Бомба в Эшворд-холле

И самое лучшее, что может сделать Шарлотта в подобной ситуации, – это помочь узнать, кто убил Гревилла и попытался убрать Джека. Но с чего же начать? У нее не было на этот счет никакого представления. Питт доверил ей очень немногое из того, что обнаружил. Наверное, потому, что он и не узнал пока ничего значительного. Хотя, скорее всего, еще и по той причине, что сама она была чересчур занята, оказывая помощь Эмили с этим ужасным увеселительным сборищем, и виделась с мужем очень мало и только урывками.

Шарлотта не расспросила супруга о смерти Гревилла. Она знала только, что его ударили по голове и затем столкнули под воду в ванне, но это сейчас было известно всем. Также она знала, что камердинер Финн Хеннесси, о котором несколько раз заговаривала Грейси, Карсон О’Дэй и Лоркан Макгинли своими показаниями вывели друг друга из числа подозреваемых. Они не могут быть виноваты в убийстве. Юдора явно опасается, что это может быть Падрэг Дойл, и теперь, когда Шарлотте известно, как с нею обращался Гревилл, она бы не удивилась, узнав, что брат ненавидел его всей душой. Хотя убить Эйнсли не значило сделать жизнь его жены легче или счастливее. Но часто ли люди с сильными, неконтролируемыми страстями думают о таких последствиях?

А Юдора, наверное, из тех женщин, что пробуждают в мужчинах сильное желание защитить ее. Она выглядит такой женственной, такой уязвимой… Конечно, некоторые могут притворяться такими, хотя способны защитить себя, подобно всем прочим. Но Шарлотта нисколько не сомневалась, что миссис Гревилл страдает и испытывает страх, и нисколько не сомневалась в искренности ее поведения. Было бы гораздо легче, если бы для таких сомнений имелась почва.

Юдора действительно нуждается в утешении, и Питт отвечал на эту потребность, как он делал всегда. Отчасти поэтому Шарлотта так сильно его любила. Если бы ее муж утратил способность сострадать, в ее жизнь дохнуло бы холодом: это омрачило бы ее душу и лишило счастья, которым она обладала.

Томас нуждался в том, чтобы отдавать, поддерживать, помогать и защищать. Его супруга сидела на скамье и смотрела на холл, в котором столбом стояла пыль, и вспоминала озабоченный взгляд Питта, которым он смотрел на Юдору. В этом взгляде было все самое лучшее, чем он обладал. И все же Шарлотте хотелось, чтобы он жалел ее, а не миссис Гревилл. Однако Томас никогда не думал, что его жена тоже нуждается в поддержке, и, если говорить откровенно, она в ней и не нуждалась.

Может быть, притвориться? Был бы муж счастливее, любил бы ее больше, если бы она притворялась беззащитной и хрупкой, более зависимой от других? Может быть, она отталкивает его своей независимостью? Но действительно ли Юдора слабее ее или она только умнее, а еще лучше умеет вызывать любовь?

Но притворяться бесчестно. Не разлюбит ли ее Томас, если она сделает вид, что нуждается в нем больше, чем это есть на самом деле; не станет ли она от этого менее полезной, не превратится ли в дополнительное бремя для него?

Может, она ухитрится быть одновременно и менее сильной, и оставаться ему помощницей? Может, это возможно, если действовать искуснее? «Эмили это, по-видимому, всегда удается…» – признала Шарлотта со смирением.

Но она должна оставаться самой собой, по крайней мере какое-то время. Слишком неуверенно она себя чувствует, чтобы попытаться вести себя иначе… Ах, если бы только ей удалось разгадать эту отвратительную тайну двойного убийства, тогда все вернулось бы на круги своя! Юдора Гревилл уехала бы, а Томас, оказав ей помощь, смог бы вернуться к обычному существованию – и дело с концом.

Миссис Питт хотелось бы с кем-нибудь обо всем этом поговорить, но Эмили прошла мимо, даже не заметив ее присутствия. У хозяйки дома не было времени для старшей сестры и ее взволнованных чувств. Она могла сейчас думать только о Джеке, и на ее месте Шарлотта поступила бы точно так же.

