Больше, чем любовь

— Конечно, — сказал Спенсер.

Дженна бросила на него взгляд, обвиняя его в трусости.

Он нарочито спокойно посмотрел на нее:

— Хочешь пойти со мной?

Дженна уже виделась с Уотсонами, и одного раза с нее было достаточно. По причине глухоты этих глубоких стариков разговор с ними был бесполезной тратой времени. Приходилось только кивать, улыбаться или смеяться в зависимости от того, что они говорили, а поскольку темы их разговоров основывались на искаженном понимании о том, что происходило в мире, это превращалось в настоящее мучение. Увидев ее вместе со Спенсером, они вполне могли прийти к нежелательному для нее заключению и во всеуслышание сообщить об этом своими громкими голосами.

— Благодарю, — сказала она с любезной улыбкой, — но, думаю, мне лучше пойти привести в порядок прическу.

— Потом приходите к нам, — пригласил ее старший Смит. — Вы так хорошо смотритесь рядом со Спенсером!

Смутившись, Дженна собралась уйти, но успела поймать на себе сердитый взгляд Спенсера. Пройдя шага два, она вспомнила, что ее туфли все еще у Спенсера. Повернувшись, она увидела, как он достает их из карманов и направляется к ней.

— Он что-то подозревает, — прошептал он.

— Но я ничего не говорила.

— Может, ему сказала Кэролайн?

— Она обещала молчать.

— Если он станет ко мне приставать, я сразу уеду.

— Если станет приставать, скажи ему, чтобы он занимался своими делами.

Спенсер фыркнул, сунул ей туфли и вернулся к отцу. Не мешкая Дженна направилась в дом и, только поднявшись на второй этаж и прислонившись к двери ванной комнаты, примыкающей к детской, прижала руки к груди, закрыла глаза и постаралась оценить итоги разговора.

Он не сказал ни да ни нет.

Она провела рукой по животу. О, как она хочет ребенка! Она представила себе, как в матке у нее эмбрион формируется в подобие человека, как он растет в ней. Казалось, при одной мысли об этом у нее набухли груди, затем гулко забилось сердце, когда она представила, как ребенок готовится появиться на свет.

Если придется, она прибегнет к банку спермы. Но ей стало тепло на душе, когда она подумала, что этот ребенок будет от Спенсера.

Глава 3

В два часа ночи в квартире Дженны зазвонил телефон. Хотя она не спала, в ночной тишине звонок прозвучал оглушительно и резко, отчего у нее тревожно забилось сердце. Отбросив журнал, который она лениво перелистывала, лежа на кровати, она сняла трубку:

— Алло?

— Я тебя разбудил?

Низкий мужской голос ее не успокоил.

— Нет, я читала. — Поколебавшись, она спросила: — Где ты?

— Дома, в Ньюпорте.

Дженна находилась у себя дома в Литл-Комптон, на другом берегу Сиконк-Ривер.

— А мы решили, что ты уже улетел во Флориду. — Для Спенсера это было бы обычным делом. — Я ждала в Ньюпорте на всякий случай, если ты не улетел и вернешься поговорить со мной. А когда все остальные пошли спать, у меня уже не оставалось предлогов задерживаться. — Ей не хотелось давать старикам Смитам хоть малейшее основание предполагать какую-либо связь между ней и Спенсером.

— Я навещал друга, — сказал он. — Мы не виделись уже несколько лет. Один знакомый на вечере обмолвился, что он болен. Все это время мы разговаривали с ним.

— Ты вовсе не должен извиняться.

— Да, но я сам этого хочу. Не такой уж я бессердечный и понимаю, что то, о чем ты меня просила, для тебя очень важно. Я не уехал бы, не дав тебе хоть какой-то ответ.

Дженна затаила дыхание.

— Но дело в том, что у меня недостаточно информации для какого-либо ответа.

— Значит, ты над этим раздумываешь? — с надеждой спросила она.

— Ну, не так чтобы очень. Все это дело мне по-прежнему представляется полным абсурдом.

Она вспомнила некоторые истории, связанные с ним, слухи о которых достигли Род-Айленда, и возразила:

— Можно подумать, ты никогда не совершаешь ничего абсурдного.

— Не абсурдного, а рискованного, — поправил он. — И то лишь после того, как всесторонне все обдумаю и изучу.

«Но он не отказал!»

— Я тоже тщательно обдумала свою идею. Вот спроси меня обо всем, что тебя беспокоит. Я отвечу на все вопросы.

— Мне интересно получше узнать тебя и понять, почему ты так хочешь ребенка.

— Просто потому, что хочу иметь ребенка.

— Но зачем?

Дженна растерялась. Ей казалось, что это так понятно и очевидно.

Видимо, Спенсер воспринял ее молчание как недовольство его вопросом, потому что сказал:

— Я имею право знать это. Ведь ты предполагаешь стать матерью моего ребенка и самостоятельно его воспитывать, верно? Значит, моя роль ограничится только предоставлением спермы, а тебе предстоит растить его и заботиться о нем всю жизнь. Если у тебя это навязчивая идея, это может пагубно отразиться на ребенке. Мне не хотелось бы принимать участие в зачатии ребенка, которого будет воспитывать одержимая женщина.

— Я вовсе не одержимая. И никогда таковой не была. — Возможно, волевой, упрямой, решительной или настойчивой, но только не одержимой.

— Тогда растолкуй мне, почему тебе так нужен ребенок.

Она уселась поудобнее, прислонившись к изголовью кровати, и крепче прижала трубку к уху.

— Ну?

— Я стараюсь привести в порядок свои мысли. Я давно уже мечтаю о ребенке, и у меня для этого много причин. Тебе удобно сидеть? Это займет некоторое время.

— Приведение твоих мыслей в порядок?

— Нет, объяснение.

— Не беспокойся, мне удобно.

— Ты у себя в комнате? — Она помнила его большую комнату на первом этаже в доме Смитов, обшитую панелями красного дерева, с множеством картин между полками с книгами, со столом, заставленным электронной аппаратурой, — типично мужское логово.

— Нет, в спальне.

Это совсем другое дело. Ей было труднее представить в ней Спенсера. Его спальня оставалась такой, какой была в год окончания колледжа: на стенах постеры и флаги, на полках спортивные кубки. Это была комната мальчика, но Спенсер был уже далеко не мальчик. Ему исполнился сорок один год; лицо его украшал шрам, свидетельствующий об опасностях, с которыми ему приходилось сталкиваться, а сильное мускулистое тело — о привычке к серьезным испытаниям.