого Государя указу, а мастерам их велели б есте сказать наш Великого Государя милостивый указ, чтоб они тех робят выучили своему мастерству доброму, и открыли дела свои к ученью явно, и ни в чем бы они в делах своих не скрылись, а как они тех робят выучат, и им мастерам за то учение будет наша Великого Государя милость".
Весной 1661 года, когда кипели ожесточенные схватки с крымскими татарами и поляками, Алексей Михайлович был очень озабочен вооружением русских ратников и написал вторую грамоту с требованием "призвать и прислать к нам Великому Государю черкас, панцырного дела сварщиков, самых добрых мастеров, да булатного сабельного дела сварщиков самых же добрых мастеров... Как они будут у нас Великого Государя на Москве, и мы Великий Государь их мастеров пожалуем, велим им учинить свое государево годовое денежное вознаграждение и корм большой".
Знал Павел Петрович, что в течение последних десятилетий тайну булата стремились разгадать западноевропейские ученые Карстен, Ринман, Бертье, Фарадей...
Имя Фарадея всегда волновало Аносова. Увы, этот прославленный ученый в поисках тайны булата, как и его иностранные коллеги, находился на ложном пути. Все они добивались лишь того, чтобы воспроизвести причудливый рисунок, который всегда виден на поверхности настоящего булата. Некоторым это удавалось сделать либо с помощью специальной обработки поверхности металла, либо применяя сложные процессы сварки полос железа и стали. А Фарадей уверял, что удалось получить булат, прибавляя к железу алюминий.
Павел Петрович много недель не покидал оружейную фабрику. Он вместе со Швецовым проверил утверждения ученого и убедился, что Фарадей заблуждается. Рисунок на булате не сопровождался появлением подлинных свойств булата. Аносов записал в свой дневник:
"Европейских булатов высокого достоинства мне видать не случалось, и всё, что писано было об этом предмете, не заключает в себе удовлетворительных сведений, ибо ни в одном из трактатов о булате нет истинного основания - достижения совершенства в стали".
Задумчивый и озабоченный Павел Петрович целыми часами просиживал у себя в кабинете в глубоком безмолвии. Молодая жена по-своему понимала беспокойное состояние супруга.
– Почему ты, всегда такой оживленный, разговорчивый, вдруг замолчал и стал хмур?
– допытывалась она.
– Неприятности по службе?
– Никаких!
– кратко ответил он и грустно опустил голову.
– Так в чем же дело? Что случилось? Ты недоволен мной?
– упорствовала Татьяна Васильевна.
– Ах, какая ты непонятливая!
– огорченно выкрикнул он.
– Я не могу дознаться, в чем тайна булата!