Большие дела

— Айгюль, прости, что потревожил твой драгоценный сон. Но я хотел бы уточнить, когда и куда.

— Послезавтра, — отвечает она. — Часов в двенадцать тебе позвонят и всё скажут. Посиди в номере. Ты с невестой приехал?

— Хорошо, понял, — игнорирую я вопрос про невесту. — Извини ещё раз, что потревожил. Сладких снов, дорогая моя. Ты сама приехать не собираешься?

— Нет, — недовольно отвечает она и вешает трубку.

Кажется, из дамского любимца я превращаюсь в того, кого все дамы ненавидят. Эх, лишь одна Галина Леонидовна мной довольна. Только она. Да и то не знаю, надолго ли… И, к тому же, с ней у нас точно ничего амурного не получится.

Я заваливаюсь в постель, а утром звоню Злобину и он, оправдывая свою фамилию, разговаривает со мной сердито. Я даже представляю, его традиционную улыбку, которая сейчас должна выглядеть довольно зловещей.

— Записывай адрес, — говорит он. — Это база биатлонистов. Они куда, во Внуково прилетают?

— Да.

— Хорошо, это недалеко как раз. Пока поселишь их там. Сейчас, как раз, нет никого. Пусть тренируются, время впустую не тратят и никакого алкоголя, ясно? Питаться будут в стройбате, там часть рядом. Вызовут на КПП майора Седова, и он всё организует. Это на несколько дней, а потом решим что-нибудь… И вот что, пусть особо не светятся, в глаза не бросаются. На базе есть старое ПШ, чтобы в нём ходили.

— Солдатское?

— Нет, генеральское. Какое дадут, пусть в том и ходят. Понял?

— Понял, спасибо большое. Потом я их переведу в другое место. Занимаюсь уже. Но есть ещё вопрос, завтра я ожидаю… сами знаете что.

— Много? — недовольно спрашивает он.

— Ну, пару-тройку ящиков, я полагаю…

— Завтра всё скажу, — говорит он и отключается.

Я набираю номер Игоря, расположившегося в соседней комнате, но раздаётся стук в дверь и я, кладу трубку на рычаг.

— Кто там? — недовольным голосом спрашиваю я, вставая чуть сбоку от двери, а то дверь тонкая, пуля прошибёт в один момент.

— Дед Пихто-нах, — отвечают мне с кавказским акцентом и я, узнавая голос, открываю дверь.

На пороге стоит Абрам.

— Ну? — говорит он сердито. — Вчера приехал и нос не высовываешь? Что с тобой? Заболел?

За Абрамом я вижу фигуру Игоря. Он не дремлет, всегда на чеку.

— Здравствуйте, Мамука Георгиевич. Да я заходил вчера, вас не было, а потом мотался то туда, то сюда.

— Мотался он. Собирайся давай! Ехать надо.

— Куда это? Я сейчас не могу, мне товарища встретить надо, в аэропорт собираюсь.

— Вон, шныря своего пошли, — хмурится Мамука. — Пусть встретит, кого надо, а ты мне здесь нужен. Поехали.

— Не могу не ехать. А ваше дело не подождёт?

— Не подождёт. Вообще не подождёт, ни капли. Давай погнали, дорогой. Там мои джигиты Ашотика взяли.

— Как это взяли?

— Выходи давай, по пути расскажу. Чё ты, ссышь без телохранителя? Ты же со мной будешь, я тебе охрану обеспечу.

Обеспечит он… Знаю, что не стоит так делать, вот вообще не стоит, но делаю. Накидываю куртку и выхожу из номера. Но, прежде, чем идти за Абрамом, отвожу в сторонку Игоря и даю ему инструкции и деньжат.

И велю связаться с Сергеем Сергеевичем, нашим водителем. Надеюсь, после прошлой истории он не передумает с нами сотрудничать. Предполагаю, надо будет тормознуть какой-нибудь борт — грузовик или автобус, чтобы подкинули ребят на базу.

У входа в гостиницу стоит чёрная «Волга» Абрама. Он усаживается на переднее сиденье, а я за ним сзади. Слева от меня уже сидит Амир.

— Здорово, брат, — улыбается он.

— Привет, дорогой, — проявляю дружелюбие и я. — Что случилось, Ашотика поймали?

— Да, поймали. В тебя стреляли, я слышал?

Откуда? Я особо это дело не афишировал.

— Там мутная история, — пожимаю я плечами. — Может, в меня, может нет, неизвестно. Стрелка не поймали, так что, кто знает…

— Это Ашотик, мамой клянусь, — заявляет Абрам. — Он тебя заказал, сто процентов. Больше некому.

Ага, некому, за исключением Печёнкина и ещё каких-нибудь не очень выдержанных ребят, кому я ненароком на хвост наступал.

— Сначала меня, потом тебя, — горячится Абрам. — Совсем рамсы попутал фуфлыжник. Он чмо! Шерстило.

— Чепушило, — с иронией подбрасываю я словечко Абраму.

— Чепушило! — со смаком повторяет он. — Чепушило, в натуре!

— Сейчас спросим с него, — кивает Амир. — Ты молодец, брат. Я тебя как брата своего уважаю.

Какие нежности телячьи, что за несдержанность такая? Едем мы довольно долго и заезжаем в уединённый, расположенный на отшибе за зарослями клёнов гаражный кооператив.

— Чей гараж? — спрашиваю я.

— Профессора одного, — пожимает плечами Абрам. — Тебе что, гараж нужен?

— Может пригодиться в скором будущем, — киваю я. — В аренду бы я взял.

— На съём, — пожимает он плечами. — Я спрошу.

Мы проезжаем по дальнему ряду до самого конца. Под колёсами чвакает подтаявшая грязь. За окном неуютно, начинает накрапывать холодный мелкий дождь со снегом.

— К вечеру минус десять обещали, — качает головой Амир. — Заледенеет всё. Жду, не дождусь, когда домой уеду. У нас плюс пятнадцать сегодня, представляешь?

— А у нас минус двадцать, — усмехаюсь я. — Так что всё относительно в этом мире.

Мы останавливаемся у последнего бокса. Тут стоит голубая «жига». Ворота гаража приоткрываются и из них выглядывает уже знакомый мне Гога.

— О, наши приехали, — щерится он. — Давайте, заходите скорее.

Мы заходим. Ашотик с расквашенным носом сидит примотанный к стулу перед смотровой ямой. Слева и справа от него стоят наши парни. На стеллаже стоит кассетник и задаёт ритмичный позитив:

— Ра-ра-распутин, Рашас грейтист лав машин…

— Да у вас тут прямо ревущие девяностые, — хмыкаю я.

— Ревущие, вообще-то, сороковые, — хлопает меня по плечу Абрам.

— Девяностые, Мамука Георгиевич, — не соглашаюсь я, — девяностые. Уж поверьте. Паяльник кто-нибудь додумался захватить?

Вопрос вызывает недоумение, впрочем, внимание участников собрания приковано к Ашотику, а совсем не ко мне. Я подхожу к краю и заглядываю в яму. Там понуро, со связанными за спинами руками, стоит ещё парочка чуваков. Явно гости со стороны Ашотика. Один поднимает голову и я узнаю Пёстрого.

— А, перебежчик, — киваю я ему, — здорово.