Бомба времени
Шрифт:
— Понятия не имею.
— Я его телохранитель, — сообщил я. — По крайней мере, они так сказали. Но оказалось, что я просто указатель. Индикатор. В общем, это был грязный трюк, не так ли, мисс...
— Реджи с. Вы говорите что-то непонятное.
— Мне самому это не нравится, мисс Реджис. Я думаю, что, возможно, потерял доверие сенатора после того, что произошло. Не могу сказать, что виню его. Таким образом, может, он избавился от меня, а может, они все же схватили его. Так или иначе, мне это уже не интересно.
— А кто этот сенатор?
— Сенатор? Очень большой человек. Но никаких имен. По крайней мере, сейчас. Так сказал Большой
Она покачала головой, наблюдая за мной.
— Вам придется пропускать мимо ушей кое-какие непонятки, какие я, кажется, высказываю, — сказал я ей. — У меня было несколько легких галлюцинаций. Так что теперь трудно сказать, что галлюцинация, а что — нет. Вот вы, например. Почему вы сидите здесь, слушая меня? К настоящему времени вы должны уже бежать со всех ног, зовя на помощь парней с полосатыми носилками.
— Не думаю, что вы опасны, — спокойно сказала она.
Я кивнул.
— Шикарно. Это все проясняет. Есть еще какие-либо вопросы, на которые вы хотели бы ответить, прежде чем я уйду?
— Пожалуйста, не уходите... Что бы вы там не подразумевали под этим словом.
— Ради чего же... не считая ваших больших голубых глаз?
Я встал. Ноги мои были метров пять длиной, а толщиной с соломинку. Судя по ощущениям. Так что пришлось облокотиться о стол, сделав вид, что так и задумано.
— Мне еще нужно кое-что сделать, детка, — сказал я. — Я меня есть вопросы, требующие ответов, и ответы, которые ищут правильные вопросы. И нет лишнего... времени.
И я пошел, шатаясь, а она не окликнула меня. Я даже немного пожалел об этом, но продолжал идти.
V
СНАРУЖИ Я хотел поискать следы на снегу, но снега не было и в помине. Тротуары утверждали, что снег был частью галлюцинаций. Но хотя бы улица была на месте, уже хоть что-то. Я повернул направо и пошел туда, куда шел в прошлый раз — или мне пригрезилось, что шел. Чем бы меня ни накачали, это была мощная штука. Я чувствовал себя, как участник съезда, обнаруживший себя в чужом городе утром во вторник.
Улицы были пусты, хотя после полуночи не прошло и пары часов. Не было видно ни людей, ни следов на тротуаре, ни отпечатков шин у обочин. Весь мир принадлежал мне.
Похоже на процесс обучения, сказал я сам себе. Всякий раз, когда вы принимаете логически неправильное решение, то возвращаетесь в исходную точку. Подсознание пытается вам что-то сказать. Ну, а как насчет меня? — тут же спросил я сам себя. Я действительно тихо сам с собой веду беседу, как любой нормальный парень, или...
На этом я решил остановиться и топать дальше молча.
Мне потребовалось двадцать минут, чтобы вернутся к месту, где я встретил Ван Уоука и потрепанного человека. Я направился к стеклянной двери с большими цифрами 13. Но не было никакой двери. Может, я просто попал не туда. А может, кто-то пришел и спрятал дверь, чтобы сбить меня с толку. А, может, двери и вообще не существовало.
Я прошел несколько шагов и наткнулся на вращающуюся дверь, по инерции миновал ее, и меня ослепила сороковаттовая лампочка, висящая в холле на перекрученном
шнуре: пустые стены, грубый бетонный пол, временная деревянная лестница вела наверх.На этот раз, сказал я себе, ты сыграешь получше. Никаких неудач с пистолетом в руке, никаких открывающихся, странных дверей, за которыми таится что-то поразительное. Будь хитрым, как лис — вот должен быть девиз...
Я поднялся наверх. Площадка оказалась усыпанной стружкой и кирпичной пылью. На черной пожарной двери тяжелыми медными цифрами было: 13. Прижавшись к двери ухом, я разобрал за ней голоса. Они о чем-то спорили. Это мне подходило, мне давно уже хотелось быть неприятным. Я попробовал ручку, она подалась, и я оказался в коридорчике с оштукатуренной стеной с одной стороны и мутными стеклянными кабинками с другой. Голоса раздавались из третьей по счету кабинки. Я подкрался к ней.
— .. .что значит, вы потеряли его? — говорил Большой Нос.
— Говорю вам, существует фактор сложной непредсказуемости! Я попал в интерференцию, — оправдывался высокий, тонкий голос.
— Верните его — прежде чем будет нанесен непоправимый ущерб...
— Но я не понимаю. Восстановление было сделано своевременно...
— Не понимаете? — сказал третий голос, который был не совсем голосом сенатора. — Я говорю вам, что не могу перенести еще один шок, похожий на предыдущий.
— Не думайте о том, что вы можете, а чего не можете. Вы знали, на что подписываетесь.
— Я? Даже профессор не знает, что происходит.
— Не называйте меня профессором, Барделл.
— Господа, не надо терять из виду цель. Все остальное вторично.
Последовала долгая тишина. Я дышал ртом и пытался прочесть сквозь дверь мысли присутствующих. Но либо я не умел читать мысли, либо там никого не было. Затем я тихонько открыл дверь. Комната была пуста и выглядела так, словно пустовала уже весьма долгое время. В шкафу висели три согнутых плечика и оберточная бумага на полке. И еще несколько дохлых мух. В следующее помещение вела скользящая дверь. Я потрогал ее панели, что-то щелкнуло, и дверь скользнула в сторону, а на меня брызнул охряный свет. Я погладил рукоятку пистолета в кармане и двинулся по полу, выложенному большими цветными квадратами.
Я МЕЛЬКОМ глянул на небо. Странным желтым светом светило солнце. Стоял полдень приятного летнего дня. Никакой ночи. И никакой метели. Капли воды брызнули мне на лицо. Я поднял руку и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Кожа оказалась холодной, как замороженная рыба.
Поддельные деньги, поддельный сенатор, поддельная погода. Или, возможно, и это фальшивка. Может, я стою в комнате с лазурным потолком и искусственным солнцем. Может быть. Остается вопрос: зачем?
Сенатор должен знать.
Наверняка — но будет ли он говорить?
Что ж, когда я закончу колотить его фальшивой головой по фальшивому тротуару, он запоет, как три канарейки сразу...
Но сначала нужно поймать его.
Это раз плюнуть. Ему не сбежать от орлиных глаз Флорина, Мастера Сыскного Дела... Если я, конечно, не наступлю на собственный шнурок или не получу разрыв селезенки.