Борода из ваты – пули из серебра. Том 1

Он хотел сказать что-то еще когда заика схватил его за воротник и потряс так что снег полетел во все стороны.

— Ты чего? — попытался вырваться перепугавшийся любитель кошек, но собеседник вцепился плотно.

— Ннне, нее, нне, найдут. Мороз — профессионал и не людишкам его ловить. А ка-ка-ка-ка

— Касьян.

— Да. Он отсиделся в штабе, когда дед воевал. Не возьмут они его никогда.

— Отпусти!

Он отпустил. Кошатник отпрыгнул назад и отряхнул снег с рукавов. Злобно посмотрел на уже бывшего друга и хотел что-то сказать этакое, чтобы задеть больнее, чтобы тот заикаться не переставал неделю, но вспомнил, что бывший друг все еще должен ему некоторую сумму и благоразумно тему сменил. Хотя бы попытался.

— Говорил мне брат, никогда не спорь о политике. Ничего никому не докажешь, а хорошего друга потеряешь. Ну его этого Мороза вместе с Касьяном, сейчас мои вернутся из магазина — пойдем чай с бубликами пить.

— Мороз — это не политика, — упрямился почти не заикаясь бывший друг. — Касьян — это политика. Искуство угождать сильным и успокаивать слабых. Это про него. Мороз — это стихия! Мороз — это братство и сила природы. А ещё Мороз это праздник и теплота!

— Ну ты выдал, — одобрительно закивал воняющий кошками. — Даже не заикался! Я теперь знаю как тебя вылечить зацепить политикой и ты забываешь о своем недостатке. Кстати, завтра в театре спектакль запускается о Морозе «Разборки на Автостанции номер тринадцать». Билеты доступны всем, а играть будут неделю. Я никогда в театре не был, но пойду ради такого случая. Взял билеты себе и жене. Ты идешь?

— Не.не.не.не — пытался ответить бедняга заика, когда заметил кое-что. Сначала он как в замедленной съемке увидел расширяющиеся глаза соседа, который смотрел куда-то вдаль за его плечом. Потом заика обернулся и увидел дорогу. Стандартная двухполосная дорога с двусторонним движением. Слева едет военный грузовичок, набитый солдатами под завязку. Грузовичок еле двигается и кряхтит от напряжения, фарами он бьет вдаль ослепляя всех, кто не дальше пары метров, дальше фары просто не пробивают снежную стену, таким плотным потоком чертов снег валит с неба. «Карачун разошелся», как говорят в народе. Зато двоим мужчинам со стороны видно все очень хорошо. Слева едет громадный грузовик и вслепую как из пушки фигачит фарами. А через дорогу спотыкаясь переходят две фигурки. Большая и маленькая. Обе закутаны в шарфы, польта, шапки и платки, на ногах валенки. Лиц не видно, но ясно что это женщина и ребенок. А еще ясно, что шофер их не видит. Слишком густой падает снег. Слишком сильно ветровое стекло замело снегом и щетки не справляются, очищают только небольшой обледеневший кусочек. А две маленькие, невероятно маленькие фигурки продолжают идти не замечая надвигающейся опасности. Еще немного и машина раздавит их, размазывая о капот и подминая под себя: вдавливая в снег, подпрыгивая на телах и оставляя кровавый след на месте трагедии.

— Нет, — сказал заика, но его друг-кошатник шагнул быстрее.

Машина приближается, ещё буквально пару метров, и если бы не плохая погода, снег и ужасная дорога она уже встретилась бы с заснеженной парочкой, но пурга дает людям шанс на выживание. Перед тем как получить пряник нужно наесться грязи — таковы правила жизни. Особенно сильный порыв ветра должен был родиться из белого безмолвия именно в эту секунду. Раз, и шквал силой 25 метров на секунду ударил женщину в грудь и все силы он вложила в то, чтобы удержаться на ногах, чтобы не упасть на спину и не покатиться по дороге, нелепо размахивая руками и теряя рукавицы. Она смогла, как любая женщина может, опережая в выносливости самого сильного мужика, прогнулась почти горизонтально, позволив ветру проскочить мимо, с визгом прокатиться по ее спине и с воем уйти прочь. Опасность миновала и нужно быстрее попасть домой, успевает сообразить женщина, когда понимает, что она больше не держит маленькую ручку в своей. И плотную темноту снега пронизывает яркий свет двух железных глаз — фары. Они все еще посреди дороги и дочка то ли бежит, то ли катится навстречу четырехколесному монстру.

«Неет!»

Столкновение неизбежно, шофер потерял бдительность и уже не так внимательно смотрит сквозь размытое снегом лобовое стекло и как раз зачесалось правое яйцо, желание которое нужно удовлетворить немедленно и он отвлекается на приятный процесс и не видит клубка снега, который подозрительно тяжело катится в его сторону, как будто желая остановить движение тяжелой, семитонной машины.

