Босс на блюдечке

— Ведь тебе нравится Эмилия!

На лице моего босса появляется обескураженное выражение:

— С чего ты это взяла?

— Но как же… — я лихорадочно перечисляю факты, — у вас много общих детских воспоминаний, много схожих интересов, вы идеально друг друга дополняете, и вам нравится проводить время в обществе друг друга!

Демьян хмурится.

— Эмилия… — я хватаюсь за спасительную мысль, — ты влюблен в Эмилию, а она влюблена в тебя!

— Таааак, — тянет Демьян, — только не говори, что все те, якобы, твои внезапные отъезды и срочные проверки, когда вместо себя ты отправляла ко мне сестру, были связаны с этой нелепой мыслью, будто мы с Эмилией друг в друга влюблены?

Я открываю рот — и закрываю его обратно. Демьян понимает все верно.

— Господи! — восклицает он. — Ты пыталась нас свести!

Я опускаю глаза и принимаюсь оправдываться:

— Я думала, вы друг другу нравитесь… Ты взял ее на работу, а она каждый раз краснела при виде тебя…

— Я взял ее на работу, потому что меня об этом попросила ты, а краснела она при виде Адама!

Господи, только не это…

— Тот случай в лифте, — припоминает Демьян и на его лице появляется догадка, — ты заперла меня в нем не потому, что пыталась что-то провернуть… вернее, пыталась, но совсем не то, о чем подумал Адам, ведь так? Ты просто заперла меня в нем с Эмилией, чтобы мы… что?

— Остались наедине, — упавшим голосом признаюсь я, — и поняли, что вы друг другу нравитесь…

Демьян с шумом выдыхает воздух.

— Так, давай-ка с самого начала, — говорит он, — с истории маленькой девочки Ксении. Только в этот раз я желаю слышать правду.

58

И я покоряюсь. Я рассказываю ему, как познакомилась с Левкоем — двое отверженных детей родителей-алкоголиков, вынужденные самостоятельно добывать себе пропитание — пусть и нечестным путем. Рассказываю, как мои родители отупели от водки настолько, что не придумали ничего лучше, как стащить с территории загородного дома Бурковых садовые качели, чтобы сдать их и пропить полученные деньги. Рассказываю, как трепеща от страха, я пошла к Геннадию Евгеньевичу и попросила его не заявлять на них в милицию, потому что им не хватило ума сделать свое черное дело ночью, и вся деревня могла видеть, как мои мать с отцом тащили, покачиваясь на нетвердо стоящих ногах, эти гребаные качели. Рассказываю, как Геннадий Евгеньевич, выслушав мою просьбу, посмотрел на меня поверх своих очков и внезапно предложил остаться у них на обед. Уже тогда он видел, как твердо я стою на земле, в отличие от стеснительной, часто болеющей и неприспособленной к этому миру Эмилии, с которой он познакомил меня позже. Как предложил мне сделку, от которой я не смогла отказаться: я становлюсь лучшей наперсницей его дочери, взамен он делает все, чтобы устроить мою дальнейшую жизнь и вытащить из нищеты. Как отправил меня в школу, нанимал репетиторов, кормил и поил в своем доме. Как применил все свои связи, чтобы подправить мое биографию и придумать новую, чтобы мне было легче устроиться в жизни после. Как со временем я прикипела и к нему, и к Эмилии, видя в ней уже не просто дочь своего благодетеля, но названую сестру. Как обещала заботиться о ней, не давая ее никому в обиду, и сдержала свое слово. Как тяжело нам было после смерти Буркова вдвоем против целого мира, как помогали его связи даже после его смерти.

— У него была удивительная способность, — тихо говорю я, — находить подходящих людей. Видеть, чем они могут быть ему полезны в будущем. Он как бы вкладывал в нас на начальном этапе, а потом пожинал плоды. К примеру, тот же Звягинцев. Официальная версия — Геннадий Евгеньевич когда-то помог ему открыть дело и нашел первых клиентов, но мне кажется, что Звягинцев был замешан в каких-то не совсем легальных делишках, и Геннадий Евгеньевич решил этим воспользоваться.

Я продолжаю рассказ. Слова слетают легко, будто только и ждали, когда придет их черед быть услышанными. Я вспоминаю, как впервые встретила Демьяна, как наблюдала их встречу с Эмилией, как у меня родился план свести их вместе и что я для этого предпринимала. На лице Демьяна появляется скептическое выражение, он не сводит с меня глаз и я отворачиваюсь: его взгляд мешает мне сосредоточиться.

