Босиком по лужам

— Хана Биллу, — прислушался Том к крикам за дверью.

— Томми, пойдем, скажем, что это я виновата. Они же его там сейчас порвут!

Я рыпнулась к двери, но он схватил меня за руку и, как Билл в метро, дернул на себя.

— Не лезь. Только нам трупов не хватало. Он справится. Это мы с парнями можем спасовать, а Билла просто так не согнешь. Дэйв с ним лишний раз даже спорить не хочет, потому что бесполезно.

— Ты уверен?

— Я уверен только в том, что он знает, что делает. Не влезай. Это его битва.

— Черт! Том! Это из-за меня!

— А ты разве не знаешь, что все войны на свете происходят из-за женщин? — рассмеялся он. — Пусть мужчины решают свои проблемы сами.

В номере стоял такой ор, что мы с Томом перешли на шепот.

— Смотри. — Я взяла его руку и приложила к своему затылку, аккурат на шишку. Очень чувствительные пальцы нежно ощупали большой бугор. Том ойкнул.

— Фига! Болит?

— Не особо, но приятного мало. Ты бы видел, как у меня бедро разбито, — похвасталась я. — Там такой синячище, что я пол-лета теперь буду ходить в брюках.

— Покажи! — тут же опустился на колени Том, чтобы лучше рассмотреть синяк. — А ты мне вчера так понравилась в юбке, что я сильно расстроился, когда увидел тебя в брюках. Они, правда, тебе тоже идут, этакая девочка рок-н-ролл, но в юбке ты просто улетная! Это круто!

— Я знаю. Но показывать не буду. Вдруг Билл войдет. Мало того, что я тут перед тобой в одном лифчике стою, так еще и без брюк буду. Он обидится.

— Чему обижаться? Хорошо, давай закроемся.

— Нет. Если мы закроемся, то это будет выглядеть еще хуже.

— Ну, — поканючил он.

— Том, это неприлично!

— Ну, пожалуйста! Я отвернусь! Хочешь? — И он резко повернулся ко мне спиной, лицом к зеркалу.

Я оценила шутку. Изящно отклячив попку, эротично сняла брюки до середины бедра, наслаждаясь отражением его игривого пожирающего взгляда.

Том ахнул, когда увидел кровоподтек.

— Это как же так?

— Билл мотоцикл уронил. Вот я метров тридцать на бедре и проехала, затылком о бордюр треснулась. Биллу хоть бы хны, ни одной царапины, а у меня теперь весь бок фиолетовый и шишак на голове, хорошо, что в шлеме была.

— Ни хрена! А зачем ты его за руль пустила? Он же толком водить не умеет.

— Просто мне босиком было неудобно.

— Босиком?! — округлил он глаза.

— Да, — расцвела я. — Мы бегали босиком по лужам. Это так здорово!

Том нахмурился:

— Я посмотрю, что будет с голосом брата через пару дней. Мотоцикл-то жив?

— В сервисе. Но, думаю, ездить будет.

— Эх, и почему я не пошел с вами? — горько опустил он уголки губ. И стал безумно похож на Билла.

— Я тебя звала. Но ты начал ломаться, как девица на выданье. Сам виноват.

— Да я уже понял.

Он ласково погладил меня по больной ноге, доверчиво глядя снизу вверх. Дверь резко распахнулась и на пороге ванной появился пунцовый Билл. Картина маслом: стою полуголая я со спущенными штанами, а на коленях передо мной сидит полуголый Том и гладит меня по ляжке. Казалось, что больше краснеть Биллу некуда. Но я ошиблась. Он стал темно-бордовым. Глаза сверкали. Губы сжались.

— А я тут Марии царапины йодом мажу, — неуверенно пискнул Том снизу, демонстрируя ватную палочку и измазанные руки. Лучше бы молчал.

— Я вижу, — сдавленным голосом отозвался младший Каулитц, переводя на меня такой взгляд, что я отступила назад, совершенно позабыв про брюки. — Это что?

Он протягивал мое удостоверение с красовавшимся на обложке крупным гордым словом PRESS и спрятавшейся внутри моей фотографией, на которой я получилась словно отправленная факсом лягушка. Я растерянно молчала. Еще никогда мне не было так стыдно за свою профессию, как в этот раз.

Глава 10

— Это что? — каждое слово ножом по стеклу.

Том взял удостоверение журналиста, присвистнул. Взгляд тут же изменился — из мягкого и любопытного стал циничным и холодным.

— Тебя не учили, что по сумкам лазить непорядочно? — стараясь говорить, как можно ровней, поинтересовалась я, застегивая брюки и натягивая футболку Тома.

— Оно выпало из открытой сумки. А еще меня учили не врать.

— Я тебе не врала. Просто умолчала о том, что работаю журналистом. Ты весь вечер мне твердил, как ненавидишь нас. И после этого ты думаешь, что я скажу, кем работаю?

За спиной Билла показались Георг и Густав. Вся компания в сборе. Ну держись, дорогуша! Сейчас мальчик будет опускать тебя перед друзьями, хвост пушить, показывать свой авторитет. Не поддавайся на его уловки, не веди себя как истеричка.

— Могла. Я бы был осторожен и не наговорил бы тебе всего того, что ты узнала о нас. — Подумал и добавил: — Обо мне.

— Да, попадалово, — скривился Том. — Йост этого не переживет.

— Я обещала, что все останется между нами. Я держу слово.

— Вы, продажные твари, вам бы только тиражи поднимать! — зашипел он.

— Выбирай выражения! — рыкнула я.

— Тебе была нужна информация обо мне, да? И ты была готова получить ее любым способом, да? Ведь так, скажи? Так? Любым способом. Любым!

Я молча сверлила его глазами.

— Ты ее получила. Молодец. Хорошо отработала материал. Надеюсь, твои папарацци все отсняли? Мне можно спуститься вниз за газетами? Пикантных снимков достаточно? Или повторим?

— Билл, пикантных…

Он сгреб футболку Тома пятерней у меня на груди и дернул на себя.

— Заткнись, — агрессивно урчал он мне в лицо, словно дикий кот, почувствовавший соперника на своей территории. — Ты обманула меня. Врала всю ночь.

— Я не буду с тобой разговаривать. Пока ты в таком состоянии, ты не услышишь меня, — спокойно отрезала я, стараясь высвободиться.

— Ты вообще больше не будешь со мной разговаривать.

Он стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела. Губы обжигало возбужденным дыханием. Я все-таки осторожно высвободилась и отступила на шаг, упершись спиной в грудь Тома. Тот отодвинулся от меня.