Большие Надежды

– Пошевеливайся, Мэй! Пошевеливайся! – прошипел Герберт и потащил за собой. – Надо успеть добраться до глиссеров до того, как сюда нагрянет отряд.

– Но Артур…

– Идём, дура! Нашла за кого волноваться!

Что?

Флор растерянно завертела головой, ничего не понимая в бесконечном звоне ударов. А те становились то громче, то тише, пока с каждой попыткой вздохнуть лёгкие всё сильнее резало болью.

Как это не волноваться?

Внутри что-то оборвалось, когда, оглянувшись, она увидела упавшего на колено Ханта – он сдерживал сыпавшиеся на него сверху удары. И даже полуослепшая и едва не оглохшая, Флор видела, как темнеет от сочившейся из-под доспеха крови прижатая к боку алая мантия. Артур был ранен, а от обезболивающего ничего почти не осталось. Флор знала. Чувствовала, как всё быстрее наливались жгучей тянущей болью мышцы и собственные рубцы на спине… Значит, скоро совсем станет плохо.

Сцепив зубы, она попробовала вырваться из хватки Герберта, но тщетно. Видимо, хорошо пристыженный выговором, который учинил в камере Хант, он намеревался выполнить взятое с него обещание. А потому, дёрнув Флор на себя, он слегка подтолкнул её в спину, чем вынудил встать перед собой. Теперь она шла впереди и когда вновь попробовала обернуться, то едва не споткнулась о какой-то невидимый выступ. Льюис успел схватить её за руку в последний момент, и терпение кончилось.

– Хватит пялиться! Слышишь меня? Не мешай ему… – прорычал Герберт, и Флор отвернулась, чувствуя, как горят лёгкие. То ли от быстрой ходьбы, то ли от страха.

Неожиданно металлический лязг позади словно сменил тональность. Он стал выше, тревожнее и быстрее, чудным образом перерастая в мелодию, которую Флор так хорошо знала. Она тряхнула головой, пытаясь прогнать наваждение. Нет, такого просто не могло быть. Наверное, ей показалось из-за нарастающей гипоксии, но позабытые колокольчики всё переливались в предчувствии Бури так ясно, словно были где-то поблизости. Господи! Нашла же, что вспомнить!

Флор зарычала, но нормально вздохнуть так и не получилось, а потому в бешенстве она стащила с себя маску. Во рту скопилась дурацкая кровь, и пришлось замедлиться, чтобы её наконец сплюнуть, но тут Льюис снова подтолкнул в спину, и она была вынуждена сделать шаг. Затем ещё. И снова. А потом и вовсе побежать, потому что угнаться за высоким Карателем было почти невозможно. Но в тот момент, когда они уже достигли выхода из злополучного коридора, позади послышался особо переливчатый звон, и Флор вывернулась из хватки Льюиса. Последовал разгневанный окрик, а потом весь её мир сузился до двух чёрных фигур.

Артур где-то успел потерять свою мантию, а может намеренно сдёрнул, когда отяжелевшая от крови ткань стала мешать. Теперь он и Вард были почти неразличимы в своих стандартных доспехах и масках, но Флор отчего не сомневалась, что смотрит на Ханта. Она просто знала. Как знала и то, что он был сейчас зол и удивительно раздосадован. Вскинув голову, Артур заметил замершую посреди коридора фигуру, и Флор едва не сбило волной его бешенства. Он промолчал, но то, как изменились движения, сказало больше, чем крики убеждавшего её в чём-то Герберта. Но к чёрту! Всё к чёрту! Она не уйдёт. И может, именно потому Артур всё же пропустил резкий и такой неприятный удар. Или это было намеренно? Флор не понимала. Как, похоже, не знал и Льюис. Он было сжал её предплечье, но замер, когда клинок Варда скользнул под доспех Артура.

Казалось, Юджин не ожидал этого сам. Не верил, что ему так просто подставятся. Но в голове взвизгнули колокольчики. Где-то вдали взвыла сирена. А Артур Хант замер. Он остановился и повернул свою маску, чтобы посмотреть в глаза человека, которого отчаянно не хотел убивать, но был должен. И, похоже, ему не мешали даже электронные визоры, потому что Вард вдруг отступил, а в следующий миг в руках Артура мелькнули оба клинка – его собственный и совершенно невозможным движением выбитый из рук друга. А тот так и смотрел на пустую ладонь, словно не понимал, что случилось, и потому, конечно, не видел, как взмыли вверх лезвия. Они оставили за собой чёрную ленту из веером брызнувшей крови, сделав Ханта похожим на страшную механическую птицу, а потом с нечеловеческой скоростью резко рухнули вниз и вонзились в единственное незащищённое место. Туда, где кончалась пластина доспеха. Над пятым ребром. Прямо в сердце.

