Бородатые боги

— Я считаю, что это пока преждевременно. У нас и так острый дефицит рабочих рук. Планов ведь — громадье! Вот когда наладим производство, тогда — пожалуйста! С продовольствием вообще проблем нет. Местные помогли. Вон Ярцев, уже какой день довольный ходит. Все террасы картошкой, кукурузой, фасолью, помидорами и еще чем-то засеял. Да еще вождь стадо лам подарил. Мяса полно и соли подбросили… — Климович задумался. — Меня сейчас другой вопрос взволновал. Почему вождь не захотел вести Антоненко в поселки к инкам и к своим соседям?

— Опасается, что информация о нас слишком рано распространится и сюда могут нагрянут незваные гости. А к их приходу ни вождь, ни мы не готовы. — предположил Уваров. — И это, я считаю, мудро с его стороны.

— Надо Николаю Тимофеевичу весточку послать, чтобы никаких попыток в этом плане не предпринимал, а еще лучше — вернулся назад. Но как это сделать? — посетовал Невзоров.

— Нет ничего проще! — рассмеялся Бондарев. — Вождь возле подъема к водопаду установил целый пост с охраной и гонцами. Там постоянно десятка два его воинов обитает. Они и передали нам письмо Антоненко, а также помогли поднять большой караван с продовольствием. Правда, не понятно, кого они стерегут? Нас, чтобы к ним не лезли? Или охраняют нас от других?

— Нам с ними ссориться нельзя. Это пока наши единственные союзники в этом мире…

— Еще одно. — Бондарев принял серьезный вид. — По поводу гибели красноармейца Лускина. Мы с Бажиным и Синяков провели дознание. Тут вот какая картина получается. За два дня до этого, исчезло несколько единиц оружия, нашего и немецкого, а также боеприпасы к нему и несколько гранат. Аккурат и «лимонки». Сначала не кинулись, часовые побоялись рассказывать, думали, что расстреляем за утерю оружия. Но сейчас все выложили…

— Есть подозреваемые?

— Да. Похоже, что это дело рук уголовников. Они не из нашего полка. Пристали к нам в последний день вместе с беженцами. Но они были без оружия. А за день перед гибелью Лускина, красноармеец Кашкин случайно видел, как один из уголовников куда-то тащил ящик из-под патронов. Синяков с Бажиным взяли тех в оборот, но урки — парни битые, все в отказ пошли. Других доказательств нет… Даже Трохимчук со своим Мухтаром пробовали, но собака след не взяла. Видно табаком все посыпали….

— А вы их всех выведите за околицу и поставьте расстрельную команду, сразу во всем признаются. — предложил Новицкий. — В наше время такие дела быстро делались. Шлепнули, и нет проблемы.

— Пока их вина не доказана, мы не имеем право устраивать самосуд. — Климович тяжело вздохнул. — Чувствую, что — они, а вот доказать… Даже повода не дают. Работают как все, ничем не отличаются. Игорь Саввич, передайте приказ Бажину и Синякову, глаз с этих урок не спускать. Чувствую, намучаемся мы еще с ними…

Посиделки у командира полка затянулись допоздна… Сначала Новицкий, а затем и Екатерина Валерьевна исполнили под гитару несколько романсов. Тряхнул стариной и Уваров, вспомнив пару песен бардов из своего времени.

Расходились, когда ночь полностью покрыла всю долину.

В отряде нашлись умельцы, соорудившие мини-гидроэлектростанцию. Для этого, на одном из каналов, где из-за большого перепада воды был сильный напор, установили два колеса от телеги, соединив их дощечками, типа глухой лестницы по кругу. К оси присоединили редуктор, а к нему генератор от автомобиля. В нескольких местах на центральной улице с помощью телефонного кабеля развесили фары от автомобилей. Получилось своеобразное ночное освещение. Также провели свет и в госпиталь. Мало ли что. Когда жрецы уаминка увидели такое ночное дежурное освещение, они чуть не потеряли дар речи. Их вера в детей богов еще больше укрепилась.

Перед тем как зайти в помещение казармы, Олег немного постоял у входя, глядя на звездное небо. «Как там мои, в Харькове? Извелись уже все, гадая, жив ли я и куда пропал!». Вздохнув, он пошел спать. Завтра будет тяжелый день…

Глава 7

За время, что Антоненко провел в гостях у Синчи Пума, он чувствовал себя, как кот в сметане. Даже уже свыкся с ролью «белого бога»! Они втроем смотрели на местный люд только свысока! Даже немного «зажрались»!

