Большие Надежды

На этом разговор был однозначно закончен, и, подхватив маску, Хант ещё раз коротко поклонился, а затем быстро вышел из комнаты. Он не хотел там оставаться. Ни на секунду. А потому стремительно прошагал по коридору, проигнорировал скоростные лифты и с грохотом открытой пинком двери вылетел на запасную лестницу. Узкую. Тёмную. Но такую чудесно безлюдную. Выждав мгновение, Артур зарычал, а потом со всей силы врезал кулаком в стену. Затем снова. И ещё раз, пока на пол не полетела бетонная крошка.

«Жаль, что не удалось прибить её в прошлый раз».

Да чтоб тебя! Кулак снова вонзился в стену, послышался хруст выбитых суставов, и Хант остановился, в бешенстве глядя на содранную до крови кожу на покрытой шрамами кисти. Легче не стало, но в голове прояснилось.

Итак, «Иерихон» был делом рук Канцлера.

Почувствовав от этой мысли во рту горький привкус, Артур сплюнул, а потом устало прислонился лбом к шершавой стене и прикрыл глаза. В голове билась одна короткая мысль: почему? Почему Канцлер выбрал именно её?

– Ты что-то знаешь, Мэй? – пробормотал Артур. – Нечто такое, отчего Канцлер так сильно напуган. Господи, девочка, как ты во всё это вляпалась?

Артур постоял ещё какое-то время в поисках несуществующего ответа, после чего резким движением натянул на израненную руку перчатку, а затем надел маску. Время для живых закончилось. В конце концов, у него есть приказ.

Они встретились на одном из широких центральных переходов, откуда открывался прекрасный вид на главный вход Башни. Три чёрных тени, от которых опасливо шарахались спешившие по своим делам работники. Никто не обговаривал место, но именно здесь сходились пути, что затем уводили в разные «зубцы» Башни, поэтому всё случилось само.

Словно почувствовав грядущие перемены, первым появился Вард. И Юджину хватило одного только взгляда, чтобы понять. А потому на почти беззвучный вопрос «когда?», Артур ответил коротким «сегодня». И хотя Канцлер не ставил сроков, а сам Хант был достаточно заинтересован, чтобы их не озвучивать, он всё же предпочёл не затягивать.

– Это вызовет шумиху, – негромко заметил Льюис, который подошёл последним и замер чуть поодаль. – Тридцать человек.

– Ну ведь не триста, – легкомысленно откликнулся Вард, чем заслужил от Льюиса поворот головы в свою сторону. Однако Каратель ничего не сказал, а предпочёл продолжить свою мысль.

– Узкие специалисты. Как Канцлер планирует компенсировать их?

– Нас не должно это волновать, – сухо откликнулся Артур. – У нас есть приказ.

– Но это составляющая безопасности Города…

– Это. Приказ, – прорычал Хант.

Доводы Льюиса были, разумеется, чертовски логичными, но если все эти смерти дадут Артуру шанс оттянуть неизбежное хоть на несколько дней, он без сожалений отправит в утиль и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят человек. Он отвернулся, бездумно разглядывая суетившихся внизу людей. Ровными шеренгами те спешили по каким-то своим делам, а потому хаотично мелькавшая среди них светлая точка неизбежно привлекла внимание Артура.

Ему хватило мгновения, чтобы понять, кто перед ним. И, зная невероятное везение Мэй на катастрофы, не было ни одного шанса, что она не заметит их тёмную группу. В конце концов, на фоне стеклянных башенных переходов они казались прямым провалом в ничто. Так что Мэй резво направилась в сторону нужного мостика и… улыбнулась. Ну а Хант с удивлением осознал, что среди трёх одинаково чёрных фигур, она безошибочно смотрела именно на него. Это было почти невероятно.

– Она искала вас, – вдруг произнёс Льюис, который теперь стоял рядом и тоже смотрел на спешившую к ним фигурку, что в своём светло-сером стандартном платье посреди разноцветного моря одежд других служб напоминала пока не раскрывшийся цветок.

