Большие Песцовые радости

— Может, у нее не было столь далеко идущих планов, как подмена Живетьевой?

— Может, и не было. Но Арина Ивановна обладала замечательным свойством заводить сторонников под клятвой в самых разных местах. И никто не может гарантировать, что кто-то из таких людей не затаился рядом с вами и не ударит в неожиданный момент, теперь уже по приказу Евгении Павловны. Так что лучше бы не рисковать и довести дело со старушкой до конца. Сколько там может быть заложенных потенциальных бомб, знала только Живетьева. А сейчас, очень может быть, и Стаминские. Под клятвами Арины Ивановны может находиться и кто-то в нашем окружении…

Шелагин-старший осознал и нахмурился.

— Можно вычислить, где сердце? И как определить, если мы какое-нибудь найдем, что оно именно живетьевское?

Греков лишь развел руками, а Песец заинтересованно вытянул нос и сообщил:

«У него аура должна быть Живетьевой. Только послабее. Но это только при личном рассмотрении. И еще оно должно быть живым — там и своя регенерация пашет и держат в специальном растворе. Я ж тебе говорил, что высшие целители практически неубиваемые, даже их части способны долго существовать автономно».

«Главное, чтобы из части не выросла новая Арина Ивановна…»

«Это точно нет», — Песец оскалил зубы в усмешке.

Примерно это я и сообщил присутствующим.

— Откуда ты знаешь? — удивился Греков.

— Я же говорил, у меня доступ к базе знаний Древних, только фрагментарной, — ответил я. — Что-то знаю, что-то нет.

Точнее, что-то в Песца вложено, что-то — нет. Но мне иногда кажется, что он еще и дозирует информацию, уверенный, что некоторые вещи мне знать рановато, а некоторые — вообще не нужно. Он, конечно, помощник, но полностью самостоятельный.

— Мне нужно разрешение на акцию, Павел Тимофеевич, — сообщил Греков. — Как-никак, Стаминский — князь.

— Ты предлагаешь решить вопрос радикально?

— Предлагаю. Пока они живы, проблемы не закончатся.

Шелагин-старший покачал головой и недовольно цыкнул.

— Не факт, что они закончатся с их смертью. Нам нужно получить сердце Живетьевой, а не убить тех, кто им сейчас владеет. Павел Васильевич сегодня звонил, договаривался о встрече. Он готов дать личную клятву, — задумчиво сообщил Шелагин-старший. — При таких вводных уничтожать его недальновидно. После клятвы он принесет нам это сердце на блюдечке. Репутация убийцы Стаминских — не та, что я хотел бы оставить потомкам.

— Да уже через поколение забудут, что были какие-то Стаминские, — проворчал Греков. — И клятва ничего не решит, если у него есть более ранняя, данная по всем условиям. Даже не обязательно Живетьевой, а дочери. Тогда он будет действовать против нас, несмотря на клятву вам. Он подстрахуется, если уже не подстраховался.

— Нужно получить сердце, ведь так? — сказал Шелагин-старший. — Смерть Стаминских менее приоритетна.

— Если вы скажете Стаминскому принести сердце, он может вообще сделать вид, что оно не у них.

— Не сделает, — усмехнулся Шелагин-старший. — Потому что у нас есть замечательное видео с его дочерью, где она держит в руках сердце Живетьевой, стоя над ее трупом. Представьте, что начнется, если мы его обнародуем? При условии, что кампания по обелению Живетьевых запущена…

— Сразу встанет вопрос, откуда у нас видео, сделанное явно тем, кто убивал Живетьеву с помощником.

— Мы не видео предоставим, а самый выгодный с точки зрения ракурса кадр. Да еще подправим так, чтобы казалось, что съемка была с камеры видеонаблюдения. Пусть ищут место, откуда снимали, — усмехнулся Шелагин. — Твой человечек сделает хорошо, Алексей Дмитриевич?

— Это я и сам сделаю. Там не так много работы.

Шелагин-старший открыл ноут и посмотрел свое расписание на завтра.

— Стаминский приезжает утром, к одиннадцати. К этому времени у меня должна быть фотография на руках. Именно фотография, не файл.

— Да зачем фотографией? Это специальный принтер нужен, — запротестовал Греков. — Лучше картинкой, причем черно-белой и на обычном принтере.

— Возможно, так будет даже лучше, — важно кивнул Шелагин-старший.

— Не факт, что Стаминские приволокут сердце именно Живетьевой, — проворчал Греков, — если вообще приволокут.

— Илья же сказал, что есть возможность проверить. Значит, что попало подсунуть не удастся, Алексей Дмитриевич. Илья будет под невидимостью присутствовать.

Опять все планы — коту под хвост.

— Мне бы на Изнанку съездить. У меня много чего заканчивается. В том числе нужно и на ту, что выше уровнем, оттуда сырье даже актуальнее.

— Так срочно? — удивился Греков.

— Так вы зелья используете с такой скоростью, что я производить не успеваю, — огрызнулся я. — А скоро будет еще и не из чего. И в академии занятия идут. Мне, конечно, пропуски простят, но разговоры пойдут.

— Тебе нужно переводиться сюда, в Дальград, — безапелляционно заявил Шелагин-старший.

— Не вижу смысла. Меня устраивает Верейск со всех сторон. В Дальграде я не смогу развиваться с такой эффективностью, — отказался я. — Само по себе обучение в академии мне не особо нужно. Не особо нужно и завязывание новых знакомств. Как я понимаю, сейчас главная проблема — отвязаться от слишком назойливо ищущих моего интереса. В Верейске это будет проще. Опять же, от Грабиной подальше, которая нацелилась на столицу.

— Может, ее проще того? — Греков покрутил руками в воздухе, как будто чью-то шею сдавливал до полного перекрытия в ней воздуха.

— Не проще, — отрезал я. — Вы, Алексей Дмитриевич, вообще склонны к решениям, после которых уже ничего не переиграть. Нам нужен целительский род? Нужен. Не стоит разбрасываться потенциальными союзниками.

— Союзнички эти немного с живетьевским душком, — проворчал Греков.

— Наша задача от него окончательно проветрить свое окружение. И для этого найти и уничтожить сердце. Как я только раньше о нем не подумал?

— Так никто не подумал, — спокойно сказал Шелагин-старший. — Даже те, кто намного дольше варится в этой среде. Всего не учтешь. Не вздумай себя винить в просчете. Тем более что никто не знает, что сделала с сердцем Евгения Павловна. Может, она отрезает по ломтику и съедает в надежде получить часть живетьевской силы… — Он посмотрел на наши скептические физиономии и пояснил: — Думаете, воображение разыгралось? Такие методы до сих пор практикуются в некоторых родах. Съешь сердце врага — получи силу. Судя по тому, что рода захудалые, одновременно с поеданием чужих сердец усыхает собственный мозг.