Босиком до неба

Талисман лежал в кармане брюк. Он достал его и долго всматриваясь, вошёл в состояние, похожее на транс. Он чистым восприятием увидел лицо Чингиза. Оно было искажено гримасой ненависти, и в отражении его зрачков Мурад увидел себя. Затем облик стал расплывчатым, на месте головы возникло тёмно-зелёное пятно с холодным веянием. Вернувшись в обычное состояние, Мурад испытывал опустошение в своей душе.

– Угораздило снова встретить этого Чингиза, – думал он.

Неслучайно он увидел его образ – это знак, и знак плохой. Он научился понимать воздействие талисмана на его жизнь. Он даже где-то прочёл из книг в библиотеке тёти Веры, что это называется шестым чувством. Интуиция – нахождение истины без доказательств. От открытия способностей в себе он испытывал и радость, потому что видел опасность и её источники. Но было и другое чувство, которое мешало ему оставаться прежним.

Чтобы видение событий и чтение мыслей происходило с помощью какой-то вещи или предмета он никогда не слышал, но то, что ему помогает камушек, он убеждался не раз. Его склонило в сон и, повернувшись на бок, он заснул. Обволакивающая волна своим действием увела его в мир снов. Это было действие великой силы, которая оберегала его безопасность и не позволила сделать опрометчивые шаги.

Проснулся Мурад в два часа ночи. В квартире было темно, раздавался приглушённый звук воды из ванной комнаты. Он включил свет в коридоре и увидел одежду Зины. Что-то не то, если она, не включив свет нигде, прошла сразу в ванную. Дверь была закрыта изнутри. На голос Мурада никто не отзывался, но он слышал по-тихому всхлипыванию, что Зина там. Мурад выломал шпингалет и увидел её, стоящую под струями холодного душа. Зина отвернулась к стене, чтобы он не видел её лица, но его настойчивость заставила её обернуться. Она вся зажалась, скрестила на груди руки и присела в ванную.

– Это я, ничего не бойся, что произошло?

Глаза у девушки были распухшие от слёз. На руках виднелись огромные синяки. Говорить она не могла, и Мурад озверевший от увиденного, пришёл на кухню. Нашёл нашатырь в аптечке и, вернувшись к Зине, заставил её вдохнуть несколько раз.

– Жду на кухне тебя, не задерживайся.

Его действия и слова привели в чувство девушку. Ожидание было томительным, Мурад выпил несколько рюмок сорокоградусной настойки, которая нашлась в холодильнике. Мысли отсутствовали, он был в хорошем состоянии и полностью отдохнувшим. Нужный сон восстановил его после нервозных и раздражительных часов. Понятно, что она попала в беду, но Мурад хотел от неё услышать, что произошло.

Зина вышла в халате и старалась держаться ровно, но её качало в стороны, будто она ходит по палубе корабля в небольшой шторм. Присела за стол и дрожащей рукой попыталась налить себе настойку. У неё ничего не получилось, Мурад сам налил ей полный стакан и себе. Выпили молча. После такой дозы Зина немного успокоилась, и черты лица слегка выровнялись, возвращая её привлекательность. Она налила себе ещё, руки её уже не дрожали. Закурила сигарету, Мураду это не понравилось, но учитывая сложный момент, он промолчал.

– Зина, не томи, объясни, что с тобой?

– Говорила тебе, нам лучше расстаться, а сейчас ты сам не захочешь меня видеть, когда услышишь мой рассказ.

Зина закурила, и Мурад, чтобы не смотреть на курящую женщину, подошёл к окну и открыл форточку. Внизу стояла чёрная машина, которая показалась ему знакомой, но с третьего этажа не было видно номеров из-за темноты. Фонарь находился в стороне и, переводя на него взгляд, у Мурада возникла неожиданная мысль: все, кто принимает его в своём доме с открытым сердцем, получают неприятности от его присутствия. Такое обвинение себя ему облегчило воспринимать действительность.

Зина рассказывала о произошедшем. Было понятно, что многое она упускает из воспоминания, но и этого было достаточно, чтобы всё понять. Она, закончив смену, сразу торопилась домой. Её втолкнули в машину, сделали укол, удерживая руки, и дальше всё с её слов было как в тумане. Она не могла оказывать сопротивление, и Чингиз с каким-то ещё мужчиной, которого она видела впервые, насиловали её.

