Боричев Ток, 10

— А ты, ба? Если б ты была царица?

— Купила бы тебе три велосипеда, чтобы ты уже отстал, — засмеялась бабушка Лиза.

Зачем оно ей надо, быть царицей? И так все есть. Двух пенсий хватает. Если тщательно распределить. Правда, возникают непредвиденные расходы. На детях все горит, только успевай латки ставить. С другой стороны, никто не голодает. Не то что после войны. Но и тогда выкручивались. Иногда приходилось продавать память. Золотые украшения. Те, что папа делал своими руками еще до революции, когда работал на ювелирной фабрике Маршака. Века трусиха. Дрожала, но ходила к знакомому старичку ювелиру, папиному сослуживцу. Приносила деньги, и можно было жить дальше. Если б я была царица, выкупила бы цепочку, серьги и кольцо с сапфирами. Те, что мама носила… А еще вернула бы зятя с Сахалина. Пусть в Киеве служит. Нечего им там делать, на краю земли. Еще и детей с собой тащить собрались…

— А ты, ба? — не унимался Валерик.

— Ай, отстань! — Бабушка Века сосредоточенно вдевала нитку в иголку, щурилась.

Царица! Что за глупости? Хотя можно было бы посылать кого-нибудь за продуктами. Со списком. Тяжело тащить полные кошелки на Боричев Ток. Но лучше не рисковать. Мясо надо самой выбирать, а то принесут одни жилы. И рыба годится не всякая. Могут обмануть. Скажут, что утром поймали, а сами три дня в холодильнике гноили. Творог опять же не всякий подходит. Тот, что рассыпается, суховат. Лучше найти помягче. А сметана! Сметану вообще никому доверить нельзя. Так что никакого смысла быть царицей. И все-таки… Хорошо бы не выгадывать каждую копейку. Не высчитывать, не прикидывать, хватит ли до пятого числа, когда почтальонша принесет пенсию. И можно будет покутить! Вызвать такси и поехать с сестрой в оперу. Интересно, там еще дают «Евгения Онегина»? В последний раз слушали в пятьдесят седьмом, кажется. А детей с Леной оставить. Только надо платья в химчистку сдать. У Лизы бордовое приличное, а у нее — синее. Не забыть воротнички кружевные пришить…

— Лен, а ты? — спросила Нина.

— Понятия не имею. А! Надо поставить в кухне ванну и лежать каждый день.

— И все бы ходили и об тебя спотыкались. И к плите не подойдешь. — Века развеяла в дым ее мечты.

— Ну не знаю… Кому надо быть царицей, если от этого никакого толку? Можно хотя бы пошить Алику новый костюм?

— Можно! — великодушно разрешила Века. — Только выбери хороший бостон.

Тогда уж лучше два костюма. Один — про запас. Вдруг настанут тяжелые времена. Вот именно. Царица может себе позволить иметь запасы. Соль, сахар, мука, греча… Нет! Если б я была царица, поехала бы в санаторий. В Пущу-Водицу. Там сосны и воздух…

— А я бы не учила майского жука. Ни за что! Мне бы и так пятерки ставили. Разве можно царицам двойки лепить? — притворно вздохнула Нина.

Чтобы ее пожалели за то, что целый вечер сидит над учебником. От жука остались еще пищеварительная система и размножение. Выучить можно. Лишь бы не спросили. Мальчишки снова хихикать будут.

Но если б ей такое счастье привалило, она бы велела выстроить дворец. И в нем бы жили мама с папой, бабушки, Лена, Голда, Фира, Оля с семейством, Лубаны. Еще дедушка Рафаил с Розой Эммануиловной. Тети Мира и Тамара. Дзюбик пусть тоже живет. С ним не соскучишься. Все девочки из класса, особенно Наташа Гейсман. Аркаша, хоть с ним не разрешают дружить. Рива Соломоновна тоже пусть будет. А Марксину не пускать! Так страже и приказать: не пускать Марксину ни за какие коврижки!

Придется перевозить во дворец наш буфет. Без буфета нельзя. Где посуду хранить? И варенье? А бабушкину китайскую розу как на холод выносить? Она же замерзнет. Картинки не забыть.

На одной пастух пасет отару овец под багровым небом с облаками. Или отару облаков под небом с овцами. Они одинаковые.