Он, Аксенов и Роговой были гораздо выше и крупнее всех местных жителей. Самым высоким из уаминка оказался вождь Синчи Пума, но и тот был только по плечо Николаю!

За время похода от водопада и до главной крепости народа уаминка, Николай с помощью Рогового, сумел наладить контакт с вождем.

На удивление Антоненко, Василий Роговой оказался всесторонне развитым парнем и имел склонность к языкам. Как пояснил матрос, до войны, он ходил на сухогрузе по Средиземному морю и ему приходилось общаться с разными народами. Даже был переводчиком для всей команды. К тому же, Роговой имел идеальный слух и быстро соображал. Умел играть на гармони, которую постоянно таскал с собой вместе с ручным пулеметом Дегтярева и запасными дисками к нему. Для двухметрового молодого парня, эти тяжести были словно пушинка. Из-за своих «заморских путешествий», он и пострадал. Кто-то написал донос в НКВД и Васю Рогового списали на землю. А когда пришла война, его призвали на службу, определив мотористом на катер Пинской флотилии.

Также помогло Николаю наладить контакт с вождем и зелье Баюлиса.

Во время перехода, Антоненко, как змей-искуситель, зная по прошлой жизни слабость туземцев к спиртному, просто споил вождя уаминка. После этого, Синчи Пума стал его лучшим другом. Еще больше Николай сдружился с местным народом, когда в их честь в главном городе-крепости, под названием Уаман-канча — «Гнездо соколов», устроили пир.

Уаман-канча располагался на вершине горного хребта. Тот, кто его построил, хорошо разбирался в военном деле. Крепость господствовала над двумя долинами, разделенных этим хребтом и закрывала проход, ведущий к Серебряному ручью и дальше, к водопаду предков и священной долине богов.

Крепостные стены были сложены из крупных каменных блоков, но поменьше, чем стены города попаданцев. Их высота с пологой стороны составляла почти десять метров. Эти стены одновременно являлись и террасами. Таким образом, древний архитектор выровнял поверхность для строительства домов внутри оборонительного сооружения и решил проблему с защитой. За кладкой, выложенной из подогнанных друг другу и обтесанных каменных блоков, просто была навалена земля и камни помельче. Так что обрушить такую стену было практически невозможно. Наверх в город, вело три прохода-ворот. Каждый шириной чуть более три метра. Встроены они были сквозь стену. Подъем осуществлялся по вырезанным в скале ступенькам. Получалось, что путник, чтобы проникнуть в город, должен был подняться через узкий туннель, в конце которого стояла стража. В центре крепости возвышается дополнительное оборонительное сооружение — Цитадель. Высота ее стен около семи метров, и взобраться на нее можно по двум подобным описанным выше ходам. Здесь жили вождь, знать и жрецы города. Вся территория внутри стен была застроена жилыми домами, похожими на маленькие башни, широкие у основания и сужающиеся к верху. Возводились они из камня, высота стен достигала пяти метров. Поэтому дома казались двухэтажными. Крыша в форме конуса крылась деревом и сеном. Дома стояли вплотную друг к другу. Из-за неровности рельефа дома строились на нивелировочной платформе такой же круглой формы. Зайти на нее можно было с улочки, шедшей по верхнему уровню, а чтобы попасть внутрь дома, нужно было пройти по карнизу из плоских камней. Вход в здание был сориентирован так, что смотрел на постройки, стоящие внизу. В центре Цитадели находился небольшой бассейн с источником воды, которая по водоводам спускалась во все части города. На окраине города возвышался Большой Храм — каменная башня в виде усеченного конуса с основанием тоньше вершины.

Когда попаданцы только поднялись в город, они застыли в изумлении. Почти у каждого входа в дом на стене висели высушенные человеческие головы! Как потом выяснилось, количество голов, свидетельствовало о доблести и славе хозяина дома. Головы врагов являлись ценными трофеями. После отрубания головы, кости черепа разбивались и вынимались. Затем, пустую кожу наполняли горячим песком, голова сморщивалась и становилась не больше кошачьей, но форма оставалась прежней, и черты лица сохранялись.

У входа в дом вождя, Николай насчитал не меньше четырех десятков таких голов. «Могучий дедок! Столько врагов лично замочил!» — восхитился Антоненко.