Большая волна в гавани

– У вас неплохо получилось, но все же прошу вас, будьте повнимательнее на моих лекциях.

Михаил потерял дар речи, единственное, что он мог делать, так это открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба. Преподаватель вернулась к доске, стерла, все, что было написано ранее и, прежде чем начать снова писать, посмотрела на часы.

– У нас с вами осталось пять минут, – сообщила она, – итак, давайте подведем итоги тому, что мы сегодня с вами узнали.

Госпожа Кисимото что-то говорила, но Михаил опять не слышал ее. Теперь он думал, почему она не стала закатывать скандал, как это делают другие, когда застают его за рисованием. И несмотря на то, что молодой человек никак не ожидал такой реакции, все же он не был удивлен, поскольку госпожа Кисимото была не такой, как все остальные преподаватели. За год с лишним обучения, встречаясь с ней каждый день на лекциях, Михаил никогда не слышал раздражения в ее голосе и уж тем более она никогда не позволяла себе повысить голос на кого-то из студентов. Кей всегда была уравновешена и спокойна, как истесанная волнами скала. Парень не раз задавался вопросом: «Что может вывести ее из себя?».

– Господа японисты, на сегодня все, – ее голос вернул Михаила в реальность, – убедительно прошу вас выучить все новые иероглифы, а я с вами прощаюсь до завтра.

Это была последняя пара. В аудитории тотчас поднялся галдеж, студенты на радостях повскакивали со своих мест, отправляя гаджеты в рюкзаки, и поспешили на выход. Вовка был единственным человеком в группе, а может и во всем университете, кто ходил на все лекции с одной тетрадью и на это у него был железобетонный аргумент: «я никогда ничего не забываю, потому что все записи всегда при мне». Одногруппники называли его исключительно Вовкой, либо Вованом, и он никогда не обижался. Он встал из-за стола, сунул талмуд под мышку, авторучку в наружный карман пиджака и спросил:

– Михалыч, ты сейчас куда?

Услышав свое прозвище, Михаил невольно улыбнулся. Как его только не называли, но только не родным именем. Отец – исключительно на английский манер – Майклом, мать на итальянский – Микеле, а в университете друзья звали Михалычем. Пошло это от бывшего одногруппника Юры Геращенко. Он, как и Михаил, случайно оказался на факультете японоведения и терпеть не мог будущую специальность. Парень сделал все, чтобы его отчислили еще с первого курса. Он просто перестал ходить на лекции и появляться на экзаменах. И вот как назвал он однажды нашего героя Михалычем, так с тех пор парень и ходит в этих Михалычах.

Собирая вещи в рюкзак, художник посмотрел на товарища, с иронией вскинув бровь.

– А что есть предложения? – усмехнулся он и бросил взгляд на госпожу Кисимото. По всей видимости, она не торопилась покидать аудиторию, сидела за столом с идеально ровной спиной и что-то печатала на своем макбуке.

– Может партейку другую в бильярд, – предложил Вован, – как вспомню, что в прошлый раз опять проиграл тебе, спать не могу.

Помимо парней и преподавателя, в кабинете еще задержалась староста группы. Как обычно, после занятий Антонина выполняла свои должностные обязанности, отмечая в журнале посещений кого из студентов не было на лекциях. Она невольно стала свидетельницей разговора одногруппников, потому как сидела через два стола от них.

– Эй, домой идите иероглифы учить, – обернувшись, улыбнулась девушка, – в бильярд они собрались играть.

Из-за цвета ее волос между собой молодые люди называли ее исключительно рыжей бестией.

– А ты завидуешь что ли? – спросил Михаил.

– Угу, – кивнула девчонка и, фыркнув, как жеребёнок, ехидно добавила: – прям обзавидовалась вся.

– Ну тогда пойдем с нами, – подмигнул ей художник, – только предупреждаю заранее, мы на бабки играем.

На самом деле Антонина была нормальной девчонкой, никогда не вредничала, используя свою, пусть и небольшую, но все же власть. С ней запросто можно было договориться, чтобы она не ставила пропуск в журнале, если кто-то из одногруппников решил прогулять занятие, чем Михаил регулярно пользовался.