И Флор вздрогнула, а потом поспешно отвела взгляд, но всё равно успела заметить, как Вард взмахнул пустыми руками. Словно… словно удивлялся, что такое возможно! Будто не верил. Но тут Артур шагнул вперёд, и с влажным хрустом клинки по рукоять вошли в тело. Флор прикрыла глаза.

Видеть смерть всегда страшно. Даже чужую. Даже если ты сам готов умереть. Даже если умирает твой враг, хотя в том, что Артур считал его таковым Флор была совсем не уверена. И когда посмотрела на Ханта, то с каким-то отчаянием поняла, что не ошиблась. Он молчал, не говорил пустых слов, но от того, как резко ссутулились его плечи и как бережно Артур подхватил начинавшее заваливаться тяжёлое тело, в груди всё свело болью. Не настоящей, конечно, метафорической, но именно это странное, разрывающее изнутри чувство звалось состраданием, сопереживанием и… сожалением. Каждый сделал, что должно, но это было так ужасно неправильно по отношению к этим двоим. И Флор могла лишь надеяться, что дважды пронзённое сердце Юджина Варда было спокойно, прежде чем навсегда замереть.

Тем временем Артур тяжело опустился на колени, осторожно укладывая на пол уже равнодушное ко всему тело, и несколько очень долгих секунд всматривался в неподвижную маску. Он прощался, как мог, но время вышло. Одним быстрым движением Артур высвободил из плоти клинки. Брызнула кровь, и Хант провёл рукой по красным визорам, стирая тёмные капли, что окрасили в розовый свинцовые контуры маски. Он немного помедлил, прежде чем опустил на грудь Варда его же клинок, а затем медленно, слегка пошатываясь встал на ноги. Всё.

Найдя взглядом отброшенную прочь мантию, Хант тяжело проковылял к ней, немного неуклюже нагнулся и пальцами подцепил мятую грязную ткань. На большее, видимо, его уже не хватило, потому что, качнувшись, он едва успел упереться рукой в ближайшую стену. На светлом металле остались тёмные от крови следы, на которые Артур явно смотрел с ненаигранным бешенством. Да, долг – это боль.

И в этот момент Флор не выдержала. Уже слыша вдалеке приближающийся шум с характерным ритмичным эхом шагов, она бросилась к Артуру и осторожно приобняла его. Хотя нет. Флор вцепилась с такой силой, будто это она сейчас рухнет от боли и резко навалившейся слабости. Послышалось шипение, и Артур осторожно, хоть и настойчиво попытался ослабить её судорожную хватку.

– Прости, прости! – пробормотала она, почти вынуждая себя разжать пальцы, которыми впивалась в жёсткий каркас доспеха. Флор пыталась что-то разглядеть за визорами уставившейся на неё маски, но без толку. Артур молчал, а потому она тихо добавила: – Надо идти.

– Маску надень, – пришёл искажённый повреждённым вокодером хриплый голос.

– Хорошо, – кивнула Флор, но так и не потрудилась исполнить приказ. Вместо этого она приобняла Ханта за талию, хоть и понимала, что вряд ли может ему чем-то помочь. Скорее, это он снова тащил её на себе, потому что как-то внезапно ноги оторвались от пола, а нос упёрся куда-то в доспех. Ровно туда, где всё больше намокало пятно, что оставляло на касавшихся ткани губах горький металлический привкус… Такова была скорбь на вкус.

– Ты дрожишь. Ранена? – неожиданно пробормотал Артур, будто бы уловив её тревожные мысли. Флор поджала губы, но всё же тихо призналась.

– Нет. Просто кровь… От тебя пахнет кровью. И это пугает.

Она напряглась, словно боялась, что ответ разозлит Ханта, но он промолчал. Не проронил ни слова, пока они тащились к нетерпеливо ждавшему их у глиссеров Герберту. И только когда, с трудом выпрямившись, Артур забрал из рук Флор маску, он тихо проговорил:

– Так было всегда. Просто ты наконец-то это увидела.