— Просто поразительно, — произносит он, когда я, наконец, замолкаю, — как много всего может натворить одна маленькая самоуверенная женщина.

Мне хватает совести покраснеть.

— Отставим в сторону Эмилию и твой коварный план. Ты действительно слила информацию о ресторане Левкою?

— Ты обвинял меня и Левкоя в использовании грязных трюков — и ты был прав. Без маленьких хитростей нам было просто не выжить, и они стали частью нашей натуры. Но что касается ресторана… Нет. Я не сливала ему информацию. Я его даже не сразу вспомнила. Мы вновь встретились на вечеринке по случаю твоего дня рождения, тогда-то он и раскрыл мне глаза. Мы с ним встречались после этого позже, но никогда не обсуждали дела.

— Зачем тогда соврала?

— Что могло подтолкнуть двух людей друг к другу сильнее, чем предательство близкого им обоим человека?

— Мебельная мастерская, — напоминает Демьян, — решила отомстить бывшему начальнику?

Я вздыхаю:

— Мебельная мастерская звучит слишком гордо. На деле это семейный подряд: Василий и Анна Карлушенко живут и работают в сельской местности в переоборудованном гараже, у них трое детей, старший Иван работает вместе с ним, двое остальных еще слишком малы, но помогают родителям и старшему брату по мере сил.

Демьян непонимающе хмурится — и я довожу объяснение до конца:

— Звягинцев постоянно задерживает оплату поставщикам, хотя деньги у него имеются. Карлушенко иногда сбиваются с ног — а он каждый раз находит у них недочеты и дерет с них штрафы. То ли дело, — я смотрю на мужчину напротив, — если они будут работать на тебя. Володя говорит, ты никогда не задерживаешь оплату, и поставщикам работать с тобой одно удовольствие.

В глазах Демьяна загораются звезды. Он берет мою руку, деликатно, но твердо, и гладит мою кожу большим пальцем. Он места соприкосновения наших рук по моему телу расходится жар.

— Поехали домой, — говорит он, — я бы хотел немного отдохнуть. Честно говоря, я изрядно сбился с ног, пытаясь тебя разыскать.

— И как же ты меня нашел?

— Левкой. Приехал ко мне, кружил вокруг да около, разнюхивая обстановку, а потом, убедившись, что тебе ничего не грозит, сообщил, где найти.

Я удивляюсь:

— Правда? Не ожидала от него такой чуткости.

Демьян хохочет:

— Скорее, практичности: он обменял информацию о тебе на ресторан Тибо.

Я вспыхиваю:

— Вот ведь гаденыш! И тут не упустил своего! Ну я ему задам!..

— Нет, — Демьян качает головой, — на самом деле, это была самая выгодная сделка в моей жизни.

Он смотрит на меня с таким теплом и… любовью, что я в смущении опускаю глаза.

— Твои родители, — я хватаюсь за возможность сменить тему, — они не будут против твоего решения связать свою жизнь со мной?

Демьян замирает, а потом очень внимательно на меня смотрит:

— Значит ли это, что ты уже надумала со мной встречаться?

— Мне даже и думать об этом не надо: я уже тебя люблю.

В его глазах вспыхивает радость, но уже в следующее мгновение он хмурится:

— Погоди-ка, ты меня любишь, но при этом все еще пыталась свести меня с сестрой?

— Я думала, вы друг другу нравитесь! У вас так много…

Он затыкает меня поцелуем — и я не могу сказать, что мне это не нравится.

Позже он действительно увезет меня в особняк Незваных, где улыбающиеся Екатерина Валерьевна и Ирина примут меня с распростертыми объятиями — отец Демьяна просто кивнет, и это будет его одобрение. Я встречусь со сходящей с ума от беспокойства Эмилией и у нас с ней состоится тяжелый разговор. Забегаю вперед, я скажу, что я так и не приму ее выбор и с Адамом мы останемся врагами. Я вернусь на работу в качестве ассистента Демьяна, и несмотря на его недовольство, буду продолжать работать в холдинге не покладая рук — даже после нашей с ним свадьбы, которая вызовет в высших кругах настоящий фурор.

Но все это будет позже и пока не имеет значения. Что действительно имеет значение сейчас, это его руки на моей талии, его дыхание на моей шее и печать его губ на моей коже.

Конец