Никто, правда, на жизнь Томаса не покушался, но этот несчастный провал пойдет не на пользу его карьере. На него возложат ответственность за то, что он не предотвратил убийство Гревилла. И не важно, что это не удалось бы никому. Ни один полицейский в мире, каким бы блестящим специалистом он ни был, не мог бы последовать за Эйнсли в ванную, чтобы помешать убийце войти и утопить его. Но как же это ужасно несправедливо по отношению к Томасу!

Хорошо бы здесь была тетушка Веспасия. Увы, она, разумеется, в Лондоне… Но Питт вчера ездил в Лондон на поезде. И нет никакой причины, почему бы сегодня не поехать туда и ей…

С этой мыслью Шарлотта встала и пошла в библиотеку, к телефону.

Глава 9

Решив отправиться в Лондон, миссис Питт не стала тратить лишнее время на сборы и приготовления. Она просто сказала мужу, что едет повидать Веспасию.

– Сейчас? – недоверчиво спросил он.

– Да. Есть кое-что, в чем она, наверное, сумеет помочь.

Шарлотта не стала объяснять, в чем именно надеется получить помощь, а если бы Томас стал настаивать на этом, она придумала бы какой-нибудь предлог.

– А что будет с Эмили? – возразил суперинтендант. – Ты ей нужна. Она ужасно боится за Джека. И не без причины.

Он внезапно осекся, но потом добавил:

– Думаю, тебе нужно быть здесь.

– Я сегодня же вернусь, – заверила его жена.

Нет, ему не удастся ее переубедить! Сцена «Томас и беспомощная Юдора» стояла у нее перед глазами неотступно и ярко. Если ей придется бороться за внимание супруга, то сначала надо с кем-то посоветоваться, а Веспасия – единственный человек, кто мог ее понять. Сейчас Шарлотта чувствовала себя такой же ранимой, как Юдора или Эмили, хотя и совершенно по другим причинам.

– Я не задержусь, – пообещала она, быстро поцеловала мужа в щеку, повернулась и вышла.

Ее сестра была сейчас занята. И замечательно. Шарлотта передала ей, что уехала, через ее горничную Гвен. Потом, наскоро переговорив с Грейси, она попросила кучера не самой парадной коляски Эмили отвезти ее на станцию, где и справилась об обратных поездах и договорилась с кучером, что тот приедет за ней без трех минут десять.

– Итак, моя дорогая, – сказала с любопытством Веспасия Камминг-Гульд, тщательно осматривая свою гостью с ног до головы. Шарлотта выглядела очень привлекательно в темно-болотном дорожном костюме и шапочке с меховой опушкой, одолженной у Эмили. Хотя от холодного ветра щеки у миссис Питт раскраснелись, ее старая родственница явственно разглядела следы беспокойства под видимостью благополучия.

– Как поживаете, тетя Веспасия? – спросила Шарлотта, войдя в гостиную с ее теплыми, нежными тонами и старомодным, почти георгианским убранством. В комнате было гораздо больше света и больше простоты линий, чем приписывал современный дизайн, остающийся в моде с того времени, как королева [17] взошла на трон – а это было уже пятьдесят три года назад.

– Я поживаю так же хорошо, как во время нашего телефонного разговора сегодня утром. Садись и обогрейся. Дэйзи сейчас принесет нам чай, и ты мне расскажешь, что тебя беспокоит. Так беспокоит, что заставило покинуть Эшворд на целый день и уехать в Лондон.

17

Имеется в виду королева Виктория.

Леди Камминг-Гульд немного прищурилась и пристально, с довольно серьезным видом вгляделась в Шарлотту.

– Ты сейчас сама на себя не похожа. Вижу, что случилось нечто чрезвычайно неприятное. Лучше сразу обо всем расскажи.

Миссис Питт ощутила, что все еще мелко дрожит при одном воспоминании об утреннем взрыве. Хотя во время поездки она старалась мысленно отвлечься от происшедшего, справиться с этой дрожью ей так и не удалось. Более того, Шарлотта дрожала сейчас так же заметно, как сразу после взрыва. Даже говорила она немного пронзительнее, чем обычно.