Большие Надежды

Она отвела взгляд от записей, на мгновение резко зажмурилась, а потом заставила себя посмотреть в начало страницы.

«Они забрали его. Моего сына. На третьи сутки. Их было десять, и я оказалась бессильна. Меня просто отбросили в сторону. Они вошли в палату, и Алекс был с ними. Чужой. Совсем другой. Он стоял на пороге и молчал, пока я пыталась им помешать. Я умоляла его не делать этого. Я кричала. Ползала перед ним на коленях… Без толку. Всё было без толку.

Я видела, как они взяли ребёнка, но Алекс даже не дотронулся до него. Он назвал его «образцом», а потом сказал, что таков был договор. Договор! Господи!

…

Мне нечего было ему возразить.

…

Либо я просто струсила.

Я слишком люблю этого человека, но он изменился. А может, всегда был таким и изменилась я. Не знаю! Я больше ничего не знаю. Он стоял передо мной в своей новой мантии Канцлера, говорил о каких-то проектах и «новых людях», которых он создаст для своего сына. Что его новый мир будет совсем другим! А мне хотелось сорвать с него эту красную тряпку, в которую он завернул нашего сына, и затолкнуть в глотку так глубоко, чтобы он подвился словами! Своим эго!

Ненавижу!

Я ненавижу его и себя!

…

Я не знаю, что делать. Я запуталась. Мне страшно. Мне больно. Внутри меня словно что-то произошло. И только сейчас я наконец-то понимаю, насколько ошиблась. Мы оба…»

***

Артур стоял перед распростёртым на полу женским телом и думал, что Вселенная, похоже, над ним издевается. Изощрённо. Довольно мерзко. Нет, не сказать, что количество дерьма, с которым он сталкивался каждый день, отличалось от того дерьма, что он видел сейчас… Новот этобыло совсем дерьмовое дерьмо.

– Дерьмо, – раздался слева голос Варда, который, видимо, думал о чём-то похожем. Он чуть отступил, чтобы растекшаяся на полу и уже подсыхавшая кровь не испачкала его сапоги, и повернулся к Ханту. – Какого хрена здесь произошло?

О, Артур тоже хотел бы это знать. Он обвёл взглядом палату «тридцать первой», чуть задержался на белых стенах, где так бросались в глаза смазанные красные отпечатки ладони, а потом резко сел рядом с лежавшей на полу девушкой.

Она была бледной, а на лице застыло удивлённое выражение, словно «тридцать первая» не понимала, что с ней происходит. Стащив с руки перчатку, Хант зачем-то дотронулся до синеватой шеи, где должен был биться пульс, и скривился. Бессмысленное действие. Судя по количеству крови, в один момент её сердцу просто нечего стало качать, и оно остановилось. Единственное, что узнал Артур, – всё случилось ночью или под утро. Тело «тридцать первой» уже остыло, но кровь не успела до конца высохнуть. Она загустела, заветрилась и покрылась некрасивой сморщенной плёнкой. Хант осторожно дотронулся до чуть приоткрытого рта, разглядывая сухие зубы и бледную ротовую полость, но ничего подозрительного не было. Однако, выпрямившись, он всё же сказал:

– Надо проверить на токсические вещества.

– Думаешь, её отравили?! – фыркнул Юджин. – Бога ради, Хант…

– Нет, но она могла сама.

– Бред! Из-за чего? Потому что её лишили подружек по тупой болтовне?

Артур не ответил. Он сам не верил в собственные слова. В конце концов, у этих девчонок здесь было всё. Большинство жителей Города могли только мечтать так питаться, так спать, так жить и так умереть, наконец! Принести пользу Городу! Быть не просто кучей биомассы, а чем-то большим…

Однако тут в воспоминаниях всплыло перекошенное лицо безумной «семнадцатой», и проткнутый бок вновь мерзко заныл. Прошла неделя, но порванные мышцы никак не хотели нормально срастаться даже после того, как Лина их трудолюбиво зашила. Возможно, туда всё же попала инфекция. А может, дело в том, что Артур снова и снова прокручивал в голове ту безумную и с самого начала обречённую на провал схватку. Он не понимал. Не понимал себя и своего совершенно иррационального порыва, не понимал эту девчонку. В конце концов, он не понимал Мэй, чьи эмоции были так далеки от допустимых законом, что ей вряд ли досталась бы хоть капля благословенного «Милосердия». И всё же Артур молчал, хоть и не понимал почему… Как не понимал, что произошло прямо сейчас. Так просто случилось? Или это чьи-то происки? И страшно, если это Город сам отвергал очередные попытки над ним поглумиться.

– Надо звать Мэй, – раздался совсем рядом скучающий голос Варда. – Это её задача, вот пусть и разбирается, почему…

– Нет, – прервал его Хант и резко поднялся. Проигнорировав вопросительный взгляд Юджина, он надел маску, что до этого держал в руке, и повернулся. – Не пускайте сюда ни её, ни остальных, и пока ничего не говорите. Я сам.

– Но…

– Я сказал «нет»! Ты слышал меня?

Вард помолчал, прежде чем тоже натянул маску и глухо бросил:

– Да.

Резко повернувшись Артур уже хотел было направиться к выходу, но внезапно натолкнулся на служащего, одетого в тёмно-красные формы Канцеляриата. Его почти лысая голова с редкой порослью жидких волос контрастировала с надменным взглядом личного секретаря самого Алекса Росса.

– Господин Хант, – начал тот, безошибочно обращаясь к Артуру.

– Кто вас пустил сюда? – рявкнул он, хотя уже знал ответ. Явление посланника Канцлера могло значить только одно…

– Вас желает видеть Верховный Канцлер.

– Хорошо, я приду, кода буду свободен.

– Немедленно.

Коротко поклонившись, плешивый высокомерный засранец повернулся и как ни в чём не бывало направился в сторону выхода. А Хант испытал дикое желание метнуть нож ему в спину. Он терпеть не мог всю эту вереницу поверенных Канцлера, чья спесь могла вывести из себя даже святого. А эти, чувствуя близость власти, становились совершенно невыносимы.

Неожиданно кто-то легонько похлопал его по плечу.

– Сочувствую, Хант, – пробормотал Юджин и показал неприличный жест в спину удалявшемуся секретарю. – Ненавижу. Хуже шпионов.

Артур ничего не сказал. Только затянул туже зажим доспеха на раненом боку и направился к выходу. В голове вертелась лишь одна мысль – ему нужно поговорить с Мэй до того, как она всё узнает. Так будет правильно.

Верховный Канцлер Алекс Росс стоял около окна в своём кабинете и разглядывал распростёршийся внизу Город. Он смотрел на него так внимательно, что Артур, который вот уже пять минут скучал у него за спиной, невольно заподозрил, что там происходит нечто невероятно интересное. Однако всё было тихо. Он знал это наверняка, как будто Город был одной из его конечностей. Наконец, устав от бесконечного ожидания, Хант переступил с ноги на ногу и шумно выдохнул.

– Ладно, – проговорил он. – Урок усвоен. Я понял, насколько ценно ваше время, и обещаю, что больше не заставлю вас ждать.

Ответом ему была тишина. Она длилась, кажется, целую вечность. Её не нарушал ни шелест дыхания, ни гул Щита, ни даже малейший шорох ткани, когда Канцлер чуть повернул голову, разглядывая что-то за западным «зубцом» Башни. И потому Артур вздрогнул, когда внезапно услышал:

– Итак, эксперимент провалился.

Канцлер по-прежнему не шевелился, но теперь в атмосфере комнаты что-то вдруг изменилось, и появилось ощущение чужого присутствия. Хант невольно поёжился. Им были недовольны. Это он тоже чувствовал. Но кто?

– Судя по всему, да.

– И в чём, по-твоему, причина? – всё так же, не поворачивая головы, спросил Канцлер. Он был спокоен, тогда как чей-то взгляд всё разгневаннее обрушивался на Артура. Что, чёрт возьми, происходит?!

– В бракованном генетическом материале.

– И в последнем «образце» тоже? – послышался ехидный смешок, и Артур под маской поморщился. Быстро работает сеть доносчиков в Башне. Чертовски быстро.

– Последний «образец» подлежит изучению, – сухо отозвался он. – Возможно, дело в намеренном саботаже или попытке суицида…