– Кстати, Рассказов, забыла тебе сказать, – спохватилась Тоня, – инспектор курса просила передать, чтобы ты зашел к ней после занятий. Так что завидовать особо нечему, – сыронизировала она, – думаю, после разговора с ней тебе уже будет не до бильярда.

– А что она хочет? – тотчас напрягся парень.

– Вот ей и задашь этот вопрос, – хихикнула девушка. Она встала из-за стола, перекинула рыжие локоны на одно плечо, на другое повесила сумку, взяла со стола журнал и, кокетливо взмахнув рукой, бросила: – пока, мальчики.

– Да, чувствую придется отложить желание отыграться до лучших времен, – хмыкнул Вован, – от Ксюхи ты быстро не отделаешься, она вынесет тебе весь мозг.

– Интересно, что ей надо? – не понятно кого спросил Михаил.

– Может, вызывает из-за того, что ты много семинаров пропустил? – предположил друг, – боится, что до сессии не допустят.

– Ладно, – отмахнулся парень, – сейчас все узнаю.

Художник накинул рюкзак на плечо, и молодые люди направились на выход из аудитории. Госпожа Кисимото оторвала взгляд от монитора, когда они проходили мимо ее стола.

– Господин Рассказов, не могли бы вы задержаться, – попросила она, – обещаю, я не займу много вашего времени.

«Черт, они что все сговорились?»

– Хорошо, – кивнул Михаил и протянул руку товарищу, – давай, Вован, до завтра, – и, понизив голос, добавил: – обложили со всех сторон.

– Удачи, – товарищ ответил на рукопожатие и, похлопав его по плечу, покинул кабинет.

Преподаватель совершила еще несколько манипуляций в макбуке и, захлопнув крышку, показала на стул за первым столом.

– Присаживайтесь.

– Спасибо, я постою, – отказался он.

– По-моему в таких случаях у вас говорят: «В ногах правды нет». Я правильно произнесла, как это у вас называется, – она сделала паузу, вспоминая подходящее слово.

– Фразеологизм, – подсказал парень.

– Верно, – смущенно улыбнулась Кей, – все время забываю его, уж больно оно сложное.

– Как и ваши иероглифы, – хмыкнул Михаил, – но я все равно постою, тем более вы сказали, что не собираетесь задерживать меня надолго, тогда зачем делать лишние телодвижения.

– Тогда я тоже встану, – сказала она, поднимаясь из-за стола. Ее коса перекинулась со спины на плечо, она быстрым движением закинула ее обратно, – не могу же я сидеть, когда мужчина стоит.

– Ну, хорошо, я присяду, – почувствовав себя неловко, согласился молодой человек. Он бросил рюкзак на пол рядом со столом и вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу.

Госпожа Кисимото тоже вернулась на свое место и, чуть приподняв подбородок, спросила:

– Господин Рассказов, вам не нравится мой предмет?

Михаил нисколько не удивился ее вопросу, более того, он знал, что рано или поздно этот разговор состоится. Во время летней сессии, после первого курса, он не явился на экзамен по ее предмету. Не потому, что был не готов, а потому что просто забыл о нем. Накануне вечером они с одногруппниками праздновали день рождения Вовки в ночном клубе. Отмечали так шумно и весело, что домой Михаил вернулся только под утро и сразу завалился спать. Разбудить на экзамен его было некому, родители в то время находились у матери на родине в Болонье, да и вряд ли бы они смогли это сделать, телефон сына за ночь «умер», так как он забыл поставить его на зарядку. А когда на следующий день в обед он проснулся, поставил на зарядку телефон и увидел от Вована кучу пропущенных звонков и смс, было уже поздно. Экзамен давно закончился. Хотя, если бы Михаил попал на него, то сдал бы без проблем, даже несмотря на то, что особо не готовился. Благодаря своей зрительной памяти он легко запоминал иероглифы, новые слова и все эти грамматические конструкции, стоило только ему хоть раз написать их самому. Экзамен тот он пересдал осенью, а вот с начала нового семестра еще ни разу не был ни на одном семинаре по ее предмету, да и лекции частенько пропускал. Антонина хоть и не ставила ему пропусков, но он понимал, что это только так, для успокоения души. Госпожа Кисимото знала всех студентов не то, что в лицо, но и по именам. Да и как она могла не знать, когда пары по японскому языку были каждый день.