– Какую сочную девку этот Мурад заграбастал. Ничего отряхнёшься и дальше пойдёшь, – приговаривал он.

Потом её отвезли к дому, закрывая повязкой глаза, и выбросили как ненужную собачонку. Чингиз сказал ей напоследок, что обращаться в милицию не советует, а если расскажет Мураду, тогда он обещал её убить.

Мурад развернулся вокруг своей оси и с силой ударил в стену. Рука кровоточила и в оштукатуренной стене появилась дыра. Зина бросилась перевязывать ему руку.

– Добрая душа, сама страдаешь, а мне бежишь помогать. Этот Чингиз путает разницу между гневом и яростью. Он явно забылся, представляя себя господином чужих судеб, и это перебор.

Зина поняла, что Мурад решил мстить. Её глаза были пустыми, она скрутилась в клубок, сидя в кресле, всё больше закутываясь в плед. Мурад одел обувь и сказал Зине:

– Накажу подонков, не сомневайся, ходи смело по городу, и ты ещё встретишь свою судьбу.

Женщина поняла, что это последние слова Мурада, и она его не увидит больше. Слёзы наворачивались на её глаза. Она не хотела жить.

Закрыв за собой дверь, Мурад пружинистой походкой направился вниз по лестнице. Вышел из подъезда и пошёл в сторону одиноко стоявшей машины. Не включая свет фар, автомобиль рванул в его сторону. Пришлось отпрыгнуть на газон, чтобы не угодить под колёса. Из салона автомобиля вышел Чингиз и стремительно направился к нему. Мурад отряхивал пиджак от налипших колючек, густо растущего кустарника на газоне. Ничего не объясняя, Чингиз нанёс удар рукой, в которой блеснул нож. Мурад намеренно создавал вид неподготовленности к этому, а сам ждал провокаций. Уклонившись, он схватил за рукав куртки Чингиза и дёрнул его вперёд на себя. Колючий кустарник заставил его закрывать лицо. Затем Мурад рванул его в обратную сторону на открытое место тротуара и ударил на встречу, вкладывая в удар всю свою ярость к этому подлому человеку и всю тяжесть своего тела. Падая, Чингиз ударился затылком о край бетонного бордюра тротуара и обмяк.

– Одного удара тебе хватило, боец.

Мурад не стал добавлять лежащему человеку ни одного удара.

– Больше не попадайся мне на пути, – сказал Мурад.

Чингиз ему ничего не ответил, его душу уносили демоны во тьму другого пространства.

Всё рассказав Садыку, он купил на утренний поезд билет и отправился к тёте.

– Весело меня встретил город древний, – с самоиронией подумал про себя Мурад.

Поднялся штормовой ветер, дующий с моря. Небо затянуло мглой. Тяжелые тучи надвигались от горизонта и закрывали солнечный свет. Всё изменилось быстро, и Садык увидел в этом предзнаменование. Душу терзал вопрос:

– Хорошо ли он поступил? Аллах всё видит. Я не мог поступить иначе, у меня семья, и рисковать их благополучием больше нельзя. Всё налаживается, начали жить как люди, и с какой стати я буду создавать себе проблемы?

От самооправданий на душе не становилось спокойнее. Зарема подчинялась мужу во всём. Совсем не хотелось в непогоду выходить из дома, но резкий приказ Садыка быстро собираться в горы она приняла как должное. Стоило им устроиться в автобусе, идущем в район, тут же раздался гром, который повторялся своими раскатами, и начался ливень. Ехали медленно, люди говорили, что вода нужна для полива полей, но сильнейший ветер поломает ветви деревьев в садах.

Ребёнок заплакал, успокоить малыша никак не получалось. Нервозность Садыка передавалась ребёнку. Ехали в нервной атмосфере, и ливень не стихал. Когда достигли района, открылось чистое небо, и озоновый воздух свежестью воздействовал на выходящих из транспорта.

Попутно их взял водитель Уазика, который направлялся в селение за директором совхоза, дальше дорога шла без препятствий.

Дед Хасан сидел во дворе у дома, и когда вошли Садык со своей женой и ребёнком, он оживился и начал давать указание Зареме.