«Искала? Зачем?..»– подумал было Хант, а потом едва не зарычал от досады. Он совсем забыл про «тридцать первую» и свой приказ никого не пускать. Вот чёрт… Артур стиснул перила, понимая, что на него несётся сама улыбающаяся неизбежность. И сердце на мгновение сбилось со своего обычного ритма, когда он вдруг осознал, что если Мэй сейчас подойдёт… Если только приблизится! Дьявол! Он будет обязан исполнить приказ. А именно этого Артур Хант хотел меньше всего. И потому, едва ли отдавая себе отчёт, Артур вдруг чуть наклонился вперёд и мысленно закричал. Заорал со всей злости, даже не представляя, зачем это делает:

«УХОДИ!»И собственный мозг едва не взвыл от натуги.«Беги прочь!» «Не приближайся ко мне!» «Пошла вон!»

Он повторял это снова и снова. И хотя Артур знал, что она не может ни видеть, ни слышать его, Флоранс вдруг резко остановилась, словно обо что-то споткнулась, растерянно оглянулась, и её улыбка едва заметно померкла, прежде чем вовсе исчезла. Теперь Мэй смотрела так удивлённо и немного обиженно, словно действительно его слышала. Будто всё поняла и теперь пыталась отчаянно вспомнить, чем могла заслужить его недовольство. И Артур не знал, сколько длилось это мгновение, но тут кто-то толкнул Флоранс в спину, заставив очнуться. Она моргнула, раздосадованно закусила нижнюю губу, точно пыталась сдержать слёзы, сделала шаг назад, затем ещё один, а потом развернулась и бросилась прочь. И только когда её спина окончательно растворилась в уныло-блеклой толпе, Хант разжал пальцы. На каменный пол полетела мелкая крошка с треснувших до основания перил.

– Мэй тоже? – задал Льюис странный вопрос, но Хант его понял.

– Да.

– И кто…

– Я сам. Вы разберитесь с остальными.

С этими словами он развернулся и направился прочь, оставив ничего не понявшего Варда на явно понявшего слишком многое Льюиса.

Хант знал, что должен исполнить приказ.

Однако через неделю, когда его вновь окружил звон колокольчиков, он уже знал, что не сможет.

Глава 8

Флор стояла в самом тёмном углу верхнего яруса и лениво разглядывала толпившуюся внизу публику. Огромный зал для приёмов был переполнен. Сегодня здесь собралось столько людей, – переговаривавшихся, громко смеявшихся, то и дело бурно хлопавших очередной высокопарной речи, – что привыкшая к одиночеству Флор чувствовала себя потерянной. Она смотрела вниз, и ей казалось, что каждый балкон, каждая ниша или пространство между колоннами нефа, из которых состоял нижний ярус огромного зала, так плотно облеплены человеческим сонмом, будто какая-то живая разноцветная жижа находилась в непрерывном бурлении.

Чуть прищурившись, Флор осторожно прислонилась бедром к перилам и осмотрелась. Вычурная красота этого места била в глаза так, что хотелось зажмуриться. Повсюду со стен свисали кроваво-алые и белоснежные штандарты Суприма и Канцеляриата, а яркий свет ламп, что украшали высокий расписной потолок прямо у неё над головой, отражался в тысячах хрустальных подвесов, расположенных повсюду небольших бра, отчего на украшавшей балконы и ярусы позолоте то и дело вспыхивали блики радуги. Было душно. По крайней мере, в той нише, куда привели Флор, воздух словно застыл, а потому в нём словно осели сладкие запахи витавших повсюду парфюмерных отдушек. Ими здесь, похоже, пропахла каждая привилегированная особа женского пола, и теперь это амбре поднималось неумолимой тягой вентиляции под потолок. Именно туда, где согласно положению в Городе полагалось быть Флор. Отвратительно.

Разумеется, будь на то её воля, Флор никогда бы не пошла на этот приём. Она даже не переступила бы порог Башни в сей знаменательный вечер. Только вот Кеннет Миллер оказался достаточно убедителен в своих угрозах, заставив их с Бет не только появиться на празднике, но и засвидетельствовать почтение Суприму, которое едва не застряло у Флор в глотке. Смотреть, а уж тем более благодарить похожее на гуманоида тело в белой хламиде, из-под которой торчали металлические протезы, было невыносимо. Впрочем, теперь, когда основная торжественная часть была выполнена, Флор с каким-то мстительным самодовольством смотрела, как пресмыкаются остальные, не забывая прятаться от навязчивого внимания главы лаборатории в тёмном углу. Поэтому, ещё раз бросив взгляд на вычурное убранство зала, она отошла от вглубь их крошечного отсека.