Большие Песцовые радости

Информационный шум получился знатным. Видео из магазина с живописно подыхающим Живетьевым разлетелось мигом по множеству новостных и развлекательных сайтов, а уж комментаторы там сошлись во мнении, что это было покушение на меня. Мол, Живетьев тащил заразу, чтобы перебросить ее на наследника Шелагиных. Не дотащил, сдох раньше, и это хорошо, потому что зараза оказалась очень уж забористая — выкосила весь род.

С места трагедии в семье Живетьевых были только фотографии, и очень выразительные: похоже, среди наших бойцов тоже были хорошие иллюзионисты. Вопросов не возникало, почему место, откуда пошла инфекция, выжгли дотла. К сожалению, без сопутствующих жертв не обошлось — погибли все находившиеся на тот момент рядом с Живетьевыми. Разве что собачки выжили, и то потому, что говорить они не умели. Их усыпили и перевезли в другое место.

На этом фоне никто и не заметил, что имущество Живетьевых полностью отошло Шелагиным. Как сказал пока еще князь: «Ради такого куша можно сделать вид, что вы сидите на карантине». Правда, нам пришлось не просто делать вид, а перемещаться по особняку только под невидимостью, чтобы никто из слуг не проговорился. Были запланированы ежедневные утренние визиты целителей для проверки нашего самочувствия и отслеживания минимальных изменений как в организме, так и в ауре.

Олег и Ольга улетели княжеским бортом, но обещали вскоре вернуться. При этом Беспалова прощалась с невестой дяди как с лучшей подругой. Та тоже улыбалась ей в ответ столь сладко, что никто не заподозрил бы, что эти две дамы друг друга не переваривают. Разумеется, явно я не провожал, но со стороны с интересом посмотрел. Ольга, кстати, Беспалову на собственную свадьбу пригласила. Мол, они почти родственники неприлично было бы не позвать.

Самолет отвез дядю с невестой, а привез отца, настолько обеспокоенного слухами, что решил лично удостовериться в том, что с нами ничего не случилось. Пришлось нам вдвоем с Грековым убеждать, что никакой инфекции не было. Нападение было, и то не слишком серьезное. Все-таки Арина Ивановна и ее сын — несоизмеримые величины. Похоже, старушка большую часть знаний приберегала исключительно для себя, с остальными делилась лишь крохами. А возможности получить что-то большее после ее смерти я наследников лишил, утащив сейф. О чем я ничуть не жалел, потому что все это использовалось бы только во зло. И все равно вернулось бы к нам, потому что до сжигания живетьевского особняка все ценности были вывезены.

Шелагин-старший попросил Шелагина-младшего задержаться до Совета, который должен был состояться совсем скоро — как только мы откроем новый дворец. Доводил я помещения до готовности, больше никуда не торопясь. Снаружи-то все функционировало и было готово к показу, а внутри многие вещи требовали настройки и доработки. Перемещался я туда в невидимости, в машине вместе с отцом, что вызывало зависть Грекова, которому пришлось оставаться в моем доме.

Купленные контейнеры я распаковал, мебель расставил, вместе с отцом выбрали материал для покрытия стен и пола, а вместе с Песцом — чуть подызменил систему голосования в зале Совета, окончательно привязав ее к реликвиям и выставив картинки вместо текста. При этом место князьям можно было выбрать любое, а саму реликвию на Совет не брать. Как это будет работать, проверим только на практике. Песец был уверен, что все сделано правильно, но он тоже может ошибаться.

Магию Земли и магию Металла следующего уровня я тоже взял, часть навыков относительно безопасных проверил, с остальным буду работать на Полигоне. Привязка клинка оказалась стоящей штукой. Насколько я понял, под него создавался отдельный пространственный карман, и при вызове клинок материализовался в руке сразу же. Даже секунды не проходило после формирования желания. Точно так же быстро клинок убирался. То есть, с одной стороны, он все время со мной, как и раньше, а с другой — для его извлечения время больше не требуется.

