Бой на Калиновом мосту

Илья Муромец со своего коня хотел достать с полу котомочку, когда он захватил котомочку, которая даже и с места не тронулась, и в это время Илья Муромец ослаб до неузнаваемости, и старик стал перед ним невидим. Илья Муромец умер на этом месте.

Вот и все.

38. ИВАН-ЦАРЕВИЧ И СЕРЫЙ ВОЛК

За тридевять земель, в тридесятом царстве, в славном девичьем государстве жил царь Архипат. У него было три сына: старшего сына звали Лопай, среднего — Крутин, а третьего звали Иван-царевич.

У него был прекрасный сад, да что ни в сказке сказать и ни пером описать. В этом прекрасном саду была чудная яблоня с золотыми яблоками. Вот кто-то наповадился в этот сад снимать яблоки и уносить. Приходил каждое утро царь Архипат в сад и недосчитывался каждое утро по нескольку яблок. И он созвал своих сыновей, стал с ними беседовать:

— Что же вы, мои дорогие дети, славные могучие богатыри, не поможете ли вы моему горю?

— А какое твое горе? — говорят сыновья. — Рады мы стараться сослужить тебе службу верную и праведную.

Он стал им рассказывать о потере яблок, и вот стали братья думать и гадать, как бы вора им поймать.

Первая очередь предстояла старшему брату Лопаю, а вторая очередь — Крутину, а третья очередь — Ивану-царевичу.

Вот пошел старший брат охранять яблоню и похвастал своему отцу:

— Если только вор придет, то он из моих рук не уйдет!

А сам ушел в сад и завалился под яблоньку на зеленую траву, и заснул он богатырским сном,

Наутро встает и всматривается на яблоню. Тут с десяток яблок не было.

«Что же, — думает, — я скажу отцу своему? Если сказать: видел — не поймал, то я не есть богатырь, а если сказать: проспал — ещё того хуже».

И пришел, начал рассказывать отцу:

— Дорогой мой, родимый папаша! Как я ни сидел, как я ни караулил, и не знаю, каким путем яблочки исчезли.

— Плохо! — говорит царь Архипат. — Надеялся на тебя, как на старшего сына.

Другой вечер стемнело. Предстояло идти среднему брату Крутину. Как только смерилась ночь-, то Крутин пошел в сад. Пришел, стал глядеть в ночную темь, а дремота его стала одолевать. Как он ни крепился, как он ни сидел, он лег под яблоньку и заснул богатырским сном.

Проспал он до утра. Смотрит на яблоню, а тут, пожалуй, уже без счету яблоков пропало.

«Что же, — думает, — я скажу своему отцу?»

И придумал. Приходит он к отцу, а царь Архипат спрашивает своего сына:

— Ну что же ты, мой дорогой Крутинушка, кого же ты видал?

А он, Крутин, голову свесил и говорит отцу:

— У меня голова сегодня разболелась, так что я лежал неподвижно.

— Плохо! — говорит царь Архипат. — Надеялся я на тебя.

Наступает третий вечер. Приходит Иван-царевич и просит благословения у отца, и говорит своему отцу:

— Надо взять веревку, в сегодняшнюю ночь несдобровать этому вору. Куда наповадился кувшин по воду — там и свернуть ему голову!

И вышел он из палат, пошел он в дорогой сад.

Садится он под дорогую яблоню, стал он наблюдать в ночную темь, ни зги не видать. Вот и стала его дремота одолевать, но все же Иван-царевич крепился. И вот в это-то время увидел он необыкновенный свет. Дале — боле этот свет приближался к нему. Совсем было ослепило его зрение, но он крепился, и увидел он жар-птицу, которая села на дорогую яблоньку и стала срывать золотые яблоки.

Теперь и думает про себя Иван-царевич, как бы этого вора поймать!

И он поднялся на ноги и стал на цыпочках подкрадываться, но жар-птица была сильно прыткая, рванулась из рук царевича, увернулась, да только осталось одно перо жар-птицы у Ивана-царевича в руке.

Стал Иван-царевич рассматривать это дорогое перо, и жалел он эту жар-птицу, и пошел он в царские палаты. Кланяется он своему отцу:

— Это вот, дорогой папаша, вор пришел, да больно прыток он, ушел. Вот только на память останется его перо у меня в руках.

Отец очень был доволен, что все же Иван-царевич открыл вора, оставлен знак у него в руках. И вот говорит царь детям:

— Вот, дорогие детки, если б вот жар-птицу бы поймали — это хорошо бы было!

А старшие два брата позавидовали Ивану-царевичу, — Иван-царевич только достал перо жар-птицы, а мы вот поедем достанем самуе жар-птицу.

Дали царю обещание, оседлали своих богатырских коней и сами на себя надеют доспехи богатырские, берут у отца благословение, садятся на своих добрых коней, выезжают в чистое поле искать ту жар-птицу.

После них заходит Иван-царевич и говорит своему отцу:

— Что же ты, дорогой мой отец родимый, почему ты отпустил своих старших сыновей искать ту жар-птицу, тогда благослови меня, чем я хуже своих братьев? И я поеду искать жар-птицу.

Отец стал его просить и уговаривать, чтобы он не покидал своего отца.

— Теперь ты у меня единственный остаешься при мне, я ведь уже стар стал, ногой в гробу стою.

Но все же Иван-царевич настаивал на своем, чтобы он отпустил его.

И пошел он в конюшню искать по себе доброго коня, и выбрал он себе доброго коня, и стал его оседловать в Турецкое седелице. И стал просить благословение у отца своего.

Отец его, провожая своего последнего сына, горько плакал.

Садится Иван-царевич на своего доброго коня и выезжает он в чистое поле, в широкое раздолье.

День едет он, другой едет, а на третий день подъезжат — лежит камень.

На камне есть надпись: «Кто поедет прямо, тот будет в голоде и в холоде. А кто поедет вправо — сам будет жив, а конь будет убит. А кто поедет влево — сам будет убит, а конь будет жив».

Долго он думал и наконец додумался: «Хотя коня потеряю но все же продолжать буду [искать] жар-птицу». И повернул он направо и поехал.

Ехал он долго, и приехал он к дремучему лесу. На дворе стало темнеть, и он глядел в ночную темноту, вдруг ниоткудова взялся серый волк и выхватил из-под Ивана-царевича коня и словно сквозь землю провалился, в ад кромешный ввалился. А Иван-царевич хватился, имат за свое оружие, защиту и не видел никого.

Что теперь делать? Пошел он пешком. День он идет, другой идет и третий идет. Дале — боле стал его голод одолевать. Прошел он целых десять дён, и в одиннадцатый день силы перестают ему служить, страшная истома одолевает его. Смерть мерещится в глаза, и вот он пошатнулся и хотел упасть на землю, вдруг ниоткудова взялся серый волк.