Больше, чем любовь

— А когда они должны быть сделаны?

— На прошлой неделе.

— Ого!

— Вот именно. — Он криво усмехнулся и снова посмотрел на нее. Глаза его приобрели теплое и двусмысленное выражение.

Дженна с трудом отвела от него глаза и опустила их вниз, но там увидела его длинные, мускулистые и загорелые ноги, покрытые густым пушком.

— Тебе не нравится, что я в шортах? Должен признаться, во время всего этого разговора с редактором я все думал, что же мне надеть. И помимо мысли, что сейчас лето и в кабине может быть слишком жарко, я решил, что тебе будет полезно увидеть мои ноги, чтобы потом не слишком смущаться.

— Будто мне не приходилось видеть мужские ноги! — по возможности небрежно заметила она. — Кстати, твои ноги я тоже видела.

— Когда это?

— В то лето, после окончания колледжа и перед поступлением в школу бизнеса. Не помнишь? Мы с Кэролайн путешествовали по греческим островам и встретились с тобой на Кипре.

— Ах да! — Он широко улыбнулся. — Я еще сразу заставил вас позвонить домой, потому что ни ты, ни Кэролайн не удосужились сообщить родителям, что с вами все в порядке, и они страшно волновались. Я знал это, потому что звонил домой совсем по другому делу, а они так обрадовались моему голосу, будто я давно пропал.

— Мы просто не могли добраться до телефона.

— Я сам слишком часто прибегал к этому объяснению, чтобы поверить вам. На самом деле вы просто не хотели звонить домой. Но это можно понять. Вы в первый раз оказались вдалеке от дома и одни. И от ощущения свободы у вас обеих голова шла кругом.

Дженна просияла улыбкой, вспомнив свое тогдашнее состояние.

— Верно, это было так здорово! Ты тогда провел с нами два дня, в основном на пляже, там я и видела твои ноги.

— Думаю, не только их.

— На тебе были плавки.

— Ну, не настолько закрытые, если я не ошибаюсь.

Это действительно так, но она скрывала свое восхищение Спенсером. Ведь он был старшим братом Кэролайн, ему исполнилось двадцать восемь, а ей только двадцать два. И хотя они происходили из одинаково состоятельных семей, он вел настолько необычный образ жизни, что ей в голову не могло прийти, что между ними могут быть какие-то отношения.

Но сейчас все было по-другому, и его ноги в шортах словно подчеркивали это.

— Да. Что ж, поедем. Хочешь, я подброшу тебя домой, и ты оставишь там вещи?

— Я бы предпочел поесть, ужасно проголодался. — Он смотрел на вывески универсамов и кафе, мимо которых они проезжали. — Здесь где-то было симпатичное местечко, где давали великолепные стейки… «Терри’с» или «Кэрри’с»…

— Может, «Кори’с»?

— Да, да! Оно еще работает?

— Да. Зайдем?

— Конечно!

Через десять минут они уже были в ресторане, но прошло еще сорок минут, прежде чем их усадили, а потом пришлось ждать еще около получаса, когда им подадут еду. Спенсер бросал на официантку нетерпеливые взгляды, и Дженна опасалась, что он вот-вот взорвется, но, к счастью, этого не произошло. Он ерзал на стуле и уничтожил несколько булочек, но не жаловался, а продолжал разговаривать с ней, задавая вопросы о ее фирме, общих знакомых, о Кэролайн и ее ребятишках.

Когда еда была подана, он съел свою порцию и половину того, что оставила на тарелке Дженна.

— Мне нужно как следует подкрепиться, — выразительно подмигнув, пояснил он.

— Но, Спенсер, это просто ужасно!

— Прости, но ничего не могу с собой поделать.

Дженна удивилась, когда он отказался от десерта, но потом он вместе с ней выпил кофе. Официантка принесла счет, и Дженне удалось первой его схватить.

Но Спенсер прижал ее руку к столу и выхватил у нее счет:

— Я заплачу.

— Но это несправедливо. Ты оказался здесь из-за меня, так что позволь мне расплатиться.

— Плачу я, — сказал он таким тоном, что она уступила. Доставая кредитную карточку, он заметил: — К тому же я съел в два раза больше тебя.

Не желая вступать с ним в пререкания, Дженна терпеливо дождалась, когда он расплатится. Уже стемнело, когда они вышли к машине.

Дженна разволновалась. Он сказал, что они займутся их делом ночью, и вот эта ночь уже настала. Тревога не покидала ее всю дорогу до Литл-Комптона. Крепко сжимая руль, она представляла себе свой дом, кровать, застеленную для Спенсера, свою кровать и гадала, которой из них они воспользуются.

Спенсер тоже хранил молчание. Проезжая мимо фонарного столба, она заметила, что он выставил локоть в окно и подпер лоб рукой. Она испугалась, не передумал ли он.

— Все в порядке? — чуть погодя осторожно спросила она.

— Да.

— Мне показалось, ты на что-то сердишься, — нерешительно произнесла она.

— Я не сержусь. — Он помолчал, потому убрал руку с окна и устремил взгляд вперед. — Просто чувствую себя неуверенно.

У нее сильно забилось сердце.

— Ты не уверен, что пойдешь на это?

— Нет, не в этом дело, просто не знаю, как себя вести. Мне, конечно, приходилось соблазнять женщин, но ты же этого не хочешь, настаиваешь, чтобы это было что-то вроде сделки. А в такой ситуации мне не приходилось бывать.

— Послушай, мы же можем это сделать так, как предлагала я, — с робкой надеждой сказала она. — Я уверена, что мой доктор готов встретить нас завтра в своем кабинете…

— Об этом забудь! — решительно заявил Спенсер, отрезая ей путь к уговорам.

Дженна смирилась. Как бы ей ни хотелось сделать все по-своему, решала не она, ведь Спенсер оказывал ей такую важную услугу. Она ни на минуту не забывала, что речь идет о ребенке.

— Это будет не так уж трудно, — сказала она. Если уж он не знает, что делать, то это будет похоже на ситуацию, когда слепой ведет слепого. — Мы же представляем, как это происходит. Разве этого недостаточно?

Он промолчал и, к ее огорчению, до самого дома больше не промолвил ни слова. Раньше между ними всегда завязывался непринужденный разговор. Ей нравились его рассказы о путешествиях, приключениях и книгах, и, чувствуя ее искренний интерес, он охотно делился с ней своими переживаниями. А сейчас между ними возникли напряжение и скованность. Она опасалась, что их отношения навсегда изменятся, и молилась в душе, чтобы этого не произошло. Она остановилась у своего дома, он забрал свои вещи с заднего сиденья и последовал за ней. В холле она нерешительно помедлила, затем сказала:

— Я покажу тебе твою комнату, наверное, тебе нужно разобрать свои вещи.

Она повела его по лестнице, затем по коридору. Комната, которую она для него выбрала, была почти такой же большой, как ее спальня, но находилась в другом конце дома. У двери она посторонилась и пропустила его вперед.

Он вошел, бросил свои вещи на кровать и остановился, положив руки на пояс, спиной к ней. Вся его поза выражала напряжение и раздражение.

— Если тебе не нравится эта комната… — заговорила она, но замолчала, когда он стремительно обернулся к ней.