Это придавало уверенности, хотя спокойная рутина дней настраивала на мирный лад. Мне казалось, что после зачистки Живетьевых сильных врагов у нас уже не осталось. В собственной стране — уж точно. А если кто и злоумышлял на нас сейчас из других стран, то подобраться к Павлу Тимофеевичу было практически невозможно. А если каким-то чудом это удалось бы, то артефакты Шелагины никогда не снимали даже на ночь. Как, впрочем, и я.

Новый рулон шелка привезли, и Олег прислал фотографию, на которой были видны все особенности ткани. Это было как раз то, что нужно для шубы, но заниматься я им буду, когда вернусь в Верейск. В Дальграде в свободное время я делал прототип того самого артефактного блока визуализации, схему которого одобрил Песец. То есть почти одобрил, но я нашел ошибку, на которую он намекал, и исправил. Теперь же занимался тем, что подбирал эффективную связку этого блока с остальными. Все же предполагался куда более сложный вариант, чем тот, что предназначался Глюку.

Алхимией я тоже занимался, и не только нужной грековским подчиненным. Я созвонился с Елизаветой Николаевной и попросил разрешения сдать практические занятия готовыми зельями, чтобы уж сильно не отстать от программы. Торчать в академии, сдавая долги, заработанные не по моей вине, не хотелось. Замдекана пошла мне навстречу и договорилась с несколькими преподавателями, которые вошли в мое положение и приняли онлайн долги по своим предметам.

Карантин с меня снимать пока не собирались, так что официально на Совете я присутствовать не смогу. Впрочем, я и без того планировал там быть неофициально, под невидимостью, поскольку на собрании предполагались только князья.

Беспалова, узнав, что дворец действительно построен, уговорила Шелагиных свозить ее туда на экскурсию, а после осадила Шелагина-старшего просьбами дать контакты строителей. Поскольку я как раз находился во дворце, то слышал весь их разговор.

— Какой смысл сохранять их участие в тайне? — вопрошала она. — Раньше действовал запрет, и они боялись попасть под недовольство императора. Сейчас же этого нет.

— Калерия Кирилловна, зачем вам? Это очень дорогое удовольствие, — отбивался Шелагин. — Одним из условий нашего сотрудничества с этой бригадой было неразглашение их участия в строительстве. Я не могу нарушить слова.

— Но вы можете спросить, не хотят ли они поработать с другим клиентом, — уверенно предложила Беспалова.

— Извините, Калерия Кирилловна, мне сейчас немного не до встреч со строителями. После Совета я спрошу.

— Павел Тимофеевич, я знала, что могу на вас рассчитывать, — обрадовалась она. — Ваша бригада строителей — это нечто. Возводить столь серьезные здания за такой короткий срок на таком высоком уровне.

Она восторженно закатила глаза к потолку, да так и застыла рассматривая рисунок.

— Здание не проверено временем, — заметил Шелагин. — Только жесткая необходимость заставила меня использовать такую возможность.

Беспалова потыкала в стену пальцем, острый ноготь оставил вмятины, которые сразу же затянулись.

— Лукавите, Павел Тимофеевич, это здание еще наших внуков переживет. В любом случае для Совета оно полностью готово. Тянуть больше нельзя. Нужно открывать здание и назначать дату Совета.

Говорила она без своих обычных ужимок — видно, вопрос ей казался очень важным. Шелагин-старший ее уверил, что сделано это будет в ближайшее время после согласования с остальными князьями.

Возможно, в спокойное время согласовывать пришлось бы дольше, но вольница многим не пришлась по вкусу, поэтому Совет был назначен уже на ближайший понедельник.

Строительный туман я снял аккурат за день до Совета, и сеть сразу же заполонили фотографии дворца. Снаружи, разумеется, хотя пара ушлых репортеров вышли на секретаря Павла Тимофеевича с просьбой провести экскурсию для представителя их изданий, чтобы они могли запечатлеть здание изнутри. Разумеется, им отказали, поэтому в сети начали проскакивать намеки, что внутри этого прекрасного здания — отвратительные необработанные стены пустых помещений.