«Кошатник» отходит на безопасное расстояние от друга и останавливается, тот не спешит за ним — знает, что сейчас будет, подходить сейчас опасно, нужно дать ему время и кошатник разламывается на части. Одна человеческая фигура занесенная снегом превращается в четыре, они ярко светятся и выскакивают из оригинальной тремя подделками — клонами. Ярко светящиеся в темноте, как ангелы в готических клипах фигуры разлетаются в стороны, махая руками как крыльями. Одна бросается влево, вторая вправо и третья вертикально вверх, оставляя за собой яркий след-послед. Сам кошатник вздрагивает и падает, раскинув руки лицом вниз — снег принимает его в свои обьятия, а яркая тройка аватаров несется разрезая темноту.

Солдаты угрюмо сидят в кузове стараясь не заснуть, когда машина резко тормозит и они сыплются друг на друга ругаясь.

Первый аватар молнией блеснул перед кабиной, подхватил ребенка и ушел вверх. Второй крестом встал на дороге останавливая смертельный ход ни в чём ни виноватого грузовика. Ударило жаром так, что запотело стекло и расплавился снег вокруг, а водитель закричал, закрывая глаза и ударяя по тормозам. Но это ему бы не понадобилось, потому что третья, яркая как солнце фигура, уже сделала это за него. Она просто открыла дверь и села рядом, превращая кабину грузовика в парилку из сауны — тонкая, как будто вырезанная из картона фигура, очерченная яркими полосками света.

* * *

«Спасибо!» — говорила неизвестная женщина и обнимала, целовала, дёргала и тискала довольного ребёнка. Аватар, тот, что упал с неба вместе с её чадом, уже пропал, хлопком растворившись в воздухе. Тот, что встал грудью, закрывая её от надвигающейся железной смерти, и принёс сюда, моргнул и исчез, улыбнувшись, а с земли поднимался призыватель. Он стоял на четвереньках, откашливаясь и роняя слюни, как бездомный пёс. Использование такой силы так просто не даётся — обязательно приходит «обратка». А ещё от него воняло бездомными кошками.

— Что же вы так не-не-не-не, — запнулся второй человек, который стоял немного в стороне смущенный и незаметный. — За-за-за заставили пе-переживать. Спа-спа…

— Спасибо, за спасение. Я уборкой занималась, хозяин не отпускал долго. Пока добралась до Улья, пока контроль прошла и дочку забрала из сада, то разбушевалась вьюга. Карачун сегодня необычайно свиреп.

Спаситель попытался встать, но опять упал, слишком уж ослаб и женщина бросилась ему на помощь. Кряхчя попыталась поднять его, удерживая за воротник, но в итоге сама села рядом. Заика и девочка смотрели молча на её потуги и не пытались помочь.

— Да что же вы стоите? — крикнула она в сердцах. — Мужчина!

И запнулась. Мужчина изменился. Он весь сжался, съежился, превратился в тряпочку из проколотого шарика. Она проследила за его взглядом и вздрогнула. Из закрытого кузова остановившегося грузовика выскакивали солдаты. Военные, один за другим прыгали в растаявший снег, в растекающиеся от внезапного жара лужи. Осматривались по сторонам и вставали в подобие строя

— Мммолчи жженщина. У ннас проблемы из-за тебя.

Военные выглядели жутко в своей организованности и молчании. Одинаково, как клоны, одетые и у каждого оружие в руках и дубинка за поясом, они смотрели на тех, кто их остановил. То один повернется и сверкнет глазами, то его сосед, то следующий похлопает соседа по плечу и оба поворачиваются посмотреть на живые причины остановки.

— Мама мне страшно.

Заика улыбнулся:

— Я думал, ты немая. Возьми мамочку за руку и уходи очень быстро не оглядываясь.

Из грузовика выскочил последний, отличающийся ото всех остальных военный. Он что-то крикнул и люди в камуфляже выпрямились. Построились и потащили наружу резиновые дубинки.

— Быстро, — сказал заика, — уходите. Не оглядываясь. Увидимся на Рынке.

Женщина уже схватила девочку за руку и собиралась уйти, когда обернулась последний раз. Спасший им жизни плохо пахнущий человек лежал лицом вниз и дрожащие руки скрестил на затылке. Заика медленно опускался на колени и дрожал. Военные шагали ровно, размеренно и дубинки держали у бедер, как фаллосы. Женщина дёрнула дочку за руку и быстро-быстро мелкими шажками пошла прочь. Она не оглядывалась и старалась даже не прислушиваться к тому, что происходит позади. Но ее никто не позвал и не приказал вернуться.

4

Ферст вошел в барак первым, как и следовало старшему брату. Секонд прикрыл дверь, отрезая жилище от внешнего мира. Ветер, снег, толчок в спину и коварный лед под ногами остались там. Здесь был дом и было тепло.

Плюсом улицы была свежесть. Здесь очень воняло, особенно после чистоты кабинетов Касьяна Всемогущего. Вонь множества потных немытых тел, опилок на полу, носков забытых по углам, немытых ног, засаленных волос, наполненных детскими экскрементами подгузников, перегара, вшей, грязных трусов, недопитой водки, плохо прожаренной требухи, крови, сырой земли и грязной воды. А всё вместе это запах недостаточной вентиляции и плохого настроения. Запах безысходности и отчаяния.