На другой старушка в чепчике смотрит в окно. Ждет кого-то. Скорее всего, внуков.

На третьей молодая красавица с детьми играет. На маму похожа.

Да, еще вышивки. Они тоже на стенах висят, в рамочках. Эх, жалко наш старый дом. Если б я была царица, никуда бы не поехала. Зачем этот дворец, спрашивается?

— Если я была царица, — неожиданно сказала Голда после долгого раздумья, — у меня было время. Так много свободного время, что я села и уже поштопала все чулки!

Несчастная любовь

Мире Наумовне и дедушке Семе дали квартиру. Никакую не коммуналку. Однокомнатную, с ванной. На Оболони. Целый час автобусом ехать.

Они в очереди долго стояли. Неизвестно, где за квартирами стоят. За продуктами — в гастрономе. За коврами — в универмаге. За арбузами и квасом — на улице. А квартирные очереди, наверное, на стройке.

Многие мечтают. У Светы Газейкиной соседи по ночам дом ломали. Топорами. Думали, если они как следует разломают, им тоже дадут отдельные квартиры со всеми удобствами. Ночью ломали, днем работников ЖЭКа звали. Возмущались: «Посмотрите, как наш дом рассыпается. Прямо на глазах. Оттого что рядом фуникулер ездит и фундамент дрожит. Еще пару раз проедет — и все!» Про фуникулер — правда. Два вагончика ползают на тросах навстречу друг другу. Один взбирается на кручу, второй спускается. Улица параллельно тросам расположена. Крутая. Оттого, наверное, называется Боричев Взвоз. Попробуй отвези на такую крутизну тяжелый груз. Тем более в старину.

Мира Наумовна и дедушка Сема ничего не ломали. Им квартиру так дали. За ними приехал грузовик. Кое-как взобрался на Боричев Ток, натужно завывая и обиженно чихая. Во двор заезжать побоялся. Ждал возле Лубанов, распахнув борт. Народу набежало — как на демонстрацию. Из наших только те, у кого окна на черный двор выходят. Им не видно. Еще пришли из углового дома, с Игоревской и из девятого номера. Многие помогали, даже Ирочка с Валериком. Поэтому погрузились быстро. Всего за полдня.

Мира Наумовна и дедушка Сема приезжают на выходные. В будни — никакого смысла. Дома одна бабушка Соня. Она не нуждается в контроле. А если бы нуждалась, как ее прикажете контролировать, если она почти ничего не слышит?

У Жени и Леры теперь своя комната. Называется «проходная». Через нее все ходят. Гости ходить не мешают, они сидят. Битком на диване. В кресле. Некоторые на подоконниках. Им места не хватает. Венька Шапаренко со своими длинными ногами и гитарой забивается в угол, оттуда струнами звенит и поет. Девочки влюбленно смотрят на Веньку. Все, кроме Леры и Жени. У Леры уже есть настоящий мальчик. Про Женю и так понятно. Разумеется, у нее не просто настоящий мальчик, а жених.

Приходили его родители знакомиться. Все решено. Но Юрочка сначала отслужит в армии.

— Между прочим, у нас есть знакомый. Так вот, у этого знакомого есть знакомый, который может поговорить с кем надо.

— И что?

— И то, что Юрочка будет служить в Киеве. Или в крайнем случае в Боярке. Или на худой конец в Фастове. Но не дальше. Гарантия!

— Что вы говорите? А Луганск он может?

— Что Луганск? При чем Луганск? Надо здесь. Тогда Женя сможет его навещать. А после армии пожалуйста. Можете жениться. Сколько хотите.

— Но жить они будут у нас. Надо быть реалистами. Через год будет ребенок.

— Чего это у вас?

— Так.

— А что «так»? У нас они будут как сыр в масле кататься, а у вас комната проходная.

— Можно подумать. Сегодня проходная, завтра не проходная.

— И как вы себе это видите?

— Не волнуйтесь. Вот эту дверь мы заложим кирпичами.

— Заложите кирпичами? А из своей комнаты будете летать? Ха! Они думают, что смогут летать в окно.

— Ша! Никто летать не собирался. Слава Богу, у нас пока есть голова на плечах. Прорубим еще одну дверь в кухню.