Большие чемпионы
Шрифт:
К последнему типу относились, например, Джек Джонсон, Джим Корбетт, Джо Луис, Мохаммед Али, сам Джин Танни и, как уже говорилось, едва ли не самый агрессивный чемпион мира в тяжелом весе всех времен Джек Демпси. К нему же относится, что кажется уж совсем невероятным, и Майк Тайсон, о чем будет рассказано ниже. А вот Листон был, как Джон Л. Салливан или Рокки Марчиано, ярким представителем первого типа Правда, Джону Л. и Рокки повезло — они так и не встретили силу, которая бы их сломала, чего нельзя сказать о Санни.
Видимо, дело в том, что люди такого склада исключают для себя саму возможность поражения. Если они вдруг проигрывают, то моментально находят оправдание для себя, как это сделал Салливан после поражения Корбетгу. Джон Л. чуть ли не обвинил Джентльмена Джима в том, что тот все время был в движении и тем самым не дал себя ударить.
Представитель того же бесстрашного
И вдруг в восьмом раунде Дюран подошел к рефери и сказал по-испански: «No mas» (хватит). Опешивший рефери понял слова, но не понял их значения, настолько это не вязалось с образом Дюрана. Тот повторил: «Хватит. Я больше не боксирую».
С тех пор абсолютное большинство американцев понимают слова «no mas», даже если не знают больше по-испански ни слова.
Возможно, Листон мог встать. Он не захотел. Или был слишком потрясен самим фактом, что он (он!) лежит на полу, а этот парень, уже однажды разделавший его под орех, стоит над ним и оскорбляет его перед всем миром. Может быть, что-то сломалось в его душе еще в прошлом бою, когда он не вышел против Кассиуса Клея на седьмой раунд. Может, началось все тогда, когда Кассиус Клей, первый из всех его соперников, не отвел глаза, выйдя против него в их первом бою. А теперь, лежа на полу, Санни понял, что ему не победить и на этот раз, а вести битву, в которой заведомо нет шансов на победу, такие люди не могут.
Может быть, так оно и было, но это только предположение.
Мохаммед Али много раз рассказывал, как в одном из своих боев встретил женщину с безумным взглядом, которая заявила ему: «Я прихожу на все твои бои, чтобы увидеть, как тебя побьют. Когда-нибудь это обязательно случится: зло не может побеждать вечно». С той же целью в середине 60-х на его бои ходили очень многие. Они даже представить себе не могли, как долго им придется ждать.
Постепенно до общественного сознания стало доходить, что Али, или Клей, как его упорно продолжало именовать большинство американцев, — не выскочка, а, возможно, крупнейшее явление в мировом боксе, по крайней мере со времен Марчиано. Мысль о том, что он разнес бы Рокки в пух и прах, если бы встретился с ним на ринге, в те годы большинству белых американцев показалась бы кощунственной.
Хорошенько отдохнув после второго боя с Листоном, Мохаммед снова взялся за дело. Первой его жертвой стал Флойд Паттерсон. Сейчас это кажется нелепым, но многие в то время всерьез надеялись на победу Паттерсона.
Сам Флойд сделал тогда роковую ошибку: он в третий раз попытался выступить от лица Америки, несмотря на то, что две предыдущие попытки, в боях с Листоном, с треском провалились. Кроме того, Флойд, истовый христианин, привнес в свое противостояние с Али еще и религиозный аспект. Мохаммед, страстный в религиозных вопросах, как большинство неофитов, воспринял это особенно тяжело. Он прозвал Паттерсона Кроликом, что в данном контексте не только выказывает презрение, но означает еще и «трус», а в один прекрасный день вломился к Флойду в тренировочный лагерь с мешком капусты и морковки и устроил там одно из своих самых смешных, но вместе с тем и самых оскорбительных представлений. В этой нелегкой для себя ситуации Патгерсон показал себя настоящим джентльменом: он смеялся шуткам и стоически пропускал хамские выпады мимо ушей. Однако ни смелость, ни стойкость не могли ему помочь. 22 ноября 1965 года он проиграл Али нокаутом в двенадцатом раунде. Мохаммед вел себя некрасиво, он явно издевался над измученным Флойдом и играл с ним как кошка с мышью, пока ему это не надоело. И тогда он поставил точку.
1966 год стал лучшим в карьере Али. Никогда его превосходство над соперниками не было таким подавляющим. Мохаммед, в отличие от большинства предшественников, стал активным чемпионом, то есть он постоянно защищал свой титул. В этом году он встретился с пятью противниками. Такой готовности драться с каждым встречным и поперечным от чемпиона в тяжелом весе не видели с 1941 года, лучшего года в карьере Джо Луиса.
Сначала Мохаммед разобрался с очень сильным и стойким канадцем Джорджем Чувало. Али осыпал его ударами со всех сторон, а Чувало изредка
контратаковал, главным образом по корпусу. В первом раунде Мохаммед Али подставил ему правый бок со словами: «Бей! Бей сильнее!» Чувало послушно исполнил приказание, но никакого эффекта это не возымело. Не ведающий страхов и сомнений канадец пытался что-то сделать все 15 раундов, но у него мало что вышло. До головы он, как правило, не доставал, а атаки по корпусу, похоже, на Али не действовали. На лице самого Чувало не было живого места. Ни у кого не осталось сомнения в том, кто победил в этом бою. Правда, Али так и не удалось не только нокаутировать Чувало, но даже послать его в нокдаун, но за всю долгую карьеру канадца это не удалось вообще никому. Чувало проигрывал только самым сильным, но и от их ударов никогда не падал. Впоследствии жизнь обойдется с ним хуже всех противников Али, вместе взятых. Один за другим трое сыновей Джорджа Чувало погибнут от передозировки наркотиков. После гибели второго сына покончит с собой жена. Он не сломается и посвятит чуть не все свое время борьбе с распространением наркотиков.Затем наступил черед англичанина Хенри Купера — надо было утихомирить тех, кто по-прежнему поминал Али тот злосчастный нокдаун в четвертом раунде их первой встречи. На этот раз все прошло куда более гладко: Али избивал Купера до тех пор, пока лицо британца не превратилось в кровавую маску, и в шестом раунде рефери остановил встречу.
Али всегда очень нравилась Англия, и буйные английские болельщики, которых он дважды так обидел с их кумиром Купером, как ни странно, тоже питали к нему слабость. За это Мохаммед отблагодарил их тем, что сразу после Старины Энри избил еще одного их соотечественника, Брайна Лондона, которого нокаутировал уже в третьем раунде.
Потом Али перебрался в Германию, где во Франкфурте встретился с немецким боксером Карлом Милденбергером. Здесь его ждал небольшой сюрприз. Прошло много лет с тех пор, как Мохаммед в последний раз дрался с левшой. Между боем с Лондоном и встречей с Милденбергером прошел всего месяц, и нельзя сказать, чтобы все это время Али без устали тренировался, поэтому он провозился с немцем гораздо дольше, чем собирался, и нокаутировал его только в двенадцатом раунде. Однако в этом бою он показал одну свою очень сильную сторону, на что тогда многие совершенно не обратили внимания. Али приноравливался к неудобному сопернику по ходу встречи, проявляя при этом несвойственную большинству боксеров гибкость — и в физическом, и в психологическом плане. В результате ближе к концу боя он полностью освоился со всеми особенностями работы с левшой и снова стал самим собой, непобедимым и изощренным виртуозом.
Вернувшись в Штаты, в ноябре 1966 года Али встретился с Кливлендом Уильямсом, любимцем публики, которого мужчины-болельщики ценили за очень сильный удар, а женщины, болельщицы и вовсе не болельщицы, за необычайно красивую фигуру. В первом раунде Али в основном танцевал вокруг Уиль-ямса, а во втором совершил чудо, на которое ни тогда, ни позже почему-то не обратили особого внимания, хотя это куда более поразительный факт, чем «призрачный удар» в бою с Листоном.
На отходе Мохаммед нанес сначала левый джеб, а потом классическую двойку, левый джеб — правый кросс. От последнего удара Уильяме рухнул на пол. Самое удивительное, что в момент нанесения кросса Али не перешел в контратаку, а продолжал двигаться назад. По всем законам физики и анатомии удар его не мог быть слишком сильным, но прекрасный боксер Кливленд Уильяме с его отнюдь не стеклянной челюстью, тем не менее, от него упал!
Уильяме встал, но для него все уже было кончено. До конца раунда он падал еще дважды. В третьем упал снова и снова встал только для того, чтобы подставить себя под удары Али. Рефери вмешался и остановил избиение. Это был тот самый случай, когда боксера надо спасать от его собственного мужества.
Ненавистники Али, которых становилось с годами больше, скрежетали зубами. Клей, как они продолжали его называть, казался неуязвимым. Но если бы они только могли себе представить, что он им устроит в ближайшие годы, количество смертей от сердечно-сосудистых заболеваний в Америке, наверно, значительно бы возросло.
1967 год начался со скандала. Всемирная ассоциация бокса, WBA, чья власть над мировыми титулами тогда была хотя и большой, но не безграничной, ни с того ни с сего лишила Мо-хаммеда Али звания чемпиона мира и отдала его Эрни Террелу. Али не любили, но решение чиновников WBA было совершенно необъяснимым, и практически все Атлетические комиссии разных штатов, которым принадлежит спортивная власть на местах, не говоря уж об общественном мнении, по-прежнему считали Мохаммеда Али единственным чемпионом мира в тяжелом весе. Тем не менее бой Али с Террелом